Точно так же, как его мать когда-то носила ужин отцу…
Что за люди жили теперь в его доме? К кому спешила девчонка
– к родителю, брату, жениху?..
Волкодав вдруг сел наземь, обхватил руками колени и,
содрогнувшись всем телом, опустил на них голову. Нелетучий Мыш подлез под руку
человека и, дотянувшись, крохотным язычком лизнул его в щёку. Волкодав
судорожно вздохнул, широкая ладонь накрыла зверька, гладя мягкую шёрстку. Потом
он выпрямился. На залатанной коже штанов остались два мокрых пятна.
Поднявшись, Волкодав поправил за плечами мешок, взял копьё и
зашагал вниз.
Кузнец только-только успел взять в руки корзинку,
принесённую юной невестой, когда дверь вновь заскрипела. Кузнец недоумённо
обернулся – кого принесло некстати? – увидел вошедшего… и вмиг подхватил
молот, а невесту оттолкнул назад, загораживая собой.
Человеку, стоявшему на пороге, пришлось нагнуться в дверях.
Густые русые волосы, изрядно подёрнутые сединой, падали ниже плеч, схваченные
на лбу ремешком. На худом, обветренном, как еловая кора, лице недобро горели
серо-зелёные глаза. Горели, как показалось кузнецу, адским огнём. Нос у
человека был перебит, по левой щеке, от века до челюсти, пролёг шрам,
прятавшийся нижним концом в бороде. Грабитель, насильник, убийца?.. Всё, что
угодно.
Незваный гость обшарил кузницу взглядом, словно бы не сразу
заметив парня и девушку. Однако потом его взгляд скользнул по вскинутому в
защитном движении молоту кузнеца. Скользнул и вернулся. И, каковы бы ни были
первоначальные планы пришельца, он тотчас о них позабыл. Он медленно поднял
руку и протянул её к молоту:
– Дай сюда.
Низкий, сдавленный голос мог вогнать в дрожь кого угодно.
Как повёл бы себя кузнец, окажись они с Волкодавом один на один, неизвестно. Но
за спиной у него всхлипывала от ужаса веснушчатая девчонка-невеста, и он только
покрепче перехватил дубовую рукоятку:
– Поди вон!
– Дай сюда, – повторил Волкодав на языке сегванов,
не двигаясь с места. – Это не твоё.
– Поди по-доброму! – оправившись от первого
испуга, огрызнулся кузнец. Он ведь разглядел, что перед ним был не кунсов
подручный. И не наёмник из тех, что бродили из замка в замок, не брезгуя лёгкой
добычей, когда та шла в руки. К тому же ночной гость, судя по всему, был один,
и кузнец, первый парень в деревне, несколько осмелел. Неужто не оборонит себя и
подругу?
Но Волкодав шагнул вперёд, и кузнец полетел в сторону, так и
не поняв, с какой стороны пришёлся удар. Девчонка вскрикнула, метнулась к нему
и обняла в жалкой попытке отстоять любимого от расправы. Однако Волкодаву
больше не было дела ни до девушки, ни до парня. Нагнувшись, поднял он молот,
которым его отец столько лет ковал лемехи и серпы. На наковальне и теперь лежал
недоделанный серп. Волкодав отодвинул его в сторону, положил на наковальню своё
копьё и примерился молотом к блестящему наконечнику. Он даже не оглянулся,
когда кузнец зашевелился возле стены, а потом, цепляясь за руку невесты,
выскочил наружу.
Спустя немного времени к кузнице с вилами и топорами
собралась половина деревни. Не забыли и колдуна, прихватившего горшочек живых
углей и пучок трав, любимых Богами – изгонять злого духа, если незваный гость и
вправду окажется таковым.
Ударов молота больше не было слышно, но незнакомец находился
всё ещё там. За дверью негромко звякал металл – похоже, он перебирал
инструменты. Люди начали поглядывать друг на друга и на безобразно распухшую
челюсть кузнеца: почему-то никому не хотелось входить в кузницу первым. Но тут
дверь растворилась сама, и Волкодав встал на пороге – чёрный силуэт, охваченный
сзади жаркими отсветами из горна. Луна, светившая сбоку, не озарила лица, лишь
зажгла в глазах бледное пламя. Люди начали перешёптываться. Волкодав не спеша
обвёл их взглядом и вдруг спросил по-сегвански:
– Кто живёт в замке за поворотом реки?
Иные позже клялись, что его голос порождал эхо. Несколько
мгновений прошло в тишине, потом кто-то ответил:
– Благородный кунс Винитарий…
А из-за спин прозвучал озорной мальчишеский голос:
– Людоед!..
Ибо никакая сила не удержит дома мальчишек, когда отцы и
братья бегут куда-то с оружием. И никакая сила не воспретит им лишний раз
выкрикнуть прозвание грозного кунса, за которое, услышь только стражники, в
лучшем случае ждала жестокая порка.
Огонь ярче прежнего вспыхнул за спиной Волкодава.
Непроглядная тень шарахнулась по траве, глаза засветились. Люди подались ещё на
шаг назад. Когда же Нелетучий Мыш забрался по волосам на голову Волкодаву,
угрожающе развернул крылья и зашипел, – деревня бросилась наутёк. Исчез
даже колдун. Он был мудр и понял раньше других: против этого духа не помогут ни
угли, ни священные травы.
После молодой кузнец всё-таки вернулся в опустевшую кузню,
заново раздул горн и осмотрел своё имущество. Всё было на месте, кроме
старого-престарого молота. Они долго гадали вместе с невестой, что бы это
значило.
Кунс Винитарий появился у Серых Псов в конце лета. Он прибыл
на потрёпанном боевом корабле и сошёл на берег во главе трёх десятков суровых,
обветренных мореходов. Он рассказал Серым Псам, что пришёл с миром. Он искал
новую родину для своего племени. На праотеческом острове делалось всё
невозможнее жить из-за медленно расползавшихся ледников.
Серых Псов не удивили подобные речи. Венны знали, что
островным сегванам последние сто лет в самом деле приходилось несладко. Даром,
что ли, они всё больше переселялись на материк. Горе, когда внуки селятся не
там, где умерли деды! Посовещавшись, Серые Псы указали светловолосому кунсу
ничейные земли на том берегу Светыни. Страна веннов кончалась по сю сторону. А
до страны сольвеннов на западе было ещё далеко.
Винитарий сердечно благодарил за ласку…
Откуда было знать Серым Псам, что островное племя давно уже
прозвало своего заботливого вождя Людоедом…
Волкодав стоял в тени густых ив и смотрел через реку на
замок, возвышавшийся над крутым, обрывистым берегом. Он хорошо видел комесов –
дружинных воинов Людоеда, разгуливавших туда-сюда по бревенчатому забралу. Он
знал: им его не разглядеть. Ещё он видел, что хозяин был дома. Над
остроконечной кровлей лениво трепыхался флаг. Тот самый флаг, что долгих
одиннадцать лет снился ему во сне.
Сняв заплечный мешок, Волкодав опустил его наземь.
Нелетучего Мыша при нём больше не было. Некоторое время назад Волкодав оставил
его у входа в пещеру, где под потолком гнездились его соплеменники. Зверёк
отчаянно верещал и пытался бежать за человеком, с которым привык чувствовать
себя в безопасности, но Волкодав ушёл не оглядываясь. Может быть, Нелетучий Мыш
и сейчас ещё полз по его следу, плача и путаясь в траве короткими лапками.
Волкодав прогнал эту мысль прочь.
