Волкодав взлетел по всходу, прыгая через ступеньки, и с
силой пнул ногой дверь. Ударившись о косяк, она отошла наружу, и Волкодав
ворвался в комнату. Тилорн, стоявший у залитого солнцем окна, испуганно
обернулся.
– Спаси его, если можешь, – тяжело дыша, сказал
Волкодав.
Из коридора, ненамного отстав от него, появилась Ниилит. Она
уже второй день трудилась на кухне, помогая то стряпухе, то судомойке. Увидев
во дворе Волкодава, она сразу бросила все дела и побежала за ним. Ниилит
подхватила свёрнутое покрывало, – то самое, унесённое из замка
Людоеда, – и живо расстелила на полу. Волкодав опустил на него умирающего.
Лицо Эвриха казалось прозрачным, губы посерели, и лишь на шее слабо трепыхался
живчик.
Тилорн уже стоял подле него на коленях. Длинные пальцы
учёного коснулись лба арранта – бледного, в холодных бисеринах пота.
– Спасти можно, боюсь только, мне не справиться
одному, – сказал он. – Помогите, друзья…
– Что делать-то? – хрипло выговорил Волкодав.
– Обнимите меня. И ни в коем случае не разжимайте рук…
Волкодав и Ниилит бросились рядом с ним на пол и крепко
обхватили его с двух сторон. Ладони Тилорна легли на окровавленный живот
Эвриха, справа и слева от раны.
Сейчас будет молиться, понял Волкодав. Позовёт кого-нибудь
на подмогу… Он ошибся: Тилорн молиться не стал, по крайней мере вслух. Зато у
Волкодава вдруг замелькали перед глазами огоньки. Так бывает, если долго сидеть
на корточках, а потом сразу вскочить. Он почувствовал, как холодеют уши и нос.
Тилорн забирал у него часть жизненной силы, чтобы каким-то образом перелить её
в тело Эвриха. Точно так же он, наверное, поступил и со щенком. Вот только
пёсий малыш помещался на ладонях, а сегодня они пытались спасти человека.
Волкодав хотел было оттолкнуть прочь Ниилит, но для этого
требовалось высвободить по крайней мере одну руку, и он не отважился.
Огоньков перед глазами становилось всё больше. Ну уж нет,
подумал Волкодав, стискивая зубы и чувствуя, как бежит по вискам пот. Только
попробуй мне помереть. Ещё чего выдумал. Я тебя для этого у жрецов отнимал?..
Где Правда ваша, Боги?.. Почему всякий говнюк, напяливший жреческое облачение,
может от вашего имени…
– Всё, – слабым и бесконечно усталым голосом
выговорил Тилорн. – Если это не помогло… Ниилит, девочка моя, посмотри…
Волкодав открыл глаза. К его ужасу, рука учёного,
перемазанная запёкшейся кровью, слепо шарила в воздухе. Ниилит схватила её
своими двумя.
– Посмотри, как он, – попросил её Тилорн.
– Ты… – начала было она, но Тилорн перебил:
– Со мной ничего не случится. Взгляни, как его рана.
Ниилит склонилась над Эврихом. Вдвоём с Волкодавом они
приподняли арранта и стащили с безвольного тела рубаху. Волкодав отметил про
себя, что Эврих дышал уверенно и ровно, и губы из серых сделались просто
бледными. Аррант выглядел голодным, измученным и ослабевшим, но никак не
умирающим. Волкодав нахмурился. Может, это пережитое напряжение шутило с ним
шутки, давая увидеть то, что ему хотелось увидеть?.. Ниилит проворно размотала
набедренную повязку арранта. Нагота больного мужчины для неё мало что значила.
