Время определённо сдвинулось на два века назад. Тени давно
погибших плыли сквозь тьму, вглядываясь в тех, кто потревожил их сон. Вокруг
жилища Богов снова кипел лютый ночной бой, только на сей раз воинам в
гребнистых шлемах не удалось вырвать лёгкой победы, не довелось потешиться над
беззащитными. В святилище оборонялись суровые и очень спокойные люди, отнюдь не
считавшие себя обречёнными. Не в пример древнему племени, они крепко надеялись
выстоять.
– Держись!.. – услышал вдруг Волкодав. Он
оглянулся на крик и увидел воительницу Эртан.
Отчаянная девка прорубалась ему на помощь, решив – коли
окружили, значит, плохи дела. Она действовала мечом очень умело и с той
самозабвенной яростью, которой издревле славились вельхи. Кольцо нападавших
вправду распалось. Эртан была уже в двух шагах от Волкодава и почти спасла его,
когда кто-то метнул в неё нож. Венн находился с другой стороны и не мог поспеть
ей на выручку. Эртан молча вскинула руку к груди и стала оседать наземь.
Разбойники бросились добивать, но Волкодав уже стоял над воительницей, и его
длинный меч ткал в воздухе погребальные саваны всякому, кто подбирался слишком
близко. Эртан, скрипя зубами, силилась приподняться, но ничего не выходило.
– Беги, – прохрипела она. – Беги.
Волкодав, не отвечая, сгрёб её свободной рукой и поднял с
земли, успев ощутить ладонью рукоятку ножа.
– Держись!.. – зарычал он по-вельхски. – Тоже
выдумала, помирать!
Эртан попробовала обхватить его за шею. От боли и дурноты
пальцы сперва были совсем ватными, потом немного окрепли. Эртан качалась, но
ноги как-то переставляла. Разбойники немедленно обложили их, точно волки пару
лосей, изранивших ноги по весеннему насту. Волкодав начал тихо ругаться сквозь
зубы: вот теперь ему приходилось по-настоящему туго. Эртан наполовину висела на
его руке, уткнувшись ему в плечо головой. У неё текла изо рта кровь, он
чувствовал, как густая горячая влага впитывалась в кожаный чехол. Всё-таки
Волкодав пробился к южному входу в святилище, и там услышали его голос.
Бесстрашные парни немедля выскочили наружу, прикрыли обоих. Волкодав вытер меч
о сапог и сунул его в ножны. Руки Эртан бессильно разжались у него на шее. Венн
подхватил её – очень осторожно, чтобы не пошевелить нож. Он внёс девушку внутрь
и поискал глазами Иллада. Кто-то подбежал к нему принять раненую. Волкодав
повернул голову и увидел кнесинку, за которой неотступно следовали братья
Лихие.
Оказывается, юная государыня успела приставить служанок
помогать лекарю и сама не отставала от них, забирая покалеченных и отводя их
под защиту стены. Рядом валялись двое изловчившихся перелезть извне – оба в
гребнистых шлемах и древних нагрудниках. Один был убит ударом боевого ножа под
подбородок. Этому удару Волкодав самолично обучил близнецов, в Галираде такого
не знали. Другому разбойнику, похоже, сыпанули горячими углями в лицо и тем на
мгновение ошарашили. То-то у няньки, тешившей разговорами мучимого болью парня,
была замотана тряпкой ладонь; старуха чем-то страшно гордилась.
– Не поминай лихом, бан-риона, – медленно, чужим
низким голосом выговорила Эртан. – Я ухожу. Геллама… Он ждёт…
– Тоже мне, собралась, – фыркнул Волкодав. Он
опустил девушку наземь, усадил, прислоняя к жертвенному камню, и стал осторожно
резать кожаную куртку. Кнесинка встала рядом на колени, бережно поддерживая
клонившуюся голову Эртан. По её щекам снова бежали слёзы: ей казалось, жизнь
славной вельхинки вот-вот истечёт у неё между пальцев, подобно бегучей воде.
