За многие годы мне удалось бок о бок поработать с такими мастерами, как Дэвид Бирн, Милош Форман, Джером Роббинс, Филип Гласс. И я поняла – счастливые случайности не случайны.
Глава 8
Стержень
Однажды я совершила ошибку, объявив, что новый балет поставлен по трагедии Еврипида «Вакханки». Ошибкой это было потому, что после первого представления на меня обрушился шквал вопросов: «А где же вакханки?». По правде говоря, к тому времени я была так увлечена работой труппы на сцене, что Еврипид совсем потерялся. «Вакханки» были замечательным первичным материалом, к которому я прикрепилась, как к стержню произведения, когда начинала ставить хореографию. Но не более. Греческая трагедия была лишь импульсом, заронившим идею балета, но не имела почти ничего общего с тем, чем этот балет стал. Теперь я понимаю, что дала зрителям слишком много пищи для ума, которую трудно было переварить. Вместо того чтобы наслаждаться балетом, люди сидели и пытались найти связь между названием трагедии и тем, что происходит на сцене. Для меня она стержень – важнейший элемент в процессе создания балета. Еврипид был исходной точкой, моей путеводной звездой, без него не было бы слаженности и в конечном счете балета. Моя ошибка заключалась в том, что мне следовало держать все это при себе.
Стержень начинается с первой сильной идеи. Вы пытаетесь наскрести на идею, находите ее, затем в процессе обдумывания она превращается в стержень вашего будущего творения. Идея становится зацепкой, которая помогает начать восхождение. Стержень – это манифест самому себе, он декларирует ваше намерение рассказать историю, исследовать тему, построить структуру. Что поймет публика, и поймет ли она вообще что-нибудь – мы не знаем. Но если держаться за стержень, все пойдет как надо.
Я уже упоминала ранее, что работа над Serfer at the River Styx («Серфинг на реке Стикс») началась с того, что Джером Роббинс предложил сделать хореографию к трагедии Еврипида «Вакханки». Обычно я отвергаю непрошеные советы других хореографов, но Джерри – мой близкий друг и коллега. К тому же я знаю, как проницателен он в том, что касается поиска идей в текстовых материалах. Ведь это он, в конце концов, поставил «Ромео и Джульетту» на Манхэттене. И уж конечно, он мог оценить хорошую историю, когда с ней сталкивался. По сути, он наскреб эту идею для меня.
Итак, я перечитала «Вакханок» – историю, на пересказ которой уйдет не более 12 слов, о царе, который насмехался над богом Дионисом, за что и поплатился жизнью. Сюжетная линия насыщена конфликтными ситуациями (весьма ценный элемент в любой постановке). Но у меня не хватало человеческих ресурсов, чтобы воплотить на сцене всех персонажей пьесы и ее большой кордебалет. Мне необходимо было уменьшить масштаб, чтобы вписаться в нее со своей небольшой труппой из шести человек. Я спросила себя: в чем главная идея «Вакханок»? Ответ был: гордыня – порок, наиболее часто встречающийся в древних трагедиях. Царь Пенфей не признает божественное происхождение Диониса, последний мстит ему тем, что вселяет безумие в своих приверженок, вакханок (женщин, поклоняющихся Бахусу, Бахус – еще одно имя Диониса), которые разрывают на части Пенфея. Гордыня Пенфея сама по себе не делает историю (хотя и приводит к его смерти), но в качестве идеи служит отправной точкой. Когда я занялась постановкой и разработкой движений для танцоров, эта тонкая идейная связка постепенно превратилась в солидный стержень, поддерживающий повествовательную линию: Дионис предстает вначале скромным и смиренным человеком, который пытается восстановить свой статус божества. Скромность побеждает гордыню, и бог возрождается. Это и стало стержнем произведения.
Определившись с двумя главными действующими лицами, я задумалась, как изобразить конфликт между ними. Не знаю как, но мне представилась река в изображении маленькой группы из четырех танцующих. Тогда, подумала я, можно представить одного персонажа (в данном случае Диониса) в слиянии с рекой, а короля – в противоборстве с ней. Река стала ведущим образом балета, неким шаблоном, по которому строились все движения танцоров.
К тому времени, как я превратила свой кордебалет в реку, от «Вакханок» я была очень далека, поэтому ничего удивительного, что отсылка к ним вызвала такое замешательство у зрителей. Но в моей голове связь первоисточника с созданным произведением неразрывна. Можно просмотреть Surfer сто раз и так и не понять заслуг Еврипида в его создании. Но я знаю, что они там есть, и без него произведения не получилось бы.
Я верю, что каждому художественному произведению нужен стержень – основа, мотив его появления на свет. Он необязательно должен быть заметен публике. Он нужен вам в начале творческого процесса, чтобы служить ориентиром и подталкивать вперед.
Эта идея поразила меня при чтении первого романа Бернарда Маламуда «Самородок». Это история о немолодом бейсболисте Рое Хоббсе, чью весьма перспективную спортивную карьеру пустила под откос вооруженная женщина. Двадцать лет спустя он загадочным образом возвращается в высшую лигу почти сорокалетним мужчиной и начинает играть за аутсайдеров «Нью-Йорк Найтс». Он приносит с собой биту, которую называет Вундеркинд, и очень скоро становится звездой сезона. Восстановив позиции команды в рейтингах, Рой исчезает так же загадочно, как появился. В ходе повествования происходят странные вещи. В биту ударяет молния, наделяя ее невероятной силой. Череда проигрышей сменяется триумфом. Но как бы то ни было, это классический рассказ о бейсболе.
Многим известно, что кое-что в истории Маламуда взято из реальной жизни. Случай произошел в середине бейсбольного сезона 1949 года: в номере отеля в звезду бейсбола № 1 Эдди Вейткуса выстрелила женщина, которую он никогда ранее не встречал. Хотя это все, что писатель позаимствовал из биографии Вейткуса, несомненно, именно этот инцидент стал вдохновляющей идеей для Маламуда. Вдохновляющей идеей, но не стержнем.
И я так и не увидела бы разницы, если бы не один мой ученый друг, сказавший как-то: «Знаешь, это ведь основано на легенде о поиске святого Грааля». Менторским тоном он поведал мне миф о Короле-рыбаке и провел все параллели между рассказом Маламуда и мифом. Спортивная команда носила имя «Найтс» (Рыцари) – намек на легенду о короле Артуре. Имя главного тренера команды – Поуп Фишер. Имя героя – Рой – означает «король». И так далее. Это не было совпадением. Маламуд намеренно соединил современный бейсбольный миф с таким же мощным средневековым мифом. История Вейткуса послужила идеей, которую он наскреб, в то время как миф о Граале стержнем.
Не знаю, возросло ли с этим знанием мое уважение к книге (оно и так было весьма значительным), но точно сделало достижения Маламуда еще более впечатляющими. Оно также прояснило для меня разницу между историей, темой и стержнем. История Маламуда была обычной бейсбольной байкой. Темой (не знаю, насколько четко мне удалось ее разглядеть) было искупление, стержнем – поиск святого Грааля.
Эту триаду – историю, тему и стержень – я постоянно выделяю в своей работе. Впрочем, истории я рассказываю довольно редко. Хотя тут вспоминаются слова Джона Гуара, сказавшего, что в любом повествовании есть две истории: о Ромео и Джульетте или Давиде и Голиафе. Но стержень у меня есть всегда.
