Волкодав опять промолчал, неприязненно поглядывая на руку
Эвриха на своём колене. Тот ничего не видел и не замечал, вдохновенно
продолжая:
– …И подобного человека дремучий дикарь держал в клетке
и всячески истязал! Друг мой варвар, ты не знаешь, что такое неволя и пытки.
Моли же своих Богов, чтобы тебе никогда…
– Почему ты называешь меня варваром? – мрачно
спросил Волкодав.
Эврих оторопело умолк.
– Я… – Он заметно смутился, на скулах выступил
неровный румянец. – Поверь, я ничего плохого… Я аррант, а у нас принято
называть этим словом всех, кто не принадлежит…
– Ну да, – по-аррантски, со столичным выговором
сказал ему Волкодав. – А также тех, кто принадлежит, но горазд только
драться, пить вино и бегать за женщинами. Я не прав?
Эврих неподдельно изумился:
– Где ты так овладел нашей божественной речью?..
Волкодав не ответил.
Эврих поёрзал на месте, помолчал и наконец предложил извиняющимся
тоном:
– Хочешь, я тебя читать научу?
– Нет! – сказал Волкодав. Эврих не удосужился для
начала спросить его, был ли он грамотен. Ниилит с Тилорном он этого тоже, между
прочим, не говорил.
Эврих тяжело вздохнул, помолчал ещё какое-то время, потом
поднялся.
– Я, наверное, злоупотребил твоим гостеприимством,
благородный воитель, – проговорил он негромко. – Я надеюсь, ты
позволишь мне забрать с собой книги…
Волкодав поднял голову и хмуро посмотрел на него снизу
вверх.
– И далеко собрался? – спросил он арранта. –
До первого угла? Или до второго?
– Я учился воинскому искусству, – обиженно
выпрямился Эврих. – Я умею…
Волкодав не спеша поднялся и отряхнул кожаные штаны.
– Давай, – сказал он. – Показывай, что
умеешь. Если живот не болит. Сойдёшь мимо меня с крыльца – отпущу.
…Давай, давай, думал он, разглядывая переминавшегося
арранта. Отощал в плену у жрецов и наверняка ослаб, но сложен отменно. Сразу
видно, этот народ не только поколениями воспевал телесную красоту, но и
старался облагородить дарованное природой…
Волкодав попробовал мысленно сравнить себя с Эврихом и
нашёл, что они различались примерно так же, как пушистый домашний любимец – и
лютый цепной зверь, которого боится даже хозяин. Кудрявый беленький пёсик тоже
может попасть в беду, исхудать и завшиветь. Но подкорми его, расчеши, приласкай
– и он прежний. А ведь, казалось бы, и клыки есть, и когти на лапах…
Эврих нерешительно двинулся вниз, перешагнул ступеньку и
попробовал оттолкнуть Волкодава с дороги. Венн вскинул руку, и его пальцы
несильно ткнули Эвриха в шею, по обе стороны горла.
– Никуда ты не пойдёшь, – безразлично проговорил
Волкодав. – Ты убит.
Возле крыльца, радуясь дармовому развлечению, уже стояло
несколько любопытных.
– Как это убит?.. – отшатнулся аррант.
Волкодав пожал плечами, не убирая руки.
– А как по-твоему, что будет, если я хорошенько сожму?
А потом дёрну к себе?
Эврих слегка позеленел и попытался отвести его пальцы. С
таким же успехом он мог бы двигать стену.
– Это нечестно, – обиделся он. – Я не успел…
Волкодав кивнул.
– Скажи это убийце, который там тебя дожидается.
Эврих закусил губу. Венн был прав, но сдаваться юноша не
собирался. К тому же он действительно знал кое-какие ухватки. Если бы вместо
меня перед ним стояло соломенное чучело, подумалось Волкодаву, этому чучелу,
вероятно, пришлось бы несладко. Он поймал мелькнувшую руку Эвриха и, обхватив
кисть, слегка повернул её внутрь. Аррант тихо ахнул и согнулся в три погибели,
уложив голову на сгиб свободной руки Волкодава.
– Опять убит, – сказал венн. В настоящем бою у Эвриха
уже трещали бы позвонки. Волкодав выпустил арранта и усмехнулся: – Хоть бы
через перильца высигнул, что ли. А то прёшь напролом, как…
Он не особенно ждал, чтобы Эврих поспешил воспользоваться
советом. Но тот сразу стрельнул глазами в сторону и тем себя выдал.
Молоденькая служанка, выглянувшая из дому, сперва
испугалась, потом прыснула смехом: красивый молодой аррант застыл в нелепой
позе, пригвождённый к резным перильцам жёстким коленом Волкодава. Венн
посторонился, давая девушке пройти, и не спеша выпустил Эвриха.
Тот чуть не плакал от бессильной ярости и унижения.
– Хватит? – спросил Волкодав. – Или ещё
куда-нибудь идти собираешься?
– Ты… – задохнулся Эврих. – Ну да, ты
сильней… И думаешь, что от этого…
Ага, сильней, подумал Волкодав. Причём намного. А ещё я
быстрей. И выносливей. И драться учён. Именно поэтому они до тебя не очень-то
доберутся…
– Поди к хозяйке, дров ей наколешь, – сказал он
вслух. Добрый труд и сытная еда – вот что, по его понятиям, нужно было арранту.
Эврих с ненавистью выкрикнул ему в лицо:
– Не пойду!
Повернулся и убежал в дом.
Волкодав вздохнул и пошёл рубить дрова сам. Нравились они с
Эврихом друг другу или не нравились, а лишний рот следовало кормить.
Он встал возле колоды так, чтобы одновременно видеть ворота
и дверь, и принялся за работу. Никто не войдёт во двор незамеченным. И не
выйдет. Ещё не хватало, чтобы аррант, оскорбившись, в самом деле сбежал. И
остался валяться где-нибудь под забором, получив в живот ещё один нож. Или
стрелу в затылок…
Насчёт чёрного хода, ведшего через кухню, Волкодав не
беспокоился: по заднему двору днём и ночью разгуливала злющая и очень чуткая
псица. Сам он подружился с нею сразу и прочно. Он умел, как учили в его роду,
мысленно облекать себя в пёсью серую шкуру. Благодаря этой способности самые злые
собаки на него не только не бросались, но даже не лаяли, угадывая вожака.
Бывало и так, что он собакам приказывал, и они понимали…
…А может, я ему мстил, спросил себя Волкодав. За то, что
пришлось надсесться, спасая жизнь обормоту. За то, что он умеет читать, а я не
умею. Шибко умный, мол… И вообще, не забывай смотри, что ты мне по уши… что я
тебя от жрецов… что ты у меня вот где сидишь…
Волкодав поставил очередной чурбак на колоду и взмахнул
колуном.
А ну его, подумал он затем, уворачиваясь от неудачно
отлетевшего полена. Пускай думает что хочет. Не буду я ничего ему
растолковывать. Да и не растолкую, всё равно не поймёт. Я одним способом только
убеждать умею… Но со двора ты у меня не пойдёшь. Никуда не пойдёшь.
Дверь скрипела, открываясь и закрываясь, люди входили и
выходили. Когда на крыльце появился Эврих, Волкодав не бросил работы. У арранта
в руках не было книг. Значит, решил всё же остаться.
