— А! Ты про Джона. У нас с ним ничего: мы даже не друзья, просто пересеклись пару раз.
— Точно?
— Точнее не бывает!
Никита улыбается, делает шаг ко мне и почти вжимает меня в стену лифта. Я от неожиданности замираю, как заяц перед удавом. Сердце стучит так сильно, что, кажется, своим грохотом вот-вот заглушит гудение лифта.
Петров осторожно поглаживает мое лицо пальцами: ласково очерчивает мои виски, обводит легкими касаниями губы. Мне так приятно, что ноги становятся ватными. А еще мне очень-очень стыдно от того, что приятно. Но сил оттолкнуть Петрова у меня нет.
Двери лифта открываются на моей палубе.
— Я пойду, — довольно жалобно бормочу я.
— Иди, — Петров наклоняется и по-хозяйски целует меня в губы. А я не сопротивляюсь. Но это все алкоголь. Точно он!
— Спокойной ночи, Ника! — тихо говорит Никита, когда поцелуй заканчивается, а потом нежно, но уверенно выталкивает меня из лифта. — Приятных снов.
***
Первое, что я чувствую, когда просыпаюсь на следующее утро, — это стыд. Мне даже вспоминать не хочется, как вчера я млела от прикосновений Петрова и его поцелуев, как напрашивалась к нему в гости. Вот что на меня нашло, а? Это же просто позор. Позорище!
Я утыкаюсь лицом в подушку и напрягаю всю свою волю, чтобы не зарычать от злости на себя.
Спустя какое-то время мне, к счастью, становится легче. В голову закрадывается мысль, что Петров ходил на курсы пикапа, потому меня и будоражит так наше общение. Правда, подобные фантазии «греют» совсем недолго. Покрутив в голове пару вчерашних стычек с Петровым, я обреченно вздыхаю. Нет, дело не в нем (ничего особенного Никита не делает). Дело — во мне. Мне уже двадцать два, а личной жизни у меня толком и не было. В студенческие годы я еще изредка ходила на свидания, а вот после окончания универа совсем на них забила — с головой нырнула в работу. Со стороны, наверное, кажется, будто меня какой-нибудь трудоголик покусал.
Хотя чего там? Я еще в детстве была деловой колбасой. Пока другие девочки читали сказки о принцессах, я штудировала папину энциклопедию, посвященную географическим открытиям. Пока одноклассницы тискались с мальчишками на дискотеках, я «мучила» «Фотошоп».
Но против природы не попрешь. Проклятые гормоны требуют от меня рожать деточек, потому-то у меня и срывает крышу в присутствии Петрова. Из-за нашего совместного проекта я вынуждена подпускать его слишком близко — естественно, запускается химия, отключаются мозги. И, похоже, с этим ничего не поделать. Разве только переориентировать свои чувства на кого-то другого.
Да! Точно!
Я даже сажусь на постели, окрыленная этой идеей. Мне срочно нужен парень! Мне нужен человек, с которым я смогу утолить это дурацкое половое влечение. Чтобы не достаться врагу, надо быстренько отдаться кому-нибудь другому.
— Ты чего такая счастливая? — спрашивает меня Женька, которая тоже проснулась и потягивается.
— А с чего мне грустить? День сегодня явно будет классный.
Когда она собирается еще что-то сказать, в дверь нашей каюты громко стучат.
— Кто это? — изумленно спрашивает Женька.
— Не знаю.
Она сползает с кровати и идет открывать. За дверью обнаруживается Валера, вид у него немного смущенный.
— Доброе утро, девушки, — говорит Валера, пялясь себе под ноги. — Никита просил передать, что ждет вас в десять утра в буфете для того, чтобы обсудить планы на день.
— Хорошо! — кричу я с кровати и улыбаюсь. — Мы подойдем.
Он уже разворачивается, чтобы уйти, как Женька вдруг хватает его за рукав:
— Валера, подожди.
— Что? — он вздрагивает и становится таким красным, что даже странно.
— Ты мог бы мне кое в чем помочь?
Я даже чуть ерзаю, не в силах понять, что Женька задумала. Сестра же расслабленно облокачивается о косяк и щебечет:
— Мне в художке на лето задали нарисовать серию портретов. Мне нужны интересные лица, и у тебя как раз такое. Ты не мог бы мне сегодня попозировать немного?
— Я? — он даже слегка пятится назад.
— Ага!
— Нет, — неожиданно твердо отказывается Валера. — Я не могу.
— Может, тогда завтра?
— Нет, я никогда не могу, — вжимая голову в плечи, твердит он. — Я ведь здесь не отдыхаю, у меня нет времени позировать.
— Неужели ты не можешь выкроить хотя бы двадцать минут? — раздражается Женька.
— К сожалению, нет. Мне, кстати, даже сейчас надо спешить, — говорит Валера и чуть ли не вприпрыжку уносится к лифтам.
Женька поворачивается ко мне с мрачным видом:
— Видала? Такое чувство, он меня боится.
Я только руками развожу.
Я и Женька заявляемся в буфет за полчаса до назначенного времени. Во-первых, мне хочется успеть поесть до встречи с Петровым (в его присутствии у меня явно аппетит пропадет). Во-вторых, я надеюсь немедленно подцепить себе кого-нибудь, чтобы освободиться наконец от диктатуры примитивных инстинктов.
— Ой, а где все? — при виде почти пустого зала у меня портится настроение.
— Наверное, на берегу, — предполагает Женька. — Наш лайнер пришвартовался в Мессине еще в восемь утра, погода хорошая, вот народ и ринулся по местным кафешкам.
— Черт! Черт! — тихо бурчу я и шарю взглядом по ближайшим столам.
Как же не вовремя эта Мессина, это безлюдье! Хотя подождите, рано паниковать — справа по курсу все же имеется вполне симпатичное лицо.
Мое сердце пропускает удар.
— Ник, тебе сырников положить? — заботливым голосом спрашивает Женька, внимательно изучая стойки с едой.
— Положи, — я прищуриваюсь, чтобы углядеть, есть ли у заинтересовавшего меня парня обручальное кольцо. Он сидит довольно далеко — у окна. У него светлые глаза и почти белые волосы. Мне плохо видно его руки, но кольца, кажется, все же не наблюдается.
— Держи! — Женька вручает мне поднос с двумя тарелками. — Что пить будем?
— Все равно.