Как удержать?..
В это время рядом с ними зашевелился увечный, оказавшийся
Белоголовым. Бывший тестомес жестоко страдал: он потерял в сражении глаз, и
голову стягивала кровавая повязка, но под уцелевшим глазом ещё виднелись следы
довольно свежего синяка. Синяком этим, насколько было известно Волкодаву,
сольвенна за чрезмерный пыл пожаловала сама Эртан. Белоголовый скользнул
взглядом по её обнажённой, залитой кровью груди, растянул непослушные губы в
хищной ухмылке и заявил:
– А я не зря в морду получил, знал небось, куда руки
тянул. Ишь, какую красотищу припрятала!
Иллад смазал чем-то прозрачным кожу вокруг ножа, приложил
пальцы пониже раны и стал выслушивать сердце.
– Главное – титька цела, – со знанием дела рассудил
явившийся из темноты Аптахар. – Тебе, девка, двадцать детей родить надо,
потом уже помирать.
Эртан приподняла руку, попыталась показать им кулак и
потеряла сознание.
Нападавших было ненамного больше, чем осаждённых, и в
какой-то момент те уверенно поняли, что отобьются. Поняли это и разбойники.
Снизу, с берега, прозвучал рог, и Волкодав сразу вспомнил рассказ Эртан о
похождениях деда и о замогильном роге, в который никоим образом не мог трубить
живой человек. Звук, глухой и зловещий, в самом деле шёл как будто из-под
земли. От него по спине бежали мурашки, и Волкодав задумался о том, почему
разбойники не протрубили точно так же в самом начале, чтобы вернее всех
напугать. Особо размышлять на сей счёт ему было некогда, но единственное
объяснение, явившееся на ум, оказалось неутешительным.
Им нужна была кнесинка…
И они догадывались либо попросту знали, что при ней состояли
люди, которые не рассуждая схватятся за оружие. И без боя не отдадут свою
госпожу не то что каким-то там паршивым духам давно умерших злодеев – хоть и
самим Тёмным Богам, вздумай те вдруг явиться за ней.
Волкодав нагнулся над убитым разбойником, заглянул в мёртвые
глаза. Так и есть. На него, точно две бездонные проруби в зимнем льду, смотрели
невероятно расширенные зрачки. Волкодав приподнял веко второму. То же самое.
На востоке уже разгоралась вдоль горизонта узенькая полоска
зари. Разбойники отступили и скрылись в лесу, постаравшись унести либо добить
своих раненых. Потому что пленников неминуемо заставили бы говорить. Хотя,
наверное, всем было уже ясно, что в сказку о воинственных духах, встающих из
Кайеранских трясин, больше никто не поверит.
– Зря вы насмерть обоих, – глядя на трупы, сказал
Волкодав близнецам. – Можно было бы порасспросить.
Лихобор густо покраснел и ответил за себя и за брата:
– Мы так испугались…
Кнесинка сидела рядом с Эртан, гладя мокрую голову
вельхинки. Было видно, как дрожали у неё руки. Она всё не верила, что страшная
ночь близилась к завершению.
– Всё хорошо, бан-риона, – тихо выговорила
Эртан. – Отбились.
Она лежала с закрытыми глазами, бледная до зелени, но кровь
изо рта больше не шла. Она утверждала, что ей почти не было больно, если не
шевелиться.
Потом со стороны, противоположной болоту, послышался боевой
клич галирадской дружины, звон оружия и топот копыт.
– Ага, – устало сказал Волкодав. – Вот и
Лучезар.
– Где его Хёгг таскал, хотел бы я знать, –
присаживаясь рядом на корточки, зло буркнул Аптахар. У сегванов это была
любимая поза. Другие племена обычно видели в ней неиссякаемый источник для
шуток, только сейчас ни у кого не было охоты шутить.
