— Ведь дед Белош нарочно пришел твой зуб рвать, — заметила просяще женщина, приближаясь.
Наверху лестницы появился знахарь Белош, который также быстро спустился в сени, и почтительно остановился на расстоянии.
— А я не хочу! — воскликнула громко девочка, топнув ножкой.
— Что здесь за гомон? — послышался грозный голос со стороны двора, и в сени со двора проворно вошел полный мужчина с тонким лицом и светлой длинной бородой. Он был облачен в синюю богато украшенную однорядку со спущенными рукавами, красную косоворотку и темные штаны и сапоги.
— Тятенька, я не хочу, чтобы колдун этот злой мой зуб смотрел! — выпалила девочка и устремилась к отцу.
— А ну тише! — строго сказал купец дочери.
Поняв, что это, скорее всего хозяин дома, Сабуровы и Людмила поздоровались.
— Да у нас гости?! — удивился купец Кирилл Юрьевич, осматривая молодых людей. — Погодь, Миланья. С чем пожаловали, люди добрые? — приветливо спросил купец Замятин.
— Проезжие мы, в Москву следуем, — ответил быстро Мирон. — Остановиться у Вас хотели. Говорят, у Вас лучший дом на улице, и дорого за постой не берете.
— Хорошо, обсудим все теперича, — кивнул купец и, обратившись к дочери, строго велел. — А ну, Миланья, с Надеждой ступай, пусть Белош Егорович, посмотрит твой болящий зуб. Я его нарочно, теперь, позвал для этого. А он ведь и так сильно занят.
— Не пойду, тятенька! — воскликнула девочка и отодвинулась от Замятина. — Он уморит меня, как матушку мою несчастную!
— Опять начала эту свою песню! — не выдержал купец.
— Никакого сладу с ней нет, — поддакнула Надежда, всплеснув руками.
— Вы, Миланья Кирилловна, не понимаете, — наконец-то вмешался в разговор до того молчащий Белош и почтительно продолжил. — Зуб если не вырвать Ваш, он гноиться будет. И потом в щеку пойдет. Помереть можете.
— Миланья, прекрати артачиться! — уже строго заявил отец, и подтолкнул девочку в сторону женщины. — Велю тебе идти с Надеждой и Белошем Егоровичем.
— Нет! — воскликнула яростно девочка и из ее глаз брызнули слезы. Она вырвалась из рук отца и няни и, быстро забежав за широкую спину Василия, выглянула из-за нее и в истерике выпалила. — Он мою матушку извел! Не дамся я ему! Я его боюсь!
После этих страшных слов и обвинений девочки в воздухе повисла тишина. Первым заговорил после длительного всеобщего молчания знахарь Белош.
— Наверное, пойду я, Кирилл Юрьевич, — вздохнув, сказал знахарь и направился к выходу из широких ярко освещенных солнечным светом сеней. Остановившись рядом с Замятиным, он тихо добавил. — Коли совсем невмоготу будет, зовите.
Купец сунул Белошу серебряную деньгу, за то, что он просто пришел и сказал:
— Не обижайтесь на Милашку мою, мала еще. Всякую чепуху мелет.
— Понимаю, — кивнул знахарь. — Девочка без матери уж третий год, трудно ей.
— Да, да, — закивал купец, печально вздохнув.
Замятин самолично проводил старика Белоша до ворот и быстро вернулся в хоромы. Девочка уже стояла, прижавшись к Надежде. А нянька ласково гладила ее по голове, причитая:
— Ну что ж ты, милая, не понимаешь, что зубик твой сам не пойдет?
Едва купец появился на пороге сеней, где так и ждали его Сабуровы с Людмилой, Василий прокашлялся, обращая на себя внимание Замятина.
— Я могу Миланью Кирилловну осмотреть, — заявил Василий уверенно, обращаясь к купцу. — И зубик ее выдрать если что. Я ведь тоже знахарь.
— Правда? — опешил Замятин.
— Вот так диво! — всплеснула руками нянька. — Как Бог вас послал. А то у малышки уже второй день зуб болит. А дед Белош то у нас самый лучший знахарь в округе, а она виждь боится его.
— Он колдун! — выпалила девочка. — Он мою матушку в кошку обратил! Вот!
Сабуровы и Людмила удивленно уставились на девочку, а нянька Надежда сказала:
— Не слушайте ее. Она как мамка ее пропала, так немного не в себе. Все про эту кошку талдычит.
— И что ж Вы, милейший, правда, можете с зубом подсобить? — спросил купец старшего Сабурова.
— Да.
— И надолго хотите остаться у меня?
— На неделю, наверное, — заявил Мирон.
— Ну что ж, если с зубом дочке поможете, оставайтесь у меня. Больше алтына серебра не возьму с вас за постой.
— Вот и порешили, — кивнул Мирон.
8.2
Едва разместившись в горнице на втором этаже дома, Василий сразу же направился в светлицу к Милаше, чтобы осмотреть ее больной зуб, а Людмила решила до вечерней трапезы поговорить с домочадцами женщинами. Она спустилась на широкий двор и подошла к бабке, которую чуть ранее они видели спящей на лавке в сенях. Старуха, которая немного трясла головой и выглядела очень древней, теперь сидела на завалинке у дома, греясь на солнышке. Девушка поздоровалась, остановившись рядом, и сразу принялась расспрашивать:
— Скажите, бабушка, Вы родственница Кириллу Юрьевичу?
— Нет, из милости у него живу, — ответила приветливо старуха. — Идти то мне некуда. Родные мои все померли пять лет назад, а изба сгорела. А он сердобольный человек разрешил мне у себя пожить. Летом то я здесь в сенях сплю, а зимой меня в подклеть, в прихожею горницу пускают. Дай Бог ему здоровья. Если бы не он – померла бы я с голоду уже давно. Я ведь немощна совсем, работать не могу.
— Бабушка, а знахарь дед Белош, который сегодня был, часто сюда приходит?
— Да, — кивнула старуха. — Пару раз в неделю. Он же всех в доме лечит и дворовых, которые здесь в хоромах живут. Да и самого благодетеля то моего Кирилла Юрьевича лечит, и тетку Лукерью, и его племянницу – няньку Надежду Ивановну. И дочку, да сыночка старшего. Да и жену его тоже знахарь то этот лечил, пока она не пропала.
— А как она пропала, Вы помните, уважаемая? — раздался позади женщин голос Мирона, который тоже спустился во двор с крыльца.
— А как же не помнить, — закивала бабка, переводя блеклый взор на высокую фигуру Сабурова. — Дарья Дмитриевна, хозяйка то, такая добрая да ладная была. Мне даже одежу свою отдавала. То душегрею, какую пожалует, то сарафан, который не носит. Я уж так благодарна была. А три года назад, она сильно захворала, простыла сильно и кашляла до припадку. Все думали, что она помрет, да знахарь Белош ходил к ней каждый день, травами ее отпаивал. А потом, вдруг, однажды поутру, вошли в ее спальницу, а там никого нет, кроме кошки ее домашней Юльки, с которой она любила ластиться. Обыскали весь дом, а ее нигде не было, никто ни из домочадцев и из слуг не видел, как она выходила. Начали искать по улице, по всему городу с окрестностями. Уж Кирилл Юрьевич, всю округу перевернул, чтобы найти хозяюшку. Он ведь очень любил ее. Да сколько не искали таки не нашли ее. Вот он уже третий год вдовствует и думает о том, что сбежала от него жена. А мне все это странным кажется, — тихо добавила старуха. — Уж такая Дарья Дмитриевна покладистая да тихая была, не могла она сбежать то. Точно что-то случилась с ней…
