— Не убьют. Уж я постараюсь о том, не боись, — успокоил брата Мирон.
— Ты явно не в себе! Околдовала она тебя что ли?
— Да ты что сбрендил? Она ж монахиня! — выпалил младший Сабуров, сверкая недовольно глазами на брата. — Да пойми ты, Васятка, она тайну про Чашу знает, именно она мне открыла, что собирать ее надобно. Сам бы я не додумался. И еще книжку колдуна обещала разобрать и понять. Нам без нее ни в жизнь не отыскать нужную нечисть.
— Поедем по городам и деревням и сами найдем эту нечисть.
— Ага! Городов сотни и сел тыща. Да этой нечисти полно по Руси. Как мы нужную найдем? Мы что, всю жизнь искать будем? А отец сгниет заживо в “каменном мешке”, да? Времени у нас в обрез, Васятка. А она обещает помочь. Она нам точно нужна. Иначе, наш отец умрет в тюрьме.
— Да опасно это, убьют ее. Она, поди, даже нож держать не умеет.
— А я тебе говорю, что охранять ее буду, пока она эти каракули колдуна разбирает, — уже раздраженно вымолвил Мирон. — На стычки с нечистью брать ее не будем. Просто пусть говорит, где и кого искать.
5.6
— Мирон Иванович! — послышался рядом звонкий голос Людмилы, она приблизилась к ним.
— Ну? — неприветливо буркнул Мирон, оборачиваясь к девушке. Ему самому было не по душе таскать эту девицу за собой. Но выхода, похоже, другого не было.
— Я разобрала пару строк. Тут сказано, что нечисть из “схорона” имеет темно-бордовую ауру, а на голове и в ногах черную.
— Ну и что? — поднял брови Мирон.
— Вы не знаете, что такое аура? — опешила девушка, переводя взор то на одного брата, то на другого.
— Знаем мы что это, — ответил Мирон. — Только, как увидеть ауру нечисти или человека-то? И определить, что именно он в “схороне” этом?
— Вот именно, простые люди ауру не видят, — кивнул Василий. — У нас в монастыре только старец Радогор видит, а он уже совсем слепой.
— Я тоже вижу, — тихо пролепетала девушка.
— Врешь! — выплюнул Василий.
— Не вру, — насупилась Людмила.
— Да не может простой человек ауру видеть, — заметил Мирон, тоже сомневаясь в словах девушки. — Для этого тренироваться определенным образом надо и дожить до ста лет, как наш старец Радогор, у него этот дар открылся только после девяноста лет.
— А я родилась такая…
— Ты ведьма что ли? — вымолвил вдруг Василий.
— Я ведьма?! — рассмеялась звонко Людмила и быстро став серьезной добавила. — Ведьмы колдуют и ворожат. А я все свои восемнадцать лет прожила при монастыре. Только книжки читала, языки изучала, да молитвы пела. Или вы думаете, я в монастыре, когда псалтырь читаю сразу и ворожу и колдую?
— Да глупость он сказал! — вымолвил Мирон и, обернувшись к Василию, добавил. — Ты это, брат, за речами следи. Не надо болтать, что не попадя. А в то, что дар какой-то врожденный может у человека быть, я верю. Вот у нас в монастыре старец Добран дар имеет – мысли людей читать умеет, разве не знаешь?
— Знаю я, — буркнул Василий.
— То-то же. А я на коне уже в три года держался без стремени. Да и стреляю с двухсот шагов в яблочко. Разве это не дар?
— Ну, начал, — пробубнил Василий, чувствуя себя неловко оттого, что назвал девушку ведьмой.
— У Вас, Василий, тоже, наверняка, какой-нибудь дар есть, — по-доброму сказала девушка.
— Травник он! — выпалил Мирон. — Только так мои раны лечит своими снадобьями.
— Правда? — опешила Людмила. — А с параличом калеку вылечить можете?
— Нет, — ответил Василий. — От этого травы не помогут.
— Простите, я так и думала. Брат у меня лежачий, — добавила она тихо, опуская взор на свои руки.
