Зомби уставились на Барона, получили его одобрительный кивок и зашаркали куда-то в могильную темноту.
– Ну, – Барон вручил свою костяную клюшку личу и уселся на трон. – Проси. Я же понимаю, что все равно тебе что-то от меня нужно.
– Не без того, – не стал спорить я. – Но ничего такого, что бы тебя слишком затруднило.
– Вот здесь ты неправ, – возразил мне Сэмади. – Только я могу судить о том, что мне трудно делать, а что нет. Может, ты меня хочешь на бал пригласить. Вроде дело несложное, а меня подобные мероприятия очень утомляют.
– Да говорю тебе – ничего особенного, – замахал руками я, попутно смутив зомби, неторопливо несущих мне кресло. Они решили, что именно эта модель мне не подходит, о чем я им и подаю знак. Немертвая парочка посмотрела друг на друга и неторопливо начала утаскивать мебель обратно.
– Да, туповаты, – верно расценил мой обреченный взгляд Сэмади. – Даже скелеты поумнее будут, хоть они и вовсе без мозгов. Эй, нормально все, несите ему это кресло!
– Так вот, о просьбах, – продолжил я, наконец-то устроившись поудобнее. – Слушай, ты там местные клады вроде хотел на новоселье вскрыть?
– Ну да, – Сэмади достал из кармана неизменные орешки. – И почему «хотел»? Сказано – сделано. Вскрыл, посмотрел. Ничего интересного, опять золото, побрякушки да примитивное оружие. Типичные человеческие захоронки. То ли дело старые курганы, те, что после битв с нежитью остаются. Вот там чего только нет!
– А что, предметы в местных кладах прокляты? – гнул свою линию я. – Ты о чем-то таком упоминал.
– В одном да, – безразлично произнес Сэмади. – Сильное проклятие, просто так не снимешь. Остальные в полном порядке.
– Мне бы цацку какую, – попросил я его. – Старой работы, чтобы подарить не стыдно было. Точнее – две цацки. Меч и украшение.
– На свадьбу твоего приятеля, нового короля этих земель? – блеснул осведомленностью Сэмади. – Неплохо придумано. Вот только вопрос – не боишься прослыть гробокопателем? Здесь у народа память длинная, еще подумают, что ты кладбищенский вор.
– Не вопрос, – ухмыльнулся я. – Чего проще? Скажу, что выкупил эти вещи у бродячего торговца. Вот он, собака, могилу и разорил. А я наоборот, молодец, вернул реликвии на историческую родину и передал в достойные руки. А ворюгу повесил.
– Хороший ход, – одобрил Сэмади. – Рафаил, посмотри там какой-нибудь браслет и меч. Получше и постарее.
Лич бессловесно канул в темноту, чтобы через пару минут возникнуть из нее же, но уже держа в руках пару предметов. Это были меч и браслет, как ему и велел Сэмади.
– Забирай, – царственно произнес Барон. – Мне не жалко. У меня такого добра много.
Я подошел к Рафаилу, который стоял мрачным изваянием близ трона своего хозяина, и забрал у него будущие подарки на свадьбу.
Если честно, мне было безумно интересно, каковы будут их характеристики, и будут ли они у этих предметов вовсе. По сути, ситуация-то была если не бредовая, то близка к ней. Я только что выпросил подарки для неигрового персонажа у неигрового же персонажа.
«Меч Рулта Межевателя.
Клинок, в давние времена принадлежавший одному из величайших воинов Пограничья.
Неигровой декоративный предмет.
Может использоваться в качестве украшения личной комнаты»
Ну что, вещь. Думаю, Лоссарнаху понравится. Правда, у Кролины наверняка возникнет куча вопросов, но это уже ее проблемы.
Подарок Эбигайл был не хуже.
«Браслет Лайси Певуньи
Некогда этот браслет украшал запястье одной из прекраснейших дев-воительниц Пограничья. Прозвище свое она получила от собратьев по мечу, поскольку в любой, даже самой жестокой битве, всегда пела, тем самым наводя ужас на своих противников.
Неигровой декоративный предмет
Может использоваться в качестве украшения личной комнаты»
Интересно, а если бы я выпросил эти предметы для себя, они бы тоже были неигровые?
– Доволен? – Сэмади не без удовольствия наблюдал за мной.
– Спасибо, – я убрал предметы в сумку. – Самое то.
– В расчете? – деловито спросил меня повелитель мертвых.
– Не понимаю, о чем ты, – изобразил удивление я. – Я за уважуху принес тебе шар. Ты по дружбе подогнал мне эти побрякушки. Нет здесь никаких расчетов. По крайней мере, мне хочется так думать.
– Значит, еще что-то тебе нужно, – сквозь смех сказал проницательный Сэмади. – Белый братец, я слишком хорошо тебя изучил. И, умоляю тебя, не разыгрывай сейчас передо мной спектакль под названием: «Обидные слова говоришь».
– И не собирался, – проворчал я, тем самым признавая его правоту.
Собственно, того-то я и добивался.
Когда Барон смеется, с ним договариваться проще, я это давно понял. У него своеобразное чувство юмора и довольно паршивая склонность к легкому доминированию над миром. Он тебе вроде и помогает, но при этом в его действиях сквозит нечто вроде пренебрежения, эдакое: «Куда ты без меня». Ему без этого что-то делать совершенно неохота.
Не скажу, что это очень уж унизительно, но все же принимать подобное от неигрового персонажа не всегда приятно.
А с другой стороны – куда деваться? Не лопатой же мне на том холме махать, в самом-то деле. Хрен с ним, пусть глумится. Главное – дело сделать.
– Говори, – предложил Сэмади. – Мне все равно заняться нынче нечем, а твои приключения зачастую бывают забавными. И даже полезными.
– Ну нынешнее мероприятие как забавным, так и полезным назвать трудно, – честно пояснил Барону я. – Надо просто из общей могилы вызвать давно усопшего наемника и попросить его отдать мне кое-какой документ.
– Приказать, – поправил меня Барон.
– А? – не понял я.
– Приказать отдать, – уже без улыбки произнес Сэмади. – В моих отношениях с мертвыми не может быть слова «попросить». Только «приказать». Или «повелеть». Да и тебе советую – никогда ни о чем не проси мертвых. Любую твою слабость они воспримут как потенциальную возможность когда-нибудь вцепиться тебе в глотку. А просьба – это слабость.
– Так приказать я им не могу, – даже как-то растерялся я. – Чихали они на мои приказы. Фигурально, разумеется.
– Тогда ничего не делай, – жестко посоветовал Барон. – Это лучше, чем что-то просить у тех, кто служит Смерти.
– Так ты тоже ей служишь, – помолчав, произнес я. – И я тебе иногда прошу о помощи.
– У нас с Хозяйкой всего сущего другие отношения, – Сэмади криво улыбнулся, отчего меня ощутимо передернуло. Он и когда просто улыбается, сильно жутко выглядит, а сейчас, когда его лицо перекосило, вовсе страхолюдным стал. – Она не властна надо мной, потому что я не совсем-то мертв, так моей сущностью распорядился тот, кто меня сотворил. Я живу между двух миров, не принадлежа ни к одному из них. И покоя мне никогда не найти ни там, ни там. Не скажу, что я ему за это сильно благодарен, но лучше так, чем никак.
