Волкодав был не против. Хотя кровное побратимство – дело
слишком ответственное, чтобы о нём вот так, с налёту, решать. Это родство паче
данного предками, потому что его сам выбираешь. И если уж случаются раздоры
между побратимами, так о них и через сто лет помнят.
– Дело доброе, – сказал Волкодав. – Только
государыню сперва довезём.
А про себя подумал: если и впрямь дойдёт дело до
побратимства, как бы ещё и троим старшинам от Людоедова сынка страдать не
пришлось…
– Что-то Лучезаровичи приотстали, – заметил
Аптахар, оглядываясь назад. Действительно, Лучезарова чадь, двигавшаяся позади
ратников и в некотором отдалении от них, не слишком спешила. Должно быть,
гордый Лучезар не желал «глотать пыль», хотя никакой пыли не было и в помине:
малоезженая дорога заросла густой жёсткой травой. Волкодав посмотрел на своих.
Зоркий Лихослав стоял во весь рост в повозке, придерживаясь за передок, и не
отрывал напряжённого взгляда от границы редколесья. Мели траву длинные, в
разноцветную клетку, понёвы служанок, и подле каждой девушки шагал отчаянный
молодец. Ещё десятка полтора воинов держалось около повозки. Случится что, не
случится, а только удирать, бросая раненых, – самое последнее дело.
Скальная стена впереди выдавалась в поле этаким мысом,
острым и неприступным. По крайней мере Волкодав, доведись ему нужда карабкаться
наверх, поискал бы другое местечко. Красноватые нависающие утёсы внушали почтение.
Насколько Волкодав помнил карту, дальше должно было открыться широкое устье
ущелья. По словам Дунгорма, это ущелье снаружи выглядело вполне проходимым и
длинным, но на деле очень скоро кончалось слепым тупиком. А по другую сторону
устья высилась удивительная скала в ровную полоску, бурую с жёлтым. Обогни её,
и почти сразу окажешься на стиснутой валунами тропинке к Препоне.
Волкодав видел, как дозорные, шнырявшие туда-сюда впереди на
проворных конях, свернули за утёсистый мыс, скрылись на некоторое время из
виду, потом вновь выехали на открытое место и замахали руками, подавая
условленный знак: всё чисто.
– Ты – венн, я – сегван, – широко и неутомимо
шагая, ворчал в бороду Аптахар. – Во имя пупка Роданы, дожили!
Побратимство!..
Пеший отряд обогнул острый выступ стены и стал пересекать
горловину ущелья-ловушки. Дунгорм не соврал: ущелье в самом деле выглядело
славно. Казалось, будто там, подальше, открывается заманчивая долина,
просторная и глубокая. Там было полно зелени, а с одной стороны вниз по скалам
прыгал пенящийся ручей. Впереди, как сторожевая вежа, высилась полосатая скала.
– Спящая Змея! – с гордостью проговорила Хайгал.
Она без труда узнавала родные места, которых не видела пятьдесят лет. Всё
нынешнее утро Волкодав слушал её и уже понимал, что мог бы и не расспрашивать
Дунгорма, перепроверяя старуху. Сейчас, однако, ему было не до того. Он
оглядывался в сторону редколесья, косился на спящего Мыша, убаюканного его
мерной походкой, и думал: если бы я был разбойником, я бы… я бы, может, даже прямо
сейчас…
Парень-дозорный, ехавший по левую руку обоза, ближе к лесу,
и стоявший в повозке Лихослав закричали одновременно. Все головы разом
повернулись в ту сторону.
Из леса, из одетой осенним румяным золотом чащи прямо на них
скакали всадники. Много. Чуть ли не сотня. И первое, что разглядел Волкодав,
были белые берестяные личины, закрывавшие лица. Кое у кого, у тех, что
выглядели побогаче, личины были кованые. В том числе у главаря. Главарь этот
скакал на великолепном белом коне и размахивал мечом, держа его в левой руке.
Выскочив из леса, отряд нападавших сразу разделился на две
неравные части. Та, что поменьше, устремилась за каменный мыс, желая сшибиться
с приотставшими витязями. Другая помчалась на пеших. Видно было, как
разлетались из-под копыт комки зелёного дёрна.
Много ли времени нужно вершникам, чтобы во весь опор
пронестись чуть более полуверсты и обрушиться на пешую рать? Совсем немного. Но
если в пешем войске никто не начинает бестолково метаться, если каждый шестник
уверенно знает, что ему делать, – пешие за это время тоже могут успеть
немало. Кнесинку и девчонок живо спрятали за повозку, раненых прикрыли
запасными щитами. Лучшие стрелки повернулись навстречу налетающим всадникам и
вскинули загодя снаряжённые луки. После боя над Кайеранскими топями их ничем уже
было нельзя ни удивить, ни напугать. Да и сражаться предстояло не с неведомой
ночной силой, а с самыми обычными людьми из плоти и крови. Да ещё под ярким
солнцем, посреди красного дня. Есть же разница.
Суровые парни не тратили времени даром. Выдернули из расстёгнутых,
спущенных на бедро тулов кто срезень, кто бронебойную – и пустили их лететь.
Благо всадники с самого начала были досягаемы для опытного стрелка. Понятно, не
все стрелы дружно попали в цель, но несколько лошадей покатилось по земле. И
ещё нескольких разбойников вынесло из сёдел, словно дубинами. Волкодав за лук
пока не хватался: успеется. Ратники, наученные своими старшинами, стреляли по
команде, все вдруг. Толку от этого, может, было и не больше, но вот страху –
намного. Сразу видно, что наскочил не на перепуганных обозников, готовых чуть
что зайцами разбегаться по кустам, а на воинов неробкого десятка, привыкших
давать отпор.
Жадоба?.. – думал Волкодав, держась подле кнесинки и
поспевая смотреть сразу во все стороны. Неужели снова Жадоба? И тогда, у
болот?.. А почему бы и нет?..
Под ногами захлюпала вода. Быстрый ручей выкатывался из
ущелья, растекаясь по равнине семижды семью неглубокими струями. Множество рук
немедля ухватилось за маронговые бортики повозки, помогая навострившему уши
коню.
Между тем смертельная, без шуток, стрельба сделала свое
дело. Разбойники задумались, придержали конский скок и отхлынули в сторону, не
доводя дела до рукопашной. Галирадские ратники, держа щиты на руке, тяжело
бежали вперёд. К полосатой скале, прочь из ловушки. Было ясно, что нападавшие
стремились не столько сшибиться с ними вплотную, сколько пугнуть их и направить
вбок, под стену, в слепое ущелье. Где, очень может быть, их уже поджидала
засада. Десятка, скажем, три отборных стрелков с двойным запасом стрел. Вполне
хватит.
Конные велиморцы во главе с Дунгормом постарались дать пешим
время. Вот заметили, что разбойники отдышались, успокоили коней и
разворачиваются для нового наскока, – и пустились наперерез.
Храбрые воины горды были бы лоб в лоб ударить врага и,
намного уступая числом, все как есть полечь в неравном бою, отстаивая невесту
своего господина. Но пока не было нужды приносить себя в жертву. Умница Дунгорм
сумел сделать с разбойниками то, что сами они не сумели сделать с поезжанами:
пугнул их, заставил шарахнуться в сторону. Ещё на десяток шагов придвинулась
Спящая Змея. И ещё на десяток. Что там, впереди? Дозорные не успели за неё
заглянуть.
Ну как есть Жадоба, поглядывая на смутившихся разбойников,
сказал себе Волкодав. Таких резать привык, кому только ножичек покажи, и уже
штаны полные. А на зубастого нарвавшись, сам тут же…
