Книга Волкодав, страница 77. Автор книги Мария Семенова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волкодав»

Cтраница 77

Заметив телохранителя, Спел прибил ладонью солому рядом с собой:

– Давай, венн, закуска кончается!

Нежные огурчики в палец длиной, однако, ещё плавали в мисочке с пахучим рассолом. Рот мгновенно наполнился набежавшей слюной. Волкодав сел, взял один, поблагодарил и стал есть.

– Хорош, значит, жених? – спросил он, неторопливо жуя.

– Куда лучше! – отозвался Зычко. – Родом, правда, сегван, а так вельможа вельможей. Страж Северных Врат!

Все знали, что среди Стражей Врат Велимора случались люди безродные. Зато скверные или хотя бы средние воины – никогда. Волкодав очень не любил расспрашивать, но дело касалось кнесинки, и он не сдержался, подтолкнул:

– Небось старый, лысый, беззубый…

– Стал бы государь за такого дитя своё выдавать! – возмутился чуточку захмелевший Спел, а Волкодав подумал: ещё как выдал бы, встань тому ценой Галирад. Конюх же запальчиво продолжал: – Стремянный кнесов сам его видел и нам сказывал. Годами молод, да только дел его, бают, на семерых стариков хватит и ещё останется. Горлуша, стремянный, божился… стать молодецкая, волосы чище золота, усы – во, а глаза, куда там халисунским сапфирам…

Только что жалевший просватанную госпожу, он уже готов был защищать её жениха, словно Волкодав его каял.

– И рода хорошего, даром что сегван. Сам кунс и сын кунса, и имя, какое вождю не стыд носить: Винитар!

Никто не заподозрил бы по лицу Волкодава, чтобы это имя для него кое-что значило. Он кивнул, медленно дожёвывая огурец и ожидая, не скажет ли Спел ещё чего занятного. Потом неторопливо заметил:

– Я слышал, был когда-то неподалёку отсюда кунс Винитарий…

– Ну да, так это и есть сын его, – радостно пояснил Спел. – Батюшка, вишь, на аррантский лад имечко перекроил, а сын не хочет, да и правильно делает.

…Сын, думал Волкодав. Винитар, сын Винитария. Совсем скоро ему повезут кнесинку в жёны. Он, Волкодав, всего скорее и повезёт. Сыну Людоеда на ложе. За что? Её-то за что?..

– Плохо ешь, малый. – Зычко Живлякович протягивал ему кусок свежего ржаного хлеба, увенчанный изрядным ломтем ветчины с хреном. – О чём призадумался? Тебя-то кнесинка как пить дать в свиту возьмёт да там, глядишь, при себе оставит. А не оставит, всё Велимор посмотришь: диковинная земля, говорят…

Волкодав кивал головой, слушал его и не слышал, с отчаянием чувствуя, как возникает и разрастается в груди знакомая боль. Полных четыре седмицы с ним этого не бывало, и он, дурень, уже понадеялся – оставило, вновь изгнанное умелыми лекарями… Как же. Он попытался противиться, но это было не в человеческих силах. Кашель хлынул, словно поток из запруды. Хлеб с ветчиной упал в солому: Волкодав беспомощно скорчился, пытаясь выбросить из себя охваченные пламенем лёгкие. Мыш, что-то вынюхивавший на стропилах, с жалобным криком упал ему на плечо…

…Иногда в каменоломни для услады надсмотрщиков привозили рабынь. Каторжане, давно позабывшие, как выглядят настоящие живые женщины, подолгу обсуждали каждое такое событие. Один Серый Пёс с мрачным остервенением крутил свой ворот, громыхая по камням кандалами и отказываясь понимать, почему не разверзается земля, почему не падает небо, сокрушая под своими обломками Самоцветные горы…

