«Мы так всегда делали» – это не повод продолжать делать то, что перестало работать. Если некогда полезная привычка или ритуал потеряли свою силу, но вы продолжаете их повторять, вас ждет яма.
Однажды я заметила, что мои импровизационные репетиции стали странно действовать на танцоров. Все больше и больше репетиции превращались в унылые скучные занятия, которые никуда не вели. Они перестали волновать. Репетиции попали в яму.
В конце концов я поняла, что дело было во мне, а не в них. В молодости я обычно экспериментировала со своими идеями в течение часа или двух до прихода труппы. Затем проверяла их вместе с танцорами. Когда тебе тридцать пять и ты в отличной форме, все получается как надо: порхаешь и прыгаешь по три-четыре часа ежедневно, и что-то хорошее из этого обязательно выходит. Но в пятьдесят пять это не работает. Постепенно до меня стало доходить, что мое тело не такое выносливое и гибкое, каким было раньше. После пятидесяти силы понемногу куда-то утекают, а физические возможности становятся все более ограниченными. Объем моих движений сократился. Запас жизненных сил уменьшился. В итоге идеи, которые я могла проработать сама, моим танцорам не казались чем-то стоящим внимания. Конечно, как профессионалы, они выполняли все шаги и движения, что я просила, но в легкости, с которой они им давались, я видела некоторую неловкость, растерянность. Не такого эффекта я ждала. Я хочу, чтобы мои танцоры, хватаясь за мои идеи, забывали, что есть правильно и неправильно. Я хочу, чтобы они вкладывали в них частичку себя, чтобы, выражая себя в танце, доходили до предела.
И я внесла изменения в процесс работы. Я ввела в труппу молодых талантливых ассистентов, стала больше объяснять и меньше танцевать сама. Не хочу показаться немощной старушкой, неспособной сделать по сцене и трех шагов, чтобы не рухнуть мешком на пол. Я все еще импровизирую, когда остаюсь одна в студии, но больше не ставлю танцы, основываясь лишь на том, на что способна сама. Любому хореографу в определенный момент придется сделать этот переход от личного примера к инструктажу. Не буду врать: смириться с этим непросто, даже мучительно. Я стала балетмейстером, потому что стремилась танцевать, и никто не мог станцевать так, как я это чувствовала внутри. Принять факт, что мое тело больше не может быть со мной там, куда уносит воображение, было довольно болезненно. Но я признательна своим танцорам за то, что они привели меня к пониманию необходимости этого с той же долей суровой честности, с какой я оцениваю их усилия. Сделать такой переход невозможно, если не видеть необходимости в нем; и вы не увидите эту необходимость, пока не проанализируете все свои рабочие привычки. Попав в яму, вы должны подвергнуть сомнению все, кроме своей способности выбраться из нее.
Чтобы преодолеть яму, нужно пройти три этапа: увидеть, признать, выбраться.
Во-первых, увидеть яму.
Если вы похожи на меня, то, возможно, до последнего момента не поймете, что попали в яму. Особенно часто так случается с теми, кто работает самостоятельно (я, по крайней мере, имею преимущество в виде ежедневной обратной связи, которую мне дают танцоры, когда что-то идет не так). Возможно, день за днем вы пишете роман, радостно напевая, а через 12 месяцев узнаете, что написали 400 страниц, в которых нет смысла. Необходимо ввести в привычку пересматривать все, что было сделано, отслеживать, где вы были вначале и где находитесь сейчас, чтобы удостовериться, что вы все еще движетесь в правильном направлении.
Во-вторых, признать, что очутились в яме.
Сделать это тяжелее, чем кажется на первый взгляд. Нужно уметь признавать, что вы ошиблись. Не всегда люди к этому готовы. Иногда даже отрицание собственных ошибок не удается признать. Вспомните, когда в последний раз ваш гениальный проект оказался не таким уж гениальным. Вы тут же остановились и признали это? Вы остановились и стали ждать, когда придет верное решение? Или вы продолжали упорствовать, пытаться хоть как-то удержаться на плаву, надеяться, что время и отчаянные усилия окупятся сторицей? Это очень непросто, и есть здесь некая доля иронии: чем дисциплинированнее человек, тем сложнее ему дается решение прекратить бесполезную трату ресурсов и остановить безумие. Но правда в том, что чем больше вы упорствуете, тем глубже зарываетесь в яму.
Третий шаг – выбраться из ямы.
Это самая сложная часть. Знать о проблеме и признать ее не означает решить ее. Но решение – это и самая приятная часть, ведь оно приносит избавление и позволяет двигаться вперед.
Когда в процессе творчества оптимизм сменяется пессимизмом, вы попадаете в глубокую и опасную яму. Настолько глубокую, что она может породить депрессию. В этом случае перестаньте буксовать, ваши колеса увязли окончательно. Одним удается самостоятельно выкарабкаться из нее. Другие просто улетают от нее подальше в отпуск. Третьи обращаются к врачам. У меня от нее лекарства нет.
Очень часто не сама работа, а сложившаяся вокруг обстановка вгоняет в пессимистические настроения. Задумайтесь: что происходит? Это проблемы с мужем или женой, с партнером? Деньги? Здоровье? Плохие новости? Что-то отвлекает? Погода?
Что сделало ненавистным материал, с которым вы работаете? Если что-то не нравится во внешней среде, самое простое решение – изменить среду. Если это небольшая ямка, внезапный тупик при переходе от одной части работы к другой, смените обстановку. Выйдите из дому. Посмотрите на небо. Возьмите лопату и поработайте в саду. Прогуляйтесь. Пообедайте с другом. На сегодня отложите все дела, не делайте больше ничего. Сделайте что-нибудь, что вытащит вас из застрявшей машины с буксующими колесами.
Однажды, после особо изнурительного дня, когда все валилось из рук, а все творческие потуги приносили лишь головную боль, я развела огонь в своем домашнем камине. Я уже говорила, что получаю огромное удовольствие и ощущение комфорта от тепла. Тепло для меня святыня, а наблюдать за огнем – одно из важнейших в жизни удовольствий. Движения языков пламени в пространстве невероятны и непредсказуемы. Они постоянно меняются, никогда себя не повторяя. Пламя меняет форму, цвет, высоту, глубину. Растревожьте свой костер, подбросив в него дров, и направление пламени изменится, пойдет под другим углом: то в виде вертикального столба, то в виде обвалившихся тлеющих головешек.
Наблюдая за огнем, я провела два часа, день сменился ночью. Меня окутывал мерцающий свет и приятное тепло. Костры всегда вдохновляют людей рассказывать истории, и я начала рассказывать их самой себе. Пламя подсказало, нашептало решение рабочей проблемы: «Попробуй начать вот так, а затем вот этак». И я зажгла свечи, чтобы подчеркнуть сакраментальность момента.
Затем я приняла горячую ванну. Марта Грэм любила похвалиться, что танцевала на берегу всех океанов. Когда я с ней познакомилась, ей было уже много лет, она страдала артритом и каждый день отмокала в соленых ваннах, прежде чем прийти в студию. Лежа в ванне, в еще одной среде изысканного тепла, я стала расслабляться, дыхание стало легким, время исчезло, а с ним и навязчивые гнетущие мысли. Я очутилась там, где должна была, – на пути в никуда.
