– Спасибо!.. – хором отозвались Ниилит и Тилорн.
Эврих нерешительно улыбнулся. Он ещё не взял в толк, как вести себя с
Волкодавом.
Венн ссадил Мыша на стол и направился к стойке. Когда-то он
долго раздумывал, позволительно ли пускать зверька на стол, почитавшийся у его
народа Божьей Ладонью, или следовало кормить его на полу. Потом насмотрелся,
как в придорожных кабаках эту самую Ладонь били спьяну кулаком, царапали
ножами, а то и попросту оскверняли… и решил, что от чистоплотного маленького
Мыша ей уж точно никакой обиды не будет. Да и не с Божьей ли Ладони питалась
всякая живая тварь…
Служанка за стойкой стояла к нему спиной, облокотившись на
гладкую вощёную доску и болтая с судомойкой, выглянувшей передохнуть.
– Лес привезли с Зелёных Озёр, – поясняла она
подруге, видимо, пересказывая слышанное от кого-то из постояльцев. –
Гуляют, говорят, страсть! Хоть бы нас обошли. Возчики тамошние…
Волкодав порылся в кошеле и негромко сказал:
– Сделай милость, красавица, покорми.
– Господин не показывался с позавчерашнего утра, –
поворачиваясь к нему, игриво хихикнула розовощёкая молодая служанка, и Волкодав
запоздало сообразил, что проспал почти двое суток. – Господин, наверное,
был занят чем-нибудь… весьма утомительным…
– Дай кружку молока, если есть, – сказал
Волкодав. – Ещё кусок хлеба и блюдце.
– Может быть, яичницу с салом? – спросила
служанка.
При мысли о пузырящихся яйцах и сале, жарко шкворчащем на
сковороде, у Волкодава потекли слюнки. Он мысленно взвесил свой кошелёк.
Деньги, что отсчитал ему Фитела, таяли медленно, но неотвратимо.
– Молока и хлеба, – повторил он. – На два
медяка.
Держась за край когтистыми сгибами крыльев и опустив
мордочку в блюдце, Нелетучий Мыш уплетал любимое лакомство: хлеб, размоченный в
молоке. Волкодав жевал свою краюху, запивая из кружки. Он очень любил молоко. И
всегда вспоминал, как впервые вволю напился его, выйдя из рудника. Молоко было
замечательное, с роскошных горных лугов, – парное, целебное, жирное. Но
что после этого делалось в его животе, отвыкшем от человеческой пищи!..
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Тилорн.
Волкодаву не надо было смотреть в зеркало. Он сам знал, что
выглядит скверно. Он пожал плечами. Врать он так и не выучился, а значит,
разговор следовало направить в другое русло. Он приподнял пальцем дальний край
блюдечка, чтобы Мышу было удобней, и сказал:
– Иголку с ниткой я купил, вино принёс. Когда шить
будешь?
Тилорн провёл рукой по бороде, и Волкодав отметил про себя,
что ногти у него на пальцах почти совсем отросли. Тилорн подумал и кивнул:
– Пожалуй, хоть сегодня.
Волкодав молча кивнул в ответ. Не сознаваться же, что
глубоко в животе вдруг стало пусто и холодно.
– Позволь спросить… – осторожно кашлянул
Эврих. – О каком шитье идёт речь?
– Речь идёт о том, чтобы вот этот маленький храбрец
снова начал летать, – сказал Тилорн. – У него, если ты заметил, крыло
порвано. Сейчас доест, и я тебе покажу.
Мыш вправду не выносил, когда его беспокоили за едой. Но вот
с блюдца исчезла последняя капелька, и зверёк благодушно позволил учёному
растянуть на столе покалеченное крыло. Тилорн стал водить пальцем по
разорванной перепонке, объясняя Эвриху, каким именно образом он собирался
перекроить и составить лоскутки кожи. Эврих слушал внимательно и с явным
знанием дела, только время от времени напряжённо хмурил блестящие золотистые
брови.
– Просвещённейший Аледан, – заметил он
наконец, – советует умащивать раны, во имя скорейшего их заживления,
мёдом.
– Особенно старые и неизлечимые, – вдруг подала
голос Ниилит. От волнения саккаремский акцент был заметней обычного. – А к
только что нанесённым Зелхат Мельсинский советует прикладывать свежую печень,
дабы ток крови не распространил лихорадку по всему телу…
Она выпалила это единым духом и смущённо покраснела.
Волкодав посмотрел на Эвриха и увидел, как на его лице промелькнула тень
раздражения. Стоит ли, дескать, пригожей юной девушке встревать в разговор
двоих учёных мужей? Девушки должны быть красивы. И хватит с них.
Потом раздражение пропало, сменившись изумлением и
любопытством.
– Тебе знакомо имя великого Зелхата, дитя? –
спросил Эврих. – Но откуда?..
Ниилит залилась румянцем гуще прежнего и даже придвинулась
поближе к Тилорну, рядом с которым сидела. Не ко мне, подумал Волкодав,
сидевший по другую сторону. К Тилорну. А если бы перед ней был не безобидный
учёный спорщик, а настоящая опасность?.. Что-то подсказывало Волкодаву, что и в
этом случае она кинулась бы к Тилорну. И, пожалуй, заслонила бы его собой. Вот
только Тилорн вряд ли это позволил бы. Мудрец обнял девушку за плечи, и его
движение никто не назвал бы чисто отеческим.
– Я читала книги благородного Зелхата… – чуть
слышно выговорила Ниилит.
– Наверное, что-нибудь из «Родника Исцеления»? –
допытывался Эврих.
– Да, и эту тоже…
Тилорн улыбался с такой гордостью, как будто это он сам
научил Ниилит грамоте и приохотил её к книгам. Книги, подумал Волкодав, молча
слушая, как увлечённо болтали между собой три спасённых им человека. Сам он ни
одной книги в своей жизни не прочитал. А они? Штук по десять каждый, наверное.
Может, даже и больше. Из вежливости они говорили по-сольвеннски, но Волкодав,
знавший этот язык не хуже своего родного, в скором времени потерял нить
разговора, а потом и вовсе перестал что-либо понимать.
Глубоко внутри, точно хищный сом под корягой, пробудилась
глухая обида. Так, наверное, обижается юный отрок, когда могучий боярин,
прошедший сотню сражений, небрежно выбивает у него из руки меч и спешит сойтись
в потешном поединке с равным себе по искусству.
Нелетучий Мыш лежал кверху брюшком, нежась под ласковыми и
осторожными руками людей. Волкодав поставил кружку на стол и ушёл на крыльцо.
Странно. Он никогда не завидовал богачам и знатным вельможам, у которых ему
доводилось служить. Зато этим троим, которых он, вообще говоря, одевал и
кормил… он был едва ли не зол на них оттого, что они запросто рассуждали о
чём-то, ему решительно недоступном…
Спустя некоторое время сзади пискнула дверь, и на крыльце
появился Эврих.
– Куда же ты ушёл, благородный варвар? – весело
спросил он Волкодава. – Тебе, верно, показался неинтересным наш разговор?
Волкодав не ответил, но у той его половины, которая считала
себя собакой, шевельнулась на загривке щетина. Эврих глубоко, с наслаждением
вздохнул и сел рядом с ним на тёплые, удивительно гостеприимные доски.
– Какой человек!.. – проговорил он и положил руку
Волкодаву на колено. – Если бы ты только знал, варвар, какому светочу
знаний тебе выпало счастье служить!.. Подобные умы приходят раз в пятьсот лет,
чтобы оправдать существование мира…
