– Плачет вроде, – насторожилась Ксюша. – Надо бы пойти, наверное, успокоить.
– Сиди уже, – одернула ее Шелестова. – Это Виктория, кто ее в слезах и соплях увидит, тот завтра отсюда по статье вылетит, если до этого завтра вообще доживет. Даже если это ее подруга, которой она создаёт наиболее благоприятный режим существования.
– Ничего она мне не создает, – пискнула Ксюша, опасливо глянув на меня.
Сотрудники почти все заулыбались, но это были именно улыбки, а не кривые ухмылки из серии: «Ага, рассказывай нам». Судя по всему, это безобидное создание, я имею в виду Ксюшу, само не понимало, что живет у Вики за пазухой.
– Побольше поплачет – поменьше пописает, – сурово сказал я. – А у нас есть дело, им и займемся.
Не скажу, что мне не было жалко Вику, но при этом бежать к ней с утешениями я не собирался. Сама подставилась, сама начала этот разговор – и последствия его пусть разбирает сама. Да и маленько спустить ее с горных вершин не мешало, больно она на них вознеслась. Последствий же я вовсе не боялся – мне нынче идти к Зимину, и что я оттуда вернусь порядком «на рогах», не вызывало у меня никаких сомнений. Один билет его, второй – Валяева, третий… Азов, скорее всего. И все они будут там, в кабинете. Глупо даже предполагать, что такая встреча пройдет «насухую». А когда я поддатый, мне все едино, кто и что говорит.
– Вернемся к нашему разговору, – я хрустнул пальцами. – Конкурсы – сразу нет, по крайней мере в их хрестоматийном виде. Штука в том, что у нас их полно.
– Не делайте так больше, – Шелестову передернуло. – Брррр! Ну, с костяшками на руке. Лучше давайте я вам пенопласта принесу и стекло дам.
Теперь скривились Таша и Ксюша.
– Предложить сюжет квеста. Идею победителя воплотят в жизнь работники «Радеона», – подал голос Петрович, доставая из ящика стола небольшой вентилятор. – Может выйти забавно, мол, глас народа – глас божий.
– Интересная мысль, – одобрил я. – Еще накидываем.
Жилин, на которого я посмотрел, сделал жест, мол: «Пропускаю ход, я чуть позже выскажусь». По сути – неправильно, но, с другой стороны, у кого у кого, а у него льготы точно есть.
– Конкурс красоты среди игроков-женщин, – забросила ногу на ногу и заложила руки за голову Шелестова. – Причем в жюри можно посадить НПС. Уверена, что Константин сможет внести в программу необходимые поправки. Ну или мы заставим его это сделать, у нас теперь есть рычаги давления. Можно с образами судей поиграть, одного сделать менестрелем, второго богатым торговцем. Помните, тут к нам чучело заходило, как его? Вот, точно – Максимилиан Серебряный. Третьего судью с него срисовать можно. Какой сегодня конкурс красоты без фрика в жюри?
– Набор штата репортеров среди игроков, – тихонько сказала Ксюша. – Правда, я это рассматривала все-таки на конкурсной основе. Ну, конкурс на лучшую новость, после этого победители получают какой-нибудь игровой приз и становятся авторами колонки «Новости из первых рук». Причем он может быть разбит на несколько этапов, то есть – растянут во времени. Речь ведь шла про не единоразовую акцию, насколько я помню.
– Разумно, – Шелестова с уважением глянула на Ксюшу. – К нам сейчас самотека идет много, среди него мусора – хоть отбавляй, все что нужно и не нужно пишут на редакционную почту. А так – выкристаллизуем лучших, их новости будут просматриваться в первую очередь, а остальные – по необходимости. Нет, сначала будет тяжелее, но потом-то – легче. А лучшим из лучших будем игровые плюшки выдавать.
Ксюша покивала – мол, да, так я и думаю.
– Красиво, – одобрил и я. – Это хорошая идея, серьезно. Мне она нравится.
– А сам-то чего придумал? – Петрович включил вентилятор. – Уф, духота.
Народ уставился на меня.
– Есть у меня мыслишка. Ивент, – я почесал за ухом. – Большой турнир устроить под эгидой «Вестника Файролла». Игровой, с кучей категорий, с призами, на все классы и уровни… Ну, почти на все, начиная, наверное, уровня с двадцатого, раньше смысла нет. Даже – с тридцатого. Причем подготовку к нему начать сейчас, а сам турнир провести месяце в мае. А может, даже и в июне. Везде повесить ящики – «Твои мысли о турнире», где коммьюнити будет излагать свое видение мероприятия. Лучшие мысли тоже премировать – места на ВИП-трибуны, памятные уникальные знаки и прочая игровая дребедень, народ такое любит. Уверен – писем при этом условии будет немало, так что наше дело будет только самое лучшее из них вытащить и себе присвоить. А главные призы турнира сделать вполне себе вещественные, вроде репликов знаменитых мечей, примочек для капсул, годовых подписок и тому подобного, вручив их чемпионам в каком-нибудь антуражном кабаке. Собрать там лучших из лучших – и вручить. С фотосессией, пивом и прочими делами. Правда, не знаю, как в этом случае быть с иногородними победителями, но это можно потом как-то решить. Может – онлайн-сессия, может – еще что-то.
– Мне нравится, – Шелестова покачала ногой. – В этом есть рациональное зерно. Во-первых, нет ограничений для того, чтобы победить, во-вторых – сопричастны все желающие. Только кланам надо будет объяснить, что это для всех, а не только для них.
– Поддерживаю, – Таша засунула в рот леденец. – Только вот одно «но». Если игровые призы мы сможем обеспечить, то насчет материальных все сложнее. Это денег стоит. Опять же – аренда кабака.
– Беру на себя, – пообещал я. – Попробую выпросить у высокого руководства. Да и не такие это уж большие деньги, чуть выше обычных представительских расходов. Но при этом предложение Ксюши тоже не следует оставлять без внимания, оно очень даже перспективное.
Автор идеи застеснялся и покраснел.
– Ксения, – деловито сказал я. – Доведи свою мысль до ума, и к среде я хочу видеть у себя на столе четкий план по ее реализации. Елена, если что – подключайся, помоги.
– Будет сделано, мой генерал, – выпучила глаза Шелестова, изображая матерого служаку. – Главное – в среду на службу явитесь, а то вы любите день перед сдачей номера пропускать.
– Елена, грань между шуткой юмора, панибратством и дерзостью очень тонка, – нахмурился я. – Ты сейчас балансируешь на грани между этими тремя понятиями. И сразу, для справки – у меня есть такая черта, что я сначала делаю кому-то больно, а потом по этому поводу расстраиваюсь. И рад бы от нее избавиться, от этой напасти, но все никак не могу.
– Вы – и ударите женщину? – Шелестова выставила перед собой ладони. – Не верю. Наговариваете вы на себя.
– А если нет? – Петрович достал из кармана сигареты и встав, открыл фрамугу. – Я его давно знаю, он на самом деле знаешь, какой? Жесток, коварен, безнравственен и злопамятен. Иной хорек добрее его.
Я прищурил левый глаз, немного оскалился и нехорошо поглядел на Шелестову, переведя взгляд с нее на Ташу, а после – на Ксюшу.
– Да ну, нестрашно, – засмеялась Таша. – Я, когда есть хочу, и то жутче выгляжу.
– Вот оно что! – хлопнула себя ладонью по лбу Шелестова. – Ну да, жуешь ты постоянно, а значит, все время есть хочешь. Вот в чем дело.