Широкая рана, только что зиявшая в тощем животе Эвриха,
почти затянулась. Глубокая царапина, слегка сочившаяся сукровицей, – и
ничего больше. Если не считать отпечатков ладоней Тилорна, выделявшихся на
бледной коже, как два красных солнечных ожога. Шкурка слезет, решил про себя
Волкодав…
Он обернулся к учёному, и весьма вовремя: тот потихоньку
оседал на пол. Волкодав сгрёб его в охапку и ощутил немалое искушение влепить
горе-чародею какую следует затрещину. Как ни смутно было для него сделанное
Тилорном, он понял одно: прежде чем прибегнуть к жизненной силе друзей, мудрец
вычерпал свою собственную чуть не до дна.
– Ты что над собой учинил?.. – зарычал Волкодав.
Видят Боги: будь он вполовину так зол во время поединка с двухцветным, лежать
бы тому на помосте разрубленным на сорок девять кусочков. – Я тебя
спрашиваю! Опять ослеп?..
– Нет. То есть я… – оправдывался Тилорн. –
Несколько дней, и я буду в порядке…
– Сейчас, – сквозь зубы сказал ему
Волкодав. – Ты сделаешь это сейчас.
Больше всего он боялся, что Тилорн скажет нет, и этим всё
кончится. Тилорн ведь не из тех, кого можно заставить.
– Потом… – просящим голосом ответил учёный,
безуспешно силясь разжать на своих плечах пальцы Волкодава. – Потом… Когда
ты выспишься и как следует поешь…
– Я сказал, сейчас, – повторил Волкодав. Он знал,
что делает глупость, что Тилорн был прав… что такими делами тоже лучше
заниматься, когда сыт и силён… Но ничего с собой поделать не мог. Только
подумать, что едва начавшего оживать Тилорна снова ждала беспомощная слабость…
слепота… – Я сказал, сейчас!
Если он что-нибудь понимал в людях, Тилорну стало стыдно.
Сообразил, наверное, что заставлять друзей заново возиться с бессильным – это
уж слишком. Слабые пальцы оплели запястья Волкодава… Когда-то на руках у Серого
Пса умирал человек, которого венн считал своим другом. Тоже, между прочим,
аррант. Умирал, замученный непосильной работой и рудничным кашлем, выевшим лёгкие.
Как же молил Богов Серый Пёс, упрашивая взять частицу его силы и отдать
двадцатилетнему старику, так и не посмотревшему перед смертью на солнце… Он и
сам кашлял после побоев, но умирать не собирался. И, уж конечно, ни лечить
волшебством, ни с небесами разговаривать он не умел до сих пор. Но допустить,
чтобы Тилорн… чтобы он опять…
На этот раз он не стал зажмуриваться и увидел, как
мало-помалу прилила краска к бледным щекам Тилорна, как начали разгораться
живым светом глаза. Сам он, кроме нарастающей слабости и холодка в
позвоночнике, ничего особенного не ощущал. Видно, Тилорн до смерти боялся ему
повредить. Вот сейчас он откроет рот и скажет: «Всё, хватит». Поняв это,
Волкодав покрепче стиснул его запястья и напряг, как умел, волю, силясь
перелить, передать Тилорну… неведомо что…
– Всё, хватит, – тихо проговорил Тилорн. – Я
же не упырь какой-нибудь.
И отпустил руки.
– А ну встань, – велел Волкодав. – Пройдись.
Тилорн послушно поднялся, шагнул к окну и вернулся.
– Ты и с самого начала так мог? – сидя на полу,
спросил Волкодав. Вставать ему не хотелось. – Что же ты сразу-то?..
– Я… – замялся Тилорн. – Я не счёл удобным…
– Предпочёл ехать на мне верхом, – хмыкнул
Волкодав.
Тилорн сперва смутился и покраснел, но потом мотнул головой.
– Я думаю, друг мой, – сказал он, – это
отняло бы у тебя куда больше сил, нежели обуза моего бренного тела.
Волкодав презрительно скривил губы. Вставать с полу ему,
однако, по-прежнему не хотелось. Собственно, он даже не был вполне уверен, что
сумеет подняться. Последний раз с ним было подобное, когда он выбрался из замка
Людоеда – с помятыми рёбрами и в пузырях от ожогов. Тогда ему тоже хотелось
только одного… закрыть глаза и спать, спать…