И вот однажды мимо него прошагал Волк, таща на плече бьющуюся девчонку. Тут-то Серый Пёс и узнал, что даже цепи, бывает, иногда рвутся, если налечь от души. Он, конечно, не проломил тогда голову Волку и девушку не оборонил. Его живо сбили с ног, скрутили и потащили в колодки. И отстегали – не в первый раз и не в последний – так, что кому похлипче хватило бы помереть. Но хуже всего было то, что случилось потом. Открыв глаза, Серый Пёс увидел над собой Волка. И с ним рядом – ту девушку. Весёлую и довольную. Чему научили её объятия Волка и было ли, чему учить, этого он так и не узнал. Она улыбалась Волку и, хихикая, заигрывала с кем-то ещё, кого Серый Пёс со своего места видеть не мог. Потом она взяла у Волка кнут и…

Насколько венну было известно, с этим самым кнутом она редко расставалась впоследствии. И равных ей по жестокости среди надсмотрщиков было немного. Ещё поговаривали, будто от Волка (а может, и не от Волка) у неё родился младенец, которого она спровадила прямиком в рудничный отвал. Она была красива, очень красива. Потом её видели с кем-то из хозяев, и холопы почтительно кланялись, величали её госпожой…

Волкодаву показалось, будто внутри что-то до предела натянулось и лопнуло, и сразу пришло облегчение.

– …молодёжь, – дошёл до сознания ворчливый голос Зычка Живляковича. – Думают, всё нипочём. Даже, вишь, согреться не хотят после этакой-то холодины. А сам вон как раскашлялся!

Старый мятельник перевернул бутылочку над чашкой, с надеждой встряхнул. Из бутылочки вытекла одинокая капля.

– Я ничего, – сипло выговорил Волкодав. Конюх Спел уже подобрал хлеб и счищал соломинки, прилипшие к сочной мякоти ветчины. Волкодав взял хлеб и предложил кусочек Мышу, но тот угощаться не пожелал. Вцепившись коготками в кожаный чехол, зверёк пушистым комком висел у него на груди и скулил, заглядывая в глаза. Волкодав вполне его понимал. Ему самому вконец расхотелось есть, но отказываться было поздно. Он только утёр рот ладонью и при этом слегка её послюнил. Во рту был очень знакомый противный вкус, но верить не хотелось до последнего. Потом он улучил момент незаметно скосить глаза и увидел на ладони красную кровь.

* * *

Кнесинка вышла из гридницы об руку с отцом. Она шла спокойно и молча, но Волкодав посмотрел на неё и почему-то вспомнил, как идут на казнь твёрдые духом. В чём дело?..

Мальчишка-конюх вывел Снежинку, Волкодав привычно подошёл сажать государыню в седло. Взяв девушку за пояс, он поднял её и усадил на спину кобылицы… и тут Елень Глуздовна вдруг схватилась за его руки, схватилась так, будто тонула в беспросветном омуте и больше некому было спасти. Волкодав вскинул глаза, наткнулся на умоляющий, полный отчаяния взгляд и почувствовал, как стиснула сердце когтистая лапа. Но со всех сторон смотрели воины, вельможи и слуги, не говоря уже о велиморцах, и мгновение минуло, и кнесинка выпустила его руки, занявшись поводьями. Волкодав нахмурился, вскочил на Серка и пристроился пока сзади, потому что не знал, как поедет госпожа – справа от отца или слева.

Когда они выбрались из крома, ему показалось, что народ с утра не расходился, так и торчал, запрудив улицы и ожидая своего кнеса. Волкодав с привычной бдительностью озирался вокруг. Мысль о кнесинке и её женихе досаждала ему, мешая сосредоточиться, и он гнал её прочь.

Вот потому-то, думал он, и не следует телохранителю откровенничать с тем, кто его нанял, делиться своими переживаниями и вдаваться в чужие. Если бы тогда на речном берегу я уступил её любопытным расспросам и кнесинка Елень узнала бы, КТО пришиб батюшку её будущего наречённого! И за что!..

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация