Где-то внутри дома тотчас откликнулся колокольчик, и
навстречу посетителю, сильно хромая, вышел хозяин – угрюмый старый сегван.
Волкодав с первого взгляда опознал в нём вдовца. Из-за спины мастера любопытно
выглядывал востроглазый мальчонка. Внучок, решил Волкодав. Или младшенький
поздний сынок, ненаглядная память об ушедшей подруге…
– Доброе утро, почтенный, – сказал он с
поклоном. – Много ли нынче работы?
Он уже понял, что мастерская знавала лучшие дни. Что ж, тем
лучше: может, хоть втридорога не сдерут.
– Милостью Храмна, не жалуемся, – коротко ответил
хозяин. – Господин витязь, верно, желает ножны к мечу?
Волкодав едва не поправил старика. Он не состоял в дружине,
а значит, и витязем называться не мог. Но потом сообразил, что мастеровой и
мальчишку назовёт мужчиной, лишь бы тот что-нибудь купил. Но что за обыкновение
у них здесь, в городе, – прямиком переходить к делу, не заводя разговора!
То ли дело было у Айр-Донна, в «Белом Коне». Волкодав принялся разворачивать
меч:
– Не найдётся ли у тебя к нему ножен, почтенный?
Прекрасный клинок невольно притянул взгляд, заставил заново
оглядеть себя от кончика до рукояти… Если бы Волкодав смотрел не на меч, а на
старого мастера, он увидел бы, как вздрогнула его борода. Но он того не заметил
и поднял глаза, услышав:
– Такой меч вдевать в покупные ножны – что красавицу в
обноски рядить… Не оскорбляй его, витязь. Дай лучше я сниму мерку, и завтра к
вечеру ножны будут готовы.
Волкодав задумался над его словами. В глубине души он был уверен,
что меч всё поймёт и не обидится на него… однако нелишне было и побаловать
добрый клинок: отплатит, небось. Но более всего подкупило Волкодава то, что
дед, видно, знал своё дело и не кривил душой в ремесле, предпочитая потерять
единственного, быть может, за целый день покупателя.
– А сколько возьмёшь? – спросил он наконец.
– Смотря какая кожа, какие украшения… – начал было
старик, но тут же осёкся и проговорил почти умоляюще: – Я сделаю тебе
очень хорошие ножны. Они будут стоить столько, сколько в другом месте возьмут
за готовые: полчетверти коня серебром.
Сколько раз Волкодав бывал в больших городах, столько же и
попадался на том, что шёл в первую же лавчонку, не разведав сперва, что
делается в соседней. А уйти без покупки, уже заведя разговор с продавцом, венну
не позволяла совесть. Потому, может, и мало было среди веннов купцов?
– По рукам, почтенный, – сказал Волкодав и
принялся отсчитывать задаток. – Снимай мерку.
* * *
Почему-то мастер решил начать не с меча, а с него самого.
– Как будешь носить? У бедра или за спиной?
– За спиной.
– С какой стороны рукоять – слева, справа?
– Справа.
Старик водил писалом по навощённой дощечке-цере, делая
какие-то пометки. Волкодав обратил внимание, что Нелетучий Мыш насторожённо
озирался по сторонам, а когда мастер вытащил шнурок с узелками и хотел обмерить
Волкодава через плечо – зашипел и едва не цапнул его за палец. Пришлось взять
обозлённого зверька в руки, а дед вдруг заворчал на мальца:
– Что зря лавку просиживаешь? Сбегай-ка лучше к дядьке
Бравлину, скажи, пусть в гости заглядывает, совсем забыл старика… Пряжку
нагрудную, господин витязь, где делать?
Волкодав показал, отметив про себя, что мальчишка исчез
молча и стремительно – ни дать ни взять, по очень важному делу. Нелетучий Мыш
плевался и шипел, пытаясь высвободиться. Дед между тем поглядел в свои записи,
нахмурился, прикинул что-то в уме и попросил Волкодава повернуться спиной:
– Как ещё ляжет, долог изрядно…
Волкодав послушно повернулся, уважая хромоту старика, но
меча на прилавке не оставил. Это его и спасло.
…Когда дверь с треском распахнулась и через порог с криком
«Руби вора!» ворвалось сразу четверо стражников, Волкодав прыжком отлетел в
пустой угол ещё прежде, чем ум его успел родить осознанную мысль об опасности.
И только поэтому жилистые руки старого мастера, протянувшиеся сзади к его шее,
схватили пустоту.
Стражники едва не проскочили мимо с разгону. Когда же
повернулись – Волкодав стоял в углу, слегка согнув разведённые колени и держа
меч перед собой, а Мыш, взобравшись ему на голову, воинственно разворачивал
крылья.
– Ну? – спросил Волкодав и ощерился, показывая
выбитый зуб. – Может, хоть скажете, за что собрались рубить?
Три молодца, стоявшие против него, начали переглядываться.
Они видели: этот парень шуток не шутил, чего доброго вправду зарубит, кто
сунется. Четвёртый был седоусый крепыш с витой бронзовой гривной на шее и при
старшинском поясе в серебряных бляхах. Он открыл рот, собираясь ответить, но
мастер его опередил.
– Я могу забыть лицо, но никогда не спутаю меч, –
сказал он и дрожащей рукой провёл по бороде. Было видно, что этого часа он ждал
очень, очень давно. – Ты – Жадоба!.. Сам я не в силах тебе отомстить, но в
этом городе, по счастью, Правда не перевелась…
– Я не Жадоба! – сказал Волкодав.
– Лжёшь, – ровным голосом ответил старик. –
Немногие знают тебя в лицо, потому что ты надеваешь личину, когда идёшь
насиловать и убивать. Но я знаю твой меч и то, что другому ты его ни за что не
доверишь даже на время. То-то ты и зашёл в мою мастерскую, ведь здесь почти
никто не бывает…
– Я не Жадоба! – мрачно повторил Волкодав и про
себя в который раз проклял разбойников. Не убив по дороге, они, похоже,
собирались прикончить его здесь, чужими руками. Даже если он и уложит всех
четверых, далеко уйти ему не дадут.
Седоусый наконец подал голос.
– Рожа у тебя, прямо скажем, разбойничья, –
сообщил он Волкодаву. – А что, может кто-нибудь подтвердить, что ты не
Жадоба?
Наконец-то Волкодав услыхал разумное слово.
– В гостином дворе Любочады живёт Фитела, сегванский
купец, – сказал он старшине. – Его люди тебе растолкуют, кто я такой.
– Сходи, – кивнул тот одному из своих молодцов. И
сам заступил его место, следя, чтобы Волкодав не вздумал броситься в дверь.
– Не бойся, не побегу, – сказал Волкодав. –
Пускай тать бегает!
Он ждал, что занятый делами купец пришлёт самое большее
Авдику. Если, конечно, стражнику вообще повезёт застать кого-нибудь в гостином
дворе. К его искреннему изумлению, Фитела пожаловал сам, да ещё с Аптахаром… и
с Ниилит. Девчонка тут же кинулась к Волкодаву. Стражники дёрнулись перехватить
её, но гибкая Ниилит вывернулась из-под рук и оказалась рядом с венном.
– Ещё и потаскушку свою… – плюнул старик.
– А вот за это, дед, я тебе бороду выдеру, –
пообещал Волкодав. – Не посмотрю, что седая. – И зарычал на
Ниилит: – Я тебе что сказал – дома сидеть!..
