Порывшись в мешке, он вытащил лепёшку, размахнулся и
забросил её далеко в воду. Если комесы заметят всплеск, пусть думают – рыба
играет. В роду Серого Пса не было принято обижать Светынь, праматерь-реку,
оставляя её без приношения. И уж в особенности когда затевалось что-нибудь
важное. Стащив с плеч рубаху, Волкодав положил её поверх мешка и оставил
лежать. Может, пригодится кому. Привязал своё копьё к запястью петлёй, чтобы не
потерялось. Без плеска вошёл в воду и нырнул прежде, чем его могли увидеть со
стен.
Плыл он в основном под водой, лишь изредка поднимаясь к
поверхности. Помогая ему, Светынь гнала мелкие волны: поди различи мелькнувшую
голову среди ряби, в неверных бликах лунного света…
Вынужденный осторожничать, Волкодав плыл долго, но наконец
высокий береговой обрыв укрыл его от глаз ночных сторожей. Тогда он вынырнул и
бесшумно двинулся вдоль берега. В каждой крепости, стоящей близ озера или реки,
непременно имеется потайной водовод. В ином случае крепость не обязательно и
штурмовать. Достаточно осадить, и рано или поздно она падёт сама, не вытерпев
жажды.
Волкодав знал, в каком месте под берегом находился водовод,
тянувшийся внутрь замковых стен. Если человеку непременно нужно что-либо
выведать, он это выведает. Дай только время.
Достигнув приметной каменной россыпи на берегу, Волкодав
начал нырять и с пятой или шестой попытки нащупал устье подземного хода.
Вынырнув, он глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз. Потом снова наполнил
лёгкие воздухом – и ушёл вниз.
«Мама, беги! – Серый Пёс двенадцати лет от роду
подхватил с земли кем-то брошенную сулицу и кинулся наперерез молодому комесу,
выскочившему из-за амбара. – Мама, беги!..»
Бывалый воин не глядя, небрежно отмахнулся окровавленным
мечом. Однако молокосос оказался увёртлив. Меч свистнул над русой головой, не
причинив вреда, мальчишка метнулся под руку сегвана, и тонкое, острое жало
сулицы воткнулось тому в лицо, как раз под бровь.
«Мама, беги…»
Когда его взяли, брат того комеса сам натравливал на
мальчишку собак. И яростно спорил со своим вождём, но Винитарий остался твёрд и
прикончить избитого пленника не позволил. На счастье, сказал он. На счастье.
Замок Людоеда строили толковые мастера. Нечего было и
надеяться одолеть весь ход до конца, не встретив препоны. И точно, вскоре
вытянутые руки Волкодава коснулись железной решётки, между прутьями которой не
смог бы протиснуться человек. Волкодав подёргал их. Ни один прут не поддался.
Тогда он наудачу обхватил ладонями средний, упёрся ногами и налёг что было
силы. В руднике он вращал тяжёлый ворот, поднимавший воду из подземной реки.
Предельное усилие мигом сожгло остатки воздуха в груди, но наконец прут
поддался и со скрипом вышел из гнёзд – сперва одним концом, потом и обоими.
Путь был расчищен, но Волкодав, повернувшись, рванулся назад, за новым глотком
воздуха. В тоннеле вполне могли встретиться другие решётки или ещё что-нибудь
не лучше. Стоило ли рисковать?
