Меня пронзает оргазм, тут же заставляющий кончить и Криса. Теперь, когда его губы скользят по моей шее, я слышу каждую нотку его удовольствия.
Он остается во мне, пока не выравнивается дыхание и не возвращается зрение.
– Доброе утро, красавица. Не знаю, что стало причиной, но черт подери!
Крис целует меня в плечо, и я кожей ощущаю его улыбку.
– Доброе утро.
– Думаю, ты вытрахала из меня все похмелье.
Я смеюсь.
– Какой приятный бонус, правда?
– Точно, – Крис поднимается. – Привет.
– Привет, малыш.
– У вас все хорошо с Сабином? – интересуется он. – Ты осталась у него? Разговаривали допоздна?
Я киваю.
– Ага. Все нормально. Он чувствует себя паршиво после вчерашнего.
Крис касается единорога на моей цепочке.
– Это от него?
– Да, – с заминкой отвечаю я.
– Мне нравится. – Однако в улыбке Криса проскальзывает легкая грусть. – Блюй радугой, да?
– Ты не против, что я надела его на твою цепочку?
Он кажется почти смущенным моим вопросом.
– Конечно, нет, Блайт. – Он обводит пальцами мои брови, скулы, спускается к линии челюсти. Я знаю, как он выглядит, когда сильно задумывается, поэтому жду, пока Крис сформулирует мысль. – Нас у тебя двое. Ты это понимаешь.
– Крис, это не…
Он останавливает меня.
– Не совсем. Не то, что между нами, но нечто сильное. И нас у тебя двое.
Я начинаю спорить, но он меня прерывает.
– А еще от меня несет потом, как от лошади, и я умираю с голоду. Как насчет того, чтобы мне принять душ, а затем свозить тебя на ланч?
– Как насчет того, что мы примем душ вместе, а потом ты отвезешь меня на ланч?
– Самое лучшее предложение дня, – он подмигивает и встает с постели. А потом хватает меня за руку и тащит в ванную.
13. Тебе больно
Мы мчимся так быстро вместе с тобой
На юг, не на север, нет.
Туда, где драконы и лунный свет.
Как бы счастливо я ни могла провести весь отпуск, сидя на веранде и любуясь калифорнийским побережьем, но приезд Зака воспринимаю как толчок выбраться всей компанией в центр Сан-Диего на экскурсии. В один вечер мы изучаем Квартал Газовых Фонарей и ужинаем в Сирсакере, а в другой пируем в Маленькой Италии.
Вчера я настояла отправиться любоваться китами. Да, у нас есть такие же экскурсии в Бар-Харборе.
«Но это же калифорнийские киты!» – с энтузиазмом восклицала я.
Правда, закатывание глаз и ворчание по поводу «праздного туризма» быстро утихли, прерванные захватывающим зрелищем мигрирующих в Мексику серых китов. Не говоря уже, что мы видели много дельфинов и морских львов.
Сегодня утром в центре города проходит зимний фестиваль, так что мы вчетвером глазеем на парады, едим возле продуктовых тележек и останавливаемся у столиков с многочисленными поделками местных умельцев.
– Рукоблудие, а не рукоделие, – бурчит Сабин себе под нос.
Воздух немного прохладный, но небо очаровательного ярко-голубого цвета. Я застегиваю ветровку и жду, пока Зак купит огромный крендель.
– Тут порций на пять, по-моему, – радостно заявляет он, намазывая горчицей.
От горячей выпечки поднимается пар, а от соленого запаха у меня текут слюнки.
Я уже достаточно съела, но все равно беру и себе тоже.
– О боже, это восхитительно, – с трудом выговариваю я с набитым ртом.
– Правда?
Мы гуляем вместе и останавливаемся, когда Эстель и Джеймса заинтересовывает артист, одновременно жонглирующий кеглями и катающийся на одноколесном велосипеде.
– Я рада, что у тебя получилось ненадолго выбраться к нам, – замечаю я.
– И я, – кивает Зак.
– Похоже, у Эрика все хорошо, да?
– Ага, – соглашается он. – Эстель и Джеймс тоже наконец-то вместе, как я погляжу. На этот раз у них все гораздо лучше. Они более уравновешены и спокойны.
– Согласна.
– И вы с Крисом тоже отлично смотритесь. Мне нравится находиться рядом с вами.
Раздаются аплодисменты, и это хороший предлог, чтобы помолчать минутку. Остался единственный человек, о котором он не упомянул.
Это делаю я.
– Как ты думаешь, Сабин справляется?
Зак откусывает еще кусочек и медлит с ответом.
– Ну, – тянет он, – такое ощущение, что с ним что-то происходит.
Временами Зак – единственный, с кем у меня выходит обсуждать определенные темы. У него похожая история, и мы ощущаем связь, потому что оба любим парней Шепардов, парней с душевными травмами. Как бы крепка ни была эта связь, мы все равно остаемся посторонними и можем наблюдать со стороны и видеть то, чего они не всегда замечают. Существует кодекс молчания, которому мы с Заком научились следовать, и нарушаем его мы только наедине.
– Что ты заметил? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– Слегка отстраненный. Чуточку злой. Язвительный, но в следующую минуту – само очарование.
– Сейчас он очень непредсказуем.
– Да. Сабин часто наблюдает за тобой, – сообщает Зак. – За тобой и Крисом.
– И все же, – говорю я, когда мы идем смотреть на барабанщика, который отбивает ритм на стальных барабанах, – сегодня он совсем не смотрит на меня. Не понимаю, а вдруг он на меня злится.
– Блайт, мне кажется, все совсем наоборот.
Я не успеваю спросить, о чем это он, как появляется Эстель и возбужденно машет у меня перед лицом листовкой.
– Поспешим, нужно пройти пару кварталов. Мы обязаны поглазеть на танцующего брейк-данс арфиста-фокусника!
Я понятия не имею, что это значит, и звучит по-идиотски, но Эстель так загорелась этой идеей, что нам остается лишь следовать за ней. Зак слегка отстает и берет Эрика за руку. Мне нравится видеть, как Эрику комфортно проявлять чувства на публике. Его никогда не напрягало касаться Зака на глазах своей семьи, меня и Джеймса, но сейчас я впервые вижу его таким перед лицом большого и жестокого мира.
Сабин сегодня непривычно тихий, поэтому я нахожу его в толпе и иду рядом. Он всегда шумный и озорной, поэтому такое поведение сильно бросается в глаза и настораживает.
– Привет. – Я приобнимаю его за талию и удивляюсь, когда он не обнимает меня за плечи. Обычно именно так Сабин и поступает. Поэтому я понимаю, что с ним не все в порядке. – Тебе весело?
