Волкодав покачал головой:
– Всё было не так, госпожа.
Продолжения не последовало, и кнесинка поняла: больше она не
выжмет из него ни слова. Он просто сидел и смотрел на неё. И молчал. Страшный
человек. Опасный каторжник, клеймёный убийца. Кнесинка вдруг почувствовала, что
доверяет этому страшному человеку полностью, бездумно и беспредельно. Она
захотела сказать ему об этом, но не нашла слов, поперхнулась и спросила ни с
того ни с сего:
– Почему ты пришёл в Галирад, Волкодав?
Он пожал плечами.
– Мне было всё равно, госпожа.
Мыш, уставший ползать в траве, вернулся к нему и устроился
подремать на ременной петельке, притачанной к ножнам меча. Кнесинка подумала о
том, что городской человек, решив спрятаться, бежит в лес и воображает, будто
там его никто не найдёт. А лесной житель, наоборот, полагает, что легче всего
затеряться в большом городе. Ещё она подумала, что такому, как Волкодав,
затеряться ой как непросто. Такие не умеют сидеть тише воды, ниже травы. Такие
без конца заступаются за осуждённых еретиков и за нищих старух и с мрачным
достоинством ждут приговора, когда их приводят в суд по навету.
Волкодав заново обшарил взглядом светлое редколесье, отмечая
успевшие сдвинуться тени. Любопытная пищуха опустилась на низкую ветку,
посмотрела на него сперва одним глазом, потом другим, вспорхнула и полетела
ловить комаров.
– Всё-таки ты должен научить меня сражаться, –
решительно проговорила кнесинка. – Ты – мой телохранитель, не батюшкин…
меня и слушай, не его. – Венн молчал, и она, опустив голову, тихо
добавила: – Я не посягаю быть воительницей, как моя мать. Я просто не хочу
больше бояться… – И вскинула голову, глаза снова заблестели
задором: – Я слышала, как забавляются лучшие бойцы твоего племени.
Кто-нибудь разгоняет на них тройку, и они ударом в оглоблю опрокидывают всех трёх
коней! Ты так можешь?
– Не знаю, – сказал Волкодав. – Я не
пробовал.
Кнесинка хитровато посмотрела на него снизу вверх, из-под
ресниц, и вздохнула:
– Наверное, врут люди.
– Не врут, – сказал Волкодав.
– А ты сам видел?
– Видел. Только это была не забава.
– А как?..
– Лошади понесли на ярмарке, – ответил он
неохотно. – Нас, детей, затоптали бы, если бы отец не остановил.
– Твой отец был воином? – спросила кнесинка.
Волкодав отрицательно мотнул головой. И опять намертво замолчал.
А через несколько дней случилось то, чего он ждал с самого
начала, и в особенности – после того, как Лучезар привёл бывшего полосатого и
Плишку. Третий явился сам, и осталось только предполагать, подслушал ли он
какой-нибудь разговор на торгу или смекнул сам. Это был молодой белобрысый
сегван, но, при всей его молодости, сегванского в нём было намного меньше, чем
в старой Киренн – вельхского. Волкодав хорошо знал эту породу наёмников,
которые путешествовали из страны в страну вслед за войнами и войсками, давно и
прочно забыв дорогу домой. Самого его никакой заработок не заставил бы к ним
примкнуть. Хотя и звали. И до хрипоты объясняли дремучему бестолковому венну,
что война, мол, – такое же ремесло, как и все остальные…
Сегвана он заприметил почти от самых ворот и немедленно
понял, что было у того на уме. Вот парень о чём-то спросил отроков, и они стали
объяснять, указывая в сторону хором кнесинки. Сегван направился дальше, и один
из отроков пошёл вместе с ним. Не столько пояснить дорогу, сколько ради того,
что пришлец был оружен и явно не дурак в рукопашной.
Кнесинка как раз отдыхала у себя. Волкодав сидел на
крылечке, и Нелетучий Мыш грелся на послеполуденном солнышке, устроившись у
него на колене. Привлечённая чем-то, над ступеньками закружилась большая муха;
зверёк хищно насторожил уши и даже подпрыгнул, но не полетел.
– Эх ты, – сказал ему Волкодав.
Сегван подошёл и остановился в нескольких шагах. Встал
довольно нахально, так, чтобы на ноги венна падала тень. Мыш враждебно зашипел
и перебрался повыше, угрожающе пригибаясь и расправляя чёрные крылья.
– Ты, что ли, Волкодав? – спросил сегван.
Некоторое время венн щурился на него против света,
прикидывая, стоило ли отвечать. Наконец решил, что стоило, и проворчал:
– Может, и я…
– Я тебя побью хоть на мечах, хоть на ножах, хоть
так! – не тратя попусту времени, взял быка за рога отчаянный малый. –
Я буду охранять кнесинку вместо тебя, потому что лучше сражаюсь!
Это был вызов. К отроку, подошедшему вместе с сегваном,
присоединился второй, потом третий. Появились братья Лихие. Подъехали два
молодых витязя и остановились чуть поодаль, делая вид, будто происходившее у
крыльца их нисколько не интересовало.
– Как звать-то, храбрец? – не спеша проговорил
Волкодав.
– Сперва побей, – ответил тот насмешливо, –
тогда и спрашивать станешь.
Волкодав прислонился спиной к гладкой стойке крылечка,
устраиваясь поудобнее.
– Да ты трус никак! – обрадованно сказал ему
сегван. – Хёгг сожри твои кишки! Правду же говорят: венн молодец против
овец, а против стоящего бойца…
Волкодав не ответил и не пошевелился, и разочарованные
зрители поняли, что вставать он не намеревался.
– Ты, должно быть, ни шиша не умеешь, – продолжал
сегван, но уже не напряжённо, как поначалу, а с отчётливо различимым
презрением. Вытащив из ножен меч, он стремительно закрутил его в воздухе, ловко
перехватывая и кидая из руки в руку.
– А вот так можешь? А так?!
– Могу, – безразлично сказал Волкодав. Он
прекрасно понимал, чем был занят непрошеный гость. Так часто ведут себя перед
поединком, стараясь смутить соперника, а себя раскалить самое меньшее докрасна.
Смущаться Волкодав ни в коем случае не собирался. Драться – тоже. Этот парень,
наверное, был куда как неплох в схватке, коли оставался до сих пор жив, с
его-то норовом. Неплох, но не умён. Иначе повнимательней слушал бы, что
говорили в городе о кнесинке и её телохранителях, да и пришёл знакомиться
по-хорошему. Во всяком случае, не считал бы, что кнесинка рада будет нанять его
вместо человека, только что спасшего ей жизнь. Нет, подумал Волкодав. Когда я
сам занимался примерно тем же, чем ты сейчас, я вёл себя по-другому. И ещё я
понимал, что дочь правителя города – это не купчиха, боящаяся ворья.
«Сперва Побей» между тем со стуком вогнал меч назад в ножны
и выхватил сияющий боевой нож чуть не в три пяди длиной. Волкодав знал, что
островные и береговые сегваны порою предпочитали их даже мечам. И уж владели
ими…
– А так можешь?!.
Парень ловко кинул нож себе за спину, и тот взвился над
левым плечом, чтобы точно лечь рукоятью в подставленную ладонь.
– Не пробовал, – сказал Волкодав. – А зачем?
