– Все скоро будут на месте, и у нас до черта дел!
– Мы поняли!
– Так вперед!
Теперь, когда Сабин с нами, я начинаю готовиться к приезду остальной компании и созываю своего рода собрание на веранде, чтобы составить список дел.
Сабин плюхается в кресло и смотрит на воду.
Я кладу голову на колени Криса и печатаю на телефоне.
– Ладно, очевидно, нам нужны елка и украшения. Оберточная бумага, именные бирки для подарков. И продукты. Какое у нас меню на Рождественский сочельник и само Рождество?
Мы с Крисом обмениваемся идеями, но Сабин практически не поддерживает разговор, либо копаясь в телефоне, либо любуясь океаном.
Крис встает, чтобы прикинуть, где поставить елку в гостиной. Прежде чем уйти, он целует меня в губы.
– Рад, что ты покаталась на лошади. Фото, что ты прислала, шикарное.
– А ты смотрел видео, где ездит Сабин? Оно обалденное.
– Ага. Очень, очень круто. Я рад, что у вас был такой замечательный день. Он хороший брат и хороший друг.
Крис снова целует меня, похлопывает брата по руке и выходит.
Сабин все еще не двигается, и я вытягиваю ногу и слегка пинаю его.
– Эй, ты чего? Сидишь такой тихий.
– Просто высматриваю дельфинов.
Сейчас он кажется напряженным, даже раздраженным, и я не понимаю причины.
– Черт подери, океан такой огромный, да? Просто бесконечный. Вся эта вода с ее течениями, водоворотами и скрытыми опасностями. Но с виду очень красивый, да? Никогда и не подумаешь. – Он ерзает в кресле. – Слушай, как-то глупо мне здесь оставаться. У меня есть дом. Думаю, мне стоит спать там.
Я резко сажусь.
– О чем ты говоришь? Зачем тебе это?
– У меня есть работа, лошадей надо покормить, и еще куча всего.
– Тебе сейчас не надо работать. Пирс сказал, что ты свободен. Уверена, он покормит лошадей. Саб, тебе стоит остаться. Мы все остаемся здесь. Такой был план. Я не… Сабин…
– Ладно-ладно. Успокойся.
– Кроме того, я положила тебе в ванну трех резиновых утят. Теперь точно не сможешь уехать.
Он криво улыбается, но не отводит взгляда от воды.
– Ну, в таком случае думаю, что должен остаться.
Я ощущаю, как сердце охватывает смутная тревога. Она посещала меня вчера, сегодня утром и сейчас при виде Сабина, не отрывающего глаз от океана.
9. Мученик
Певцом был твой любимый,
Герой неуязвимый,
Осталась ты с ним невредимой.
Но стал ли он незаменимым?
Эстель одета в ужасно непристойную и обтягивающую красную ночную сорочку на тонких бретелях. Она сидит на коленях моего брата и обнимает его за шею. Не будь я так рада видеть ее и не будь это рождественское утро – или скорее поздний день, учитывая, как долго спали студенты, – я могла бы небрежно накинуть на нее пончо. Поэтому решила принимать ее такой, какая она есть. Это также означало, что прошлой ночью мне пришлось включить потолочный вентилятор в нашей комнате, чтобы заглушить шум, доносящийся из спальни Эстель и Джеймса. Они оба выглядят настолько влюбленными, что злиться совсем не хочется.
По крайней мере, она надела под низ лифчик, так что рождественские чудеса действительно существуют.
Вместо своей обычной ковбойской шляпы Сабин натянул колпак Санты и теперь раздает подарки.
– Поскольку мы приблизились к концу рождественской церемонии и грандиозных подарков, Эстель, моя любимая сестра, это для тебя. Ожидаю, что высокое качество этого подарка освободит меня от необходимости что-то дарить в последующие годы. – И вытаскивает из-за елки большой прямоугольный предмет.
– О нет, – Эрик прячет лицо в ладонях, – я не могу на это смотреть. Просто не могу.
– Что? – Сидя рядом, я наклоняюсь к нему. – Что там?
– Я догадываюсь, просто радуйся, что больше не живешь с ней в одной комнате, – улыбается он.
Эстель спрыгивает с колен Джеймса и хлопает в ладоши.
– Дай-дай-дай! Скорее давай сюда, малыш.
Крис ухмыляется в углу гостиной. Думаю, Сабин ему рассказал.
– Эстель, приготовься, сейчас тебе сорвет крышу.
Она разрывает упаковку и визжит от восторга.
– О мой бог, Сабин Шепард! Как ты можешь быть таким божественно идеальным?
Она скачет вокруг, закрывая мне обзор, а потом поворачивается к нам и поднимает подарок над головой.
– Мать… моя женщина, – бормочу я.
– Это же Драгоценный Иисус! – кричит она.
Так и есть, во всей своей странной красе. Глазам своим не верю. Выше моего понимания, как Сабину удалось найти картину Иисуса, сделанную полностью из стразов.
– Я в него влюблена, черт подери! – Эстель вне себя от счастья. – ДИ в доме, детка!
Она опускает картину, и Джеймс успевает ее подхватить, когда Эстель прыгает в объятия Сабина и обвивает ногами его талию. Хорошо, что у ночной рубашки такой глубокий разрез сбоку.
– И в тебя влюблена! – Эстель несколько раз шумно целует его в щеку, пока Сабин не закатывает глаза и не пытается отцепить ее от себя.
– Если бы знал, что ты так бурно отреагируешь, оставил бы его на блошином рынке, – ворчит он, продолжая улыбаться.
Я мечтала о подобной сцене, ну, может быть, без Иисуса из страз, поэтому оглядываю комнату, чтобы хорошенько ее запомнить.
Крис и Сабин нашли самую большую елку, и я до сих пор удивляюсь, как она уместилась в комнате. Мы очень просто украсили ее белыми огнями, красными бантами и несколькими игрушками ручной работы, которые купили в местном магазине. Елка – не самое главное в этом празднике, но она выступает прекрасным антуражем для общения с людьми, которых я люблю больше всего на свете. Когда мы все вместе, я чувствую уверенность и полноту жизни.
Эрик отступает от продолжающей визжать Эстель и идет со мной на кухню, чтобы помочь с готовкой. Я составила довольно разнообразное меню. Возможно, немного и переборщила, но студенты несколько месяцев питались в столовой, а Сабин явно объедался фастфудом. Стоит признать, что в тот день тако был просто превосходным, но боюсь, мой друг несколько месяцев не ел ничего полезного.
Открыв духовку, я проверяю, как там жаркое из ребрышек, которое я поставила до вручения подарков, а затем начинаю чистить и тонко нарезать картофель для запеканки. Эрик рассказывает мне об учебе, одновременно готовя шоколадный мусс и огромную миску салата. Я буду злиться, если найду в десерте зеленый перец, но, кажется, парень справляется.
– Итак, еще один семестр, и с учебой покончено. Готов? – интересуюсь я.
