Я отстраняю его и вваливаюсь в каюту.
— А где камера? — Никита продолжает улыбаться. — Или ты собралась снимать обзор на телефон?
Меня прямо трясет от его веселости. Наверное, Женька все-таки права и следует ему врезать. С такими, как он, надо жестко. Я несколько секунд изучаю Петрова с головы до ног, а потом решительно тычу кулаком в его грудь. Вот только мой удар этому гаду как слону дробина. Никита даже не вздрагивает, только одна его бровь недоуменно приподнимается.
Я еще раз бью его кулаком, уже посильней. Потом ударяю в плечо.
— Лучше бей в пах, — меланхолично подсказывает Петров. — А так мне щекотно.
Кажется, мое лицо краснеет. Я отбрасываю мысли о насилии и решаю добивать гада морально. Выкатываю грудь колесом:
— Значит, так, Петров! Больше я с тобой не работаю.
— Чего? — противная улыбка сползает с его губ. — Это что еще за шуточки?
— Да-да, — злорадно ухмыляюсь я, — наше сотрудничество окончено. Потому что с мерзавцами мне не по пути.
Он несколько секунд задумчиво кусает нижнюю губу, а потом напускает на себя озабоченный вид:
— А можно узнать, по каким признакам ты отнесла меня в категорию мерзавцев? Хотелось бы большей ясности в этом вопросе.
Я включаю ему Женькину запись. Сначала Петров слушает совершенно расслабленно, но постепенно его лицо мрачнеет. Под конец в глазах Никиты не остается и капли первоначальной веселости.
— Вот так, — говорю я, когда Валерины откровения обрываются. — Все тайное всегда становится явным.
Наши взгляды схлестываются, и ноги у меня делаются ватными. Проклятое наваждение! Даже сейчас, когда меня буквально разрывает от гнева, Никита кажется мне притягательным.
— Присядь, пожалуйста, — совершенно неожиданно просит он.
— Зачем?
Он берет меня за руку и подводит к дивану.
— Присядь. Будем разбираться в нашей ситуации.
— А чего тут разбираться? — злобно восклицаю я, но почему-то плюхаюсь на диван. — Все яснее ясного.
Петров словно нарочно игнорирует мою взвинченность, берет свой телефон и быстро выбирает нужный ему номер из контактов.
Валере собрался звонить? Я вся подбираюсь и скрещиваю руки на груди. Мне немного страшно окончательно растерять боевой дух.
Приложив телефон к уху, Никита смотрит на меня со странной задумчивостью и без тени вины. Вот ведь наглая морда! Даже не удосужился изобразить хоть чуточку раскаяния.
— Валер, зайди ко мне, пожалуйста, — просит Петров, когда его собеседник отвечает на звонок. — Нет, не через десять минут. Сейчас! Дело срочное.
Отложив телефон, Петров облокачивается о стол и снова меня беззастенчиво разглядывает. Я старюсь не ежиться под столь пристальным вниманием, но сердце пару раз пропускает удар.
Наконец появляется Валера.
— Включи, пожалуйста, еще раз свою запись, — просит меня Петров таким тоном, будто он — хозяин ситуации.
— Пожалуйста! — я снова тыкаю в кнопку «Плэй».
Валера уже с первых Женькиных слов, раздавшихся из динамика, начинает бледнеть. Он явно не ожидал, что его слова кто-то запишет. К концу записи вид у него как перед расстрелом. Ему как будто страшно посмотреть на меня или Петрова. И дышит он так тяжело, что даже немного смахивает на мопса.
— Ну что ты молчишь, Валер? — с укоризной бурчит Петров. — Расскажи Нике подробней о том самом споре. Я тоже, кстати, с удовольствием послушаю.
Валера делает полшага назад:
— Я не хотел спорить, клянусь. Это все Тоха: он привязался и зудел минут сорок: давай забьемся, не ссы. Ну я и согласился, только бы он отстал. Он иногда, знаешь, как привяжется, — так проще поддакнуть сразу, чем ему что-то свое доказывать. Тем более он же мой начальник — я стараюсь лишний раз с ним не пререкаться.
— Ты ошибаешься, — Петров раздосадовано качает головой. — Тоха тебе не начальник, вы с ним — на равных.
Валера дергает плечом:
— Мы с ним, если честно, не особо ладим.
— Серьезно? — Никита смотрит на своего ассистента с недоумением. — Я думал, вы сработались.
Тот издает пару нечленораздельных звуков и угрюмо отворачивается. Медленно пятится к двери.
— Стой! Подожди! — я даже подскакиваю с дивана, — я что-то не поняла: между кем именно был спор?
— Между Валерой и Тохой, моим вторым ассистентом, — поясняет Никита.
— Сто процентов?
Валера понуро кивает. Несколько секунд я сверлю его взглядом, а потом поворачиваюсь к Петрову:
— А ты точно ни при чем?
— Точно. Я вообще человек не азартный, спорить не люблю.
— Я пойду? — Валера в пару секунд пересекает комнату и застывает у двери.
— Иди-иди, — разрешает Никита. — Только больше никаких пари. И если Тоха снова будет тебя подначивать — сразу отправляй его ко мне.
Валера кивает и выскакивает за дверь.
— Ну? — с нахальным видом спрашивает Петров. — Я вычеркнут из категории мерзавцев?
Я не успеваю ничего ответить, потому что в дверь стучат. Когда Никита открывает, в каюту заходит стюард, тащит за собой сверкающую тележку. На ней — шампанское, клубника и какие-то конфеты.
— Я решил придать твоей съемке налет романтики, — говорит Петров, заметив мой недоуменный взгляд.
Стюард откупоривает бутылку и моментально исчезает из каюты. Никита разливает шампанское по бокалам и тут же протягивает один из них мне:
— Отпразднуем возобновление сотрудничества?
— Нет, — я как болванчик мотаю головой. Романтическая обстановка мне вот сейчас точно ни к чему. У меня и так мозги плавятся, стоит только Петрову посмотреть на меня чуть дольше, чем того требуют приличия. Если буду еще шампанское распивать, остатки сознательности быстро меня покинут.
— Нет! — тверже повторяю я. — Никакого сотрудничества! Может, в пари ты и не участвовал, но мерзавцем все равно являешься.
— Это еще почему?
Я выдерживаю длинную паузу, а потом иду ва-банк:
