Вопрос был не праздный, и ответ на него меня крайне интересовал.
– Добить, добить, – порадовал меня Старый. – Наш король – он полумер не приемлет, и это мне очень нравится. Так что – и головы рубить будем, и флаги в грязь втаптывать. Чур, стяг «Буревестников» – мой. Элину ты порешил – ладно, это твои дела. Но вот флаг их – он мой. Я ему в своем новом замке уже и место определил.
– В сортире? – утвердительно спросил я.
– А то где же, – приобнял меня за плечи Гедрон. – Идея не свежая, но есть в ней что-то такое, приятное. Слушай, война с «Гончими» после сегодняшнего дня – дело почти решенное. Пойдешь против Ведьмы со мной?
Ага, так я тебе и ответил. Не то что честно, а вообще.
Но так – интересные у него планы. Сам он против «Гончих» никак не сдюжит, это понятно. Значит – есть у него союзники в этом благом деле. В другой ситуации я бы предположил, что это «Двойные щиты», но в свете дня сегодняшнего это маловероятно. Тогда – кто? Ну, не Лоссарнах же.
– Когда мы завалим старика Макмиллана, купол исчезнет, – добавив в голос тревоги, поведал Гедрону я. – На поле сразу рванут эти трупоеды в рванье, а там куча коконов людей и из моего, и из твоего кланов. Жалко вещички-то.
– Не хочешь отвечать вот так, сразу? – вполне миролюбиво сделал абсолютно верный вывод Гедрон. – Ну и ладно, наша любовь впереди. А за вещи не беспокойся, у меня за холмом три десятка бойцов в резерве было, я их к границе купола уже отправил, никого не пропустят. На край – пробьют черепа парочке этих обсосов-флибустьеров, да и все. В штрафы залезут, понятное дело, но это ничего, чай не в первый раз.
И он ускорился, догоняя Лоссарнаха.
Ну и ладно, ну и славно. А если король без королевства еще и сам Макмиллана прикончит, так это вообще замечательно будет. Мне драться ну вот совершенно неохота.
– Д-держись меня, – прошелестел сбоку голос брата Юра. – Все глупости, к-которые сегодня можно б-было совершить, ты уже с-совершил, так что послушай меня х-хоть сейчас. П-представление почти закончено, осталась п-пара реплик до занавеса, и одна из них т-твоя. Она не очень б-большая, но очень от-тветственная. И ты лучшая к-кандидатура для того, чтобы ее п-произнести.
– Хорошо, – покорно ответил ему я. – Надо что-то будет сказать – я скажу.
Чудно. Я – игрок, он – НПС, и что в результате? Он, порождение графики и программного кода, похоже, знает лучше меня, живого и настоящего, что следует дальше делать.
И вообще – он был как-то недоволен мной. Брат Юр, неигровой персонаж, поглядывал на меня так, как смотрят на человека, нарушившего твои планы своим бездумным поведением. Бред. Если о таком рассказать психотерапевту, то меня могут и в дом скорби закрыть. Имени Петра Петровича Кащенко.
Подножие холма было завалено телами и коконами, последних, правда, было на порядок меньше. То ли наши разошлись, то ли игроков осталось не так много.
А вот успели мы вовремя, Лоссарнах как чуял. Он остановил наших бойцов в последний момент, когда те уже собрались дорезать у флагов остатки вражеского воинства, от которого осталось человек двадцать, не больше.
Они столпились вокруг рослого кряжистого старика с длинными седыми волосами и изрезанным шрамами лицом, который обеими руками сжимал рукоять клейморы. Это, надо полагать, и был тот самый Макмиллан Мак-Пратт, мой недоброжелатель. Да что там – давний и явный враг.
– Дядюшка Макмиллан, – Лоссарнах, совершенно ничего не боясь, подошел вплотную к вражеским воинам, которые, озираясь, выставили мечи перед собой. – Ты постарел.
– Так мне и лет сколько, Мак-Магнус, – ответил ему тот. – Я ведь даже постарше твоего отца, славного бейлифа Сэлора, буду. Причем лет на пять, не меньше. Вот только он давно уже в Последнем становище обитает, а я все как-то туда не доберусь. Заплутала где-то моя смерть, заблудилась.
– Ну да, ну да, – покивал король без королевства.
Ой, не нравится мне это. Как бы он сейчас какую-нибудь ересь благородную не выкинул, вроде: «Так бери свободу непрошенную» или «Дай мне слово, что не станешь злоумышлять против меня». Это будет самый паршивый из всех вариантов, поскольку он перекроет мне путь к голове Макмиллана. Поди убей его после королевской амнистии.
– Да не так уж она и заплутала, – как-то по-свойски сказал Лоссарнах, внимательно глядя на Мак-Пратта. – Дядюшка, ты же понимаешь, что вдвоем нам на холмах Пограничья будет тесно. Прости уж за возвышенный слог.
– Это все тлетворное влияние Запада, – наставительно сказал ему Макмиллан. – Третесь там, а потом на нашу землю заразу всякую тащите.
– Кто бы говорил, – подал голос кто-то из гэльтов. – Сам нас продал той бабе, что у них на троне сидит, и на тебе – теперь Мак-Магнус виноват.
– Не писал я этого, – хрипло рыкнул Мак-Пратт и мотнул головой. – Не писал! Вон тот паршивец эту пакость состряпал, который клан Линдс-Лохенов к рукам прибрал. На крови поклянусь! Если хотите – могу палец указательный себе отсечь в доказательство.
Забавные тут у них аргументы своей правоты. Отрезал себе палец – не врешь, значит. Если продолжить этот логический ряд, то отсечением руки можно будет даже доказать ложь собеседника. Вот же дикие люди.
А так – дурак он, этот патлатый старик. Теперь даже если король без королевства сваляет дурака, играя в благородство, то я смогу потребовать его крови, как платы за оскорбление. Уровень у него наверняка неслабый, да вот только построгали его уже здорово, так что – управлюсь как-нибудь. Ну, а если нет – то его всяко наши потом добьют, успею я Гедрону про это на ухо шепнуть. Не уйти Макмиллану Мак-Пратту нынче с этого холма, теперь уже по любому не уйти.
– Утопающий и за гадюку схватится – проорал кто-то из рядов нашего воинства, и я с удовлетворением узнал голос Флоси. Жив мой туалетный.
– Да теперь это не столь и важно – писал ты это или не писал, – негромко, но так, что его услышали все, произнес Лоссарнах. – Теперь важен только тот факт, что мы друг другу живыми не нужны. Ты – здесь, я тоже здесь, мечи при нас. И в живых должен остаться только один.
– В чем же дело? – Мак-Пратт снова мотнул головой и его седые патлы подхватил ветер, который невесть откуда взялся здесь, под куполом. – Давай закончим эту тяжбу. Только пообещай мне, что отпустишь моих людей, тех, что уцелели.
– Ты не можешь ставить мне условия, – жестко произнес Лоссарнах. – Я тебе ничего не должен и поединок даю только из уважения к твоим сединам. И не более того. Хотя мог бы просто позволить своим воинам зарезать тебя как корову на бойне. Твои люди умрут, все до единого. Но – в бою, а не от руки палача, это все, что я могу тебе обещать.
– И то хлеб, – произнес кто-то из сторонников Мак-Пратта, несколько игроков, которые стояли рядом с ним переглянулись, лица у них были недовольные.
Оно и понятно – фигня выходит. Бой проигран, ни фана, ни лута не предвидится, а потому умирать страсть как неохота. Им осталось только надеяться на то, что победу нам засчитают после смерти их лидера, после этого купол исчезнет и они успеют смыться с поля боя.
