Рядом появился вожак волков и, устремив на Мирона взор, протяжно провыл. Мирон, как и в прошлый раз, положил на его голову ладонь, и волк позволил ему считать свои мысли. В следующий миг младший Сабуров оскалился, и приветливо кивнул волку:
— Вот спасибо, тебе братец. Во век благодарны будем.
Волк повел их за собой к логову волкодлака, который будучи в человеческом обличие все так же упорно молчал, и молодые люди и Серый последовали за вожаком. Раненный оборотень не мог сам идти, и его связанного по очереди тащили на спине то Василий, то Мирон, то Семен. Путь до места оказался недалеким, и уже спустя четверть часа они достигли невысокого тонкого, срубленного из чахлых берез частокола. Облезлые отрубленные головы волков, еще довольно свежие, и более старые, и даже черепа, украшали почти каждый березовый острый столб и Семен тихо произнес:
— Теперь понятно, отчего волки считают его врагом…
— Да уж…— отозвался Василий.
Матерый вожак волков, который следовал впереди, уселся у частокола прямо под отрубленной головой своего мертвого собрата и громко завыл. Даже не считывая мысли лютого зверя, Мирон понял, что надобно волку.
— Снять надобно головы, да черепа, — сказал тихо Мирон, который в этот миг тянул на своем плече раненого оборотня. — Они наверняка утащат их в свое логово, чтобы проститься с ними.
— Я сниму. И догоню Вас! — тут же предложил Семен и, обратив взор на волкодлака, добавил. — И за этим послежу.
— Добро, — кивнул ему Василий. — А мы, пойдем, посмотрим, что там в логове у него. Вдруг опять какая нечисть лесная.
Волкодлака они оставили связанного у забора, под присмотром Семена. Отметив, что Бисеров начал проворно снимать головы мертвых зверей, а дюжина волков, которые последовали за ними к логову оборотня, начали утаскивать останки своих бывших собратьев в сторону леса, Сабуровы направились вокруг невысокого частокола, пытаясь найти вход.
Спустя четверть часа, прорубив мощный засов ворот, Мирон и Василий вошли на довольно открытое пространство. Широкий двор с несколькими землянками, вырытыми прямо в земле и чуть возвышающихся над поверхностью земли, укрепленных бревнами, а так же колодцем на краю двора, заставил их удивленно остановиться. Но самое странное удивительное впечатление произвели на Сабуровых полдюжины женщин, которые сновали по двору, кто с корытом, кто с ведром воды. Одна из девиц нянькала на руках младенца, а еще одна молодая баба вешала на длинные жерди, подпираемые невысокими столбами постираное белье. Во дворе сидел и некий мальчонка, лет шести, который играл в ножик у одной из землянок, который едва заметив Сабуровых, громко заголосил:
— Мамка! Мамка, там мужики чужие пожаловали!
После этих слов из некоторых землянок и из глубины маленького поселения, видимо услышав крик мальчика, быстро появились еще семь женщин, а также еще несколько ребятишек разного возраста, самому старшему не было и десяти.
— Думается мне, что это все девки, которых украл наш оборотень – жених, — заметил Василий, оглядывая всю честную компанию из дюжины женщин и восьмерых детей. — Только видать они здесь не чахнут, а целым табором живут.
— И впрямь, — кивнул Мирон, отмечая, что самой молодой девке, на вид лет восемнадцать, а молодым бабам не более тридцати. Они все удивленно уставились на молодых людей, оставив свои дела. Младший Сабуров, пройдя на середину двора громко произнес. — Эй Вы, печальницы, оборотень теперь не угрожает Вам. Мы его покалечили и сюда приволокли. Хотим мы знать, кто вы и откуда здесь взялись?
Жительницы логова оборотня вмиг окружили Сабуровых и наперебой стали говорить свои имена, и в ответ расспрашивать, кто такие молодые люди и как они очутились здесь в забытом Богом месте. Уже через несколько минут разговора, Мирон напряженно спросил:
— Скажите, сердешные, а девка, которую оборотень вчера привел, где она?
— В его землянке сидит, — выпалил тут же десятилетний мальчуган, по виду самый старший из детей. — С ней все хорошо. Она просто женкой тятеньки не хочет быть. Вот он ее и запер.
От откровенности мальчика Сабуровы немного оторопели, а одна из женщин дала оплеуху мальчишке, чтобы он замолчал.
— Вы за этой девицей пришли? — спросила эта женщина. — А то у нас отродясь здесь людей не было, кроме нас. Леса то вокруг болотистые, никто пробраться не может.
— И где же землянка его? — спросил Мирон нетерпеливо.
— Жилище его самое первое у колодца, вон там, — указала другая красивая девушка, самая молодая.
9.10
Быстро сорвавшись с места, Мирон устремился к указанному месту, оставив Василия далее говорить с молодыми бабами и девицами. Выбив с петель дверь землянки, Мирон влетел в нее и, пытаясь присмотреться к полумраку жилища, прошел внутрь. Убогое убранство состояло из одной широкой лавки, покрытой медвежьей шкурой, стола и небольшой печки.
— Я здесь! — тут же раздался приятный голосок Людмилы откуда-то сбоку.
Мирон обернулся на ее голос и увидел в углу землянки некое подобие большой клетки. Лишь отрытая дверь пропускала внутрь жилища свет, ибо окна были узкими войлочными и открывались видимо только для выпуска дыма. В клетке на куче веток и соломы сидела Людмила и, схватившись руками за деревянные прутья решетки, сделанные из тонких стволов орешника, приникла всем телом к прочным круглым прутьям. Место в клетке хватало лишь для небольшого ложа из сена, на котором можно было спать, только свернувшись калачиком.
— Людушка! — выпалил Мирон, бросаясь к ней и отмечая, что она так и одета в красное свадебное платье Насти, лишь только коса ее была распущена и темные густые волосы покрывали ее плечи и спину. — Ты жива, слава Богу!
— Я думала вы в жизнь не найдете меня в этом логове, — пролепетала она тихо. — Он так долго тащил меня через все эти болота…
— Да ты что, милая? — пролепетал Мирон, вглядываясь в ее яркие зеленые очи и улыбаясь ей. — Я да не найду? Рассмешила прямо.
Она смотрела на него таким благодарным и призывным взором, что Сабуров вмиг смутился и опустил глаза. Проворно выпрямившись, он начал осматривать и порывисто дергать прутья – стволы, пытаясь открыть клетку. Увидев сбоку большой замок, Мирон оценил его неприступность и, достав из-за спины короткий топорик, велел:
— К стене прижмись.
Спустя несколько минут, выломав решетку, он вызволил девушку из клетки. Только в этот момент он заметил разодранное платье на ее плече, а под ним кровавые раны, словно от жутких когтей.
— Ты ранена? — выпалил он обеспокоенно. — Это он сделал?
Он бесцеремонно начал раздирать ткань платья на ее плече сильнее, чтобы увидеть насколько глубоки раны – порезы, и Людмила невольно отшатнулась от него.
— Мирон! — выпалила она.
— Прости, — извиняющимся тоном пролепетал он, чуть убрав руки с ее плеча и уже заглядывая в ее глаза тут же спросил. — Позволь? — Она кивнула и он, осторожно оторвав ткань по бокам ее хрупкого белого плеча, увидел три глубоких пореза. Кровь в них уже немного запеклась, но они все еще кровоточили. А на ее щеке виднелся большой синяк. — Это зверюга сделал?
