Причина, по которой я как хореограф постоянно ищу стержень, совершенно очевидна. Танец ведь довербален, он не может языковыми средствами донести до публики смысл и цель повествования. Вокабуляр танца состоит из движений, не слов. Поэтому мне нужно иметь что-то более ощутимое в качестве идеи, образа, памяти, метафоры, чтобы сделать их для публики более понятными. И в первую очередь мне необходимо донести их до самой себя, чтобы уметь потом общаться с публикой без слов.
Позвольте мне с поспешностью добавить, что я не считаю движение более бедным средством выражения, чем язык. То, что движением нельзя передать оттенки смыслов, более чем скомпенсировано его исконной мощью.
До того как стержень стал неотъемлемой частью моей подготовки к творчеству, я испытывала временами настоящие мучения во время репетиций. Я смутно чувствовала, что что-то не ладится, но не могла понять, что именно. У меня оставался осадок легкой неудовлетворенности («Что-то идет не так»), а затем накрывало более тягостное чувство пустоты и отчаяния («Я заплесневела, ничего хорошего я уже не создам»). Чувство омерзительное, как будто идешь сквозь густой туман.
Первые представления о том, что такое стержень, я получила, когда работала с фигуристом Джоном Карри, олимпийским чемпионом 1976 года. Карри был замечательным спортсменом, стремившимся сблизить фигурное катание с искусством, насколько это было возможно в рамках ограничений, налагаемых спортивным регламентом. Он показал мне, что каждый спортивный результат состоял из трех компонентов: разогрева, действия, охлаждения. Именно эти три компонента стали стержнем танцевальной композиции, которую я для него создала. Я вставила эту трехчастную практику в его танец. Он начинается медленно, позволяя спортсмену дать свободу телу, разогреться и подготовить мышцы и сухожилия к тому, что должно произойти в следующей части. Затем переход к кульминации с ее энергичными, зрелищными прыжками и вращениями, требующими максимального напряжения, и, наконец, финал: Карри остывает в длинном скольжении, элегантно опираясь на одну ногу. Движение постепенно замедляется, и он замирает, как по волшебству, в центре ледяной арены.
Разогрев – действие – остывание стали стержнем композиции. Он был мне очень понятен, потому что отражал физиологическую истину – так функционируют спортсмены. Не имею представления, увидела ли это публика так, как я задумывала. Если они заметили структурные подпорки, то не видели, как катается Джон. В конце концов, моя сделка с аудиторией не заключается в том, чтобы они увидели стержень. СТЕРЖЕНЬ – ЭТО МОЙ МАЛЕНЬКИЙ СЕКРЕТ. Он помогает мне доносить послания, но не является самим посланием.
Все, кто выносит свою работу на суд публики, в конце концов осознают, что существует некое подобие сделки между художником и зрителем. Писатель, к примеру, начинает повествовать в определенном жанре, и вы, читатели, с этим соглашаетесь. Так возникает договор между вами. Юморист обещает вас рассмешить, автор триллеров обещает изобразить зло, а затем его уничтожить. Автор детективов обещает создать лабиринт убийств, а потом показать выход из него. Автор любовных романов обещает вызвать слезы. И если автор в одностороннем порядке выходит из договора, у публики остается ощущение, что ее надули.
То же самое и с моей аудиторией. Нас связывает договор, в котором есть скрытое обещание. Я обещаю развлечь публику не только красивыми телами, двигающимися в пространстве, – эту часть договора публика рассматривает как само собой разумеющееся. Я обещаю соединить их с метафизическими эмоциями и древними импульсами посредством танца. Для этого мне приходится прилагать такие усилия в начале работы, чтобы самой соединиться с корнями и первопричинами и своей памятью предков. О намерениях я могу заявить различными способами, даже через название. Если балет называется Surfer at the river Styx («Серфинг на реке Стикс»), заинтригованная публика будет по крайней мере догадываться, что речь на сцене пойдет о чем-то древнем и мистическом.
Вы можете видеть свою работу иначе. Вы можете не силиться найти стержень. Возможно, вас удовлетворит любая случайная идея, выловленная из эфира. Возможно, вы решили, что вы не нуждаетесь в механизме, поддерживающем ваше творение, образе или идее, которые направляли бы вас. Или считаете, что, чтобы пережить захватывающее приключение, надо сначала сбиться с пути.
Что ж, можете так считать, но это будет ошибкой.
Зависнуть на день-два в воздухе без опоры, без стержня, конечно, можно, но в какой-то момент, посреди проекта – будь то картина, роман, песня или поэма, – вы окончательно заблудитесь. Вы не будете знать, как вернуться на дорогу к своей цели. Возможно, это не произойдет с вашим первым творением – святая простота проведет вас от сердца к мозгу, а затем по холсту, бумаге или сцене именно так, как вы хотели, идеально сохранив форму, пропорции и смыслы. В этом случае считайте, что вам здорово повезло. Но это не пройдет с вашим следующим творением или следующим за ним. Это закон. Вы будете вышагивать по белой комнате, спрашивая себя: что я хочу сказать? Именно в этот момент вы с благодарностью ухватитесь за стержень.
И не надо думать, что поиск стержня – это лишняя и раздражающая «общественная нагрузка», уводящая в сторону от основной цели, от процесса творчества. Это всего лишь инструмент, подарок самому себе, который облегчает работу. Что же касается каких-то конкретных свойств вашего стержня, меня не волнует, как вы его создали или как используете. Выбор стержня – такой же интимный акт, как молитва. Цель этого акта – обеспечить только комфорт и задать направление. Это ваш стержень. Используйте то, что подходит именно вам.
Найти стержень произведения можно разными способами.
Его можно обнаружить с помощью друга. Так делает редактор, когда писатель застревает на полдороге, не зная, куда идти. Его работа заключается в том, чтобы показать писателю нескладность сюжета и бедность языка. Вопрос всегда один: что вы хотите этим сказать? В этих случаях редактор действует как мануальный терапевт, выпрямляющий позвоночный столб – стержень.
Стержень можно выявить с помощью ритуала. Я знаю юриста, который прибегает к одной полезной уловке, расспрашивая своих клиентов об обстоятельствах, которые привели их к нему. Когда объяснения становятся путаными и несвязными, он поднимает руку, призывая замолчать, а потом говорит: «Ладно, а теперь объясните мне так, как если бы мне было 10 лет». Эта простая инструкция, возможно, потому что она напоминает людям о временах, когда все в жизни было просто, заставляет их говорить более ясно и по делу. Именно для этого я ищу стержень – с его помощью я все могу объяснить самой себе так, как если бы мне было 10 лет.
Стержень можно также обнаружить, если вспомнить, каковы были ваши первоначальные намерения, и уточнить цели. Какой первый предмет отправился в коробку? Вернитесь к нему и вспомните, как все начиналось – ведь он там оказался не случайно.
«Заставить людей смеяться» – таким был мой первоначальный импульс к созданию ранней композиции Eight Jelly Rolls («Восемь булочек с вареньем») на забавную музыку Джелли Ролл Мортона. Если я начинала колебаться в своих намерениях, я могла вернуться к первоначальной идее и спросить себя: «Это на самом деле смешно? Люди будут смеяться?»