— А ты, Людмила, взаправду ауру видишь? — спросил Мирон.
— Да, — кивнула она, подняв на него взор. — У тебя ярко-фиолетовая аура, у Василия голубая.
— Ох, и вправду видит. Отче Радогор так же сказывал, — пролепетал пораженно Василий.
— И ты сможешь нужную нечисть показать, у которой аура эта бордово-черная? — задал вопрос Мирон.
— Думаю да, — кивнула Людмила.
— Ну, девица, если книжку колдуна разгадаешь и нечисть нужную увидишь, тогда и я не против, чтобы взять тебя с собой, — произнес Василий, улыбаясь.
— Вот, спасибо! — выпалила девушка. — Я очень стараться буду.
— Хорошо, на том и порешим, — добавил Мирон. — Сейчас к боярину на двор пойдем. Отдохнем немного, а потом коня тебе покупать пойдем.
— И называй меня тоже по-простому по имени. Все же вместе нам долгий путь предстоит, — добавил Василий.
Девушка улыбнулась в ответ Василию и кивнула.
Глава VI. Вещая гадалка
Русское царство, Сергиев посад
Дом боярина Адашева
1572 год, 27 мая
Узнав, что Сабуровы одолели колдуна, да еще и не привели его живым, боярин Адашев впал в невероятно благодушное настроение и, поглаживая окладистую седую бороду, заявил молодым людям:
— Вот порадовали вы меня, братцы. Ох, уж порадовали. Просите, молодцы, чего надобно вам! Постараюсь наградить вас за труды ваши!
— Спасибо, боярин, но много нам не надобно, — ответил Мирон, улыбаясь и показывая глазами на оборванную штанину и окровавленную рубаху. — Одежу бы нам новую, в баньке попариться, как следует, да пару дней отдохнуть бы, пока раны не затянулись.
— И всего-то? — поднял брови Адашев. — За этим дело не станет, оставайтесь сколько надобно. А одежу завтра справим на вас. С моим ключником на базар пойдете, да и возьмете, что надобно. Он заплатит.
— Благодарствуем, Федор Григорьевич, — так же подхватил Василий и, указав взором чуть в бок, где на лавке в углу тихо сидела Людмила, добавил. — Еще девица с нами монастырская, нам бы для нее лошадь какую подобрать, а то ей с нами дальше ехать.
— Да зачем дело стало? — кивнул Адашев. — Любого коня из моей конюшни выбирайте, кроме моего Храбреца. Я скажу конюхам, они вам и седло и сбрую к нему подберут. Да и поселим вашу монашку в отдельной горнице, чтобы вам сподручнее было.
— Вот и спасибо, — кивнул Мирон.
Как и обещал боярин Федор Григорьевич, Сабуровых поселили в просторную горницу на втором этаже высокого терема. Людмила заняла свободную небольшую комнатку на третьем этаже под крышей, где располагались горницы девиц – дочерей боярина. На следующий день, Мирон и Людмила отправились с ключником Адашева на широкий многолюдный базар, расположенный неподалеку от стен Троицкого монастыря. Поначалу, ключник и молодые люди ходили вместе. Но, вскоре, видимо, присмотрев, что ей нужно, Людмила выпросила несколько рублей серебром у ключника и отправилась по базару сама. Пока Мирон примерял новые темные холщевые штаны с кожаной внутренней вставкой, чтобы не натирать ноги во время долгой езды верхом и две рубашки изо льна, ключник боярина терпеливо дожидался его у одежной лавки. Когда Мирон появился в обновках, он увидел Людмилу, которая уже была приодета. Пройдясь удивленным взором по девушке, Мирон отметил, что ее монашеский узкий подрясник разрезан снизу на четыре части вдоль до бедер, а из-под него виднеются темные плотные мужские штаны, облегающие ноги. Сапожки светло-серого цвета и длинный черный женский плащ с капюшоном дополняли ее наряд. Он промолчал, отмечая ее необычный наряд, и Людмила отдала оставшееся серебро ключнику.