Отдышавшись, он снова нырнул и, миновав решётку, быстро и
осторожно поплыл вперёд, обшаривая рукой каменный свод над головой. Оказавшись,
по всем расчётам, внутри замковых стен, он стал ожидать появления впереди
слабого пятнышка света, которое означало бы, что колодец недалеко. Замок был
невелик, но пятнышко не появлялось. Волкодав не удержался от мысли о
незадачливых мстителях, многие сотни которых в разные времена сложили головы
кто за тридевять земель от цели, а кто и на самом пороге. Сколько их
приходилось на каждого из тех, о чьей мести потом сложили легенды? А ведь всем
небось думалось: ну уж нет, со мной-то этого не произойдёт, не имеет права
произойти…
Лёгкие начали мучительно гореть. Волкодав понял, что не
успеет вернуться назад, и решил: застряв здесь, его мёртвое тело по крайней
мере отравит Людоеду колодец. Он ещё быстрее заработал ногами – не мог же этот
тоннель, в самом деле, тянуться бесконечно. Как вдруг, совершенно неожиданно,
его рука пробила поверхность воды. Волкодав мгновенно отдёрнул её. Близость
воздуха сделала удушье нестерпимым. Всё-таки Волкодав пересилил себя и
медленно, очень медленно приподнял голову над водой.
Он хорошо видел в темноте. В руднике никто не заботился о
том, чтобы у рабов было достаточно света. Он без труда различил каменные
ступени и колесо с толстой заржавленной цепью, уходившей в какую-то трубу, и
понял, куда его занесло.
Плох тот замок, из которого не предусмотрено тайного выхода,
а лучше – нескольких. Цепь, намотанная на колесо, по всей видимости, поднимала
решётку. А тоннель был как раз такой длины, чтобы выплыть, не задохшись,
наружу. Значит, водовод мог служить и для отправки гонца, и для спасения
драгоценной жизни хозяина. Занятно. И уж вряд ли о нём в замке знали все.
Скорее, лишь самые приближённые.
Тоннель вёл дальше, теперь уже явно к колодцу, но Волкодав в
него не полез. Гораздо больше шансов незаметно проникнуть в замок подземельями,
чем через двор. Всякое подземелье когда-нибудь открывают. Не в эту ночь, так на
следующую. Или через неделю. Он подождёт. Он умел ждать.
Выбравшись из воды, Волкодав тщательно отжал волосы и штаны,
чтобы не выдать себя мокрыми следами или случайным шлёпаньем капель. Отвязал
копьё от руки и двинулся вперёд по узкому каменному коридору.
Довольно скоро путь ему преградила тяжёлая дубовая дверь.
Запертая. Ну конечно. Тайный лаз и должна отделять от остальных подвалов ничем
не примечательная, но надёжная и постоянно запертая дверь. Если её не удастся
открыть, придётся вернуться в тоннель и попробовать колодец. Так что лучше бы
удалось.
Волкодав не обнаружил на двери ни ручки, ни скважины для
ключа и не очень этому удивился. Ещё не хватало в суматохе поспешного бегства
разыскивать запропастившийся ключ. Между прочим, это говорило ещё и о том, что
дверей на его пути вряд ли окажется много.
Как же она открывается?
Толстые доски были прошиты множеством бронзовых заклёпок.
Три из них при сильном нажатии чуть-чуть подались под пальцами. Волкодав
прижался к двери ухом: всё тихо. Он начал нажимать заклёпки по очереди, в
разном порядке. Ничего не происходило. Тогда он придавил две заклёпки руками, а
третью – головой. Глубоко внутри стены тотчас зажурчала вода, наполнявшая
какой-то сосуд. Дверь вздрогнула и поехала в сторону. Судя по всему, её не
открывали очень, очень давно: раздался отвратительный визг. По мнению
Волкодава, на этот звук должна была сбежаться половина комесов. Но когда он с
копьём наготове выглянул в открывшийся коридор, там не было ни души. Лишь
где-то за поворотом тускло чадил факел, вставленный в скобу на стене.
Дверь за спиной Волкодава начала закрываться. Тайный ход сам
заботился о том, чтобы сохранить себя в тайне. Волкодав не стал тратить время
на разгадывание заклёпок с другой стороны. Возвращаться не придётся.
Сперва он почувствовал запах. Так мог бы пахнуть мертвец,
пролежавший десяток лет в могиле и притом одолеваемый болезнями и телесными
нуждами. А раз так, заключил Волкодав, запах исходил от живого. Стало быть, за
поворотом коридора находился скорее всего узник. И миновать его не удастся.
