Бальный зал был украшен и полностью готов к празднеству. Длинная процессия из придворных, казалось, даже не собиралась заканчиваться. Мне было неуютно, неудобно под сотнями взглядов, что хранили в себе абсолютно разные эмоции по отношению ко мне. Словно собачонка, я была прикована к императору Великой Империи, вынужденная сидеть в мягком кресле с низкой спинкой по правую сторону от Дамиана. С левой же стороны, совершенно спокойная, возвышалась на своем троне Ее Величество.
Возвеличивая меня в глазах своих подданных, мужчина неизбежно унижал императрицу. И я восхищалась ее стойкостью. Восхищалась улыбкой, беззаботным смехом и нежностью во взгляде. Потому что я так играть не умела. Я ненавидела Дамиана за все унижения, что уже вытерпела с его легкой руки и… Даже не пыталась этого скрыть.
— Дамиан, мне кажется, нам стоит хоть ненадолго отпустить нашу милую леди Неож в зал к гостям, — вдруг звонко рассмеялась Оливия, когда церемониймейстер объявил первый танец, который предстояло открывать венценосным особам. — Уверена, лорды передерутся за ее внимание, желая донести до нее за один короткий танец все свои идеи по усовершенствованию империи. Не только же нам развлекаться…
Мне хотелось застонать. Меньше всего на свете я желала спускаться с постамента, на котором, несмотря на пристальное внимание, все же была защищена. Нас окружали гвардейцы Дамиана и фрейлины Оливии, тогда как в зале я оставалась без какой-либо охраны.
А он ждал.
Я видела лорда Арокос среди гостей, но попыталась проигнорировать заинтересованный взгляд. Не раз и не два я ловила на себе его взоры — пристальные, изучающие, любопытные. На дерзость он навряд ли бы осмелился, а потому я и не противилась занимать место на виду у всех.
А теперь была лишена и этого.
Медлила, ожидая, пока император закружит императрицу по залу. Ожидая, пока юнцы и старики найдут себе пару и войдут в круг танцующих. Тянула время, но ступеньки закончились слишком быстро.
Один кавалер. Второй. Третий. Все они стали несостоявшимися только по одной причине. Замечая, как уверенной походкой ко мне томительно медленно движется хищник, мужчины предпочитали ретироваться с поля боя. Неужели настолько хорош?
— Разрешите пригласить вас на танец? — произнес лорд самодовольно.
— Никогда… — шептали мои губы. — Никогда.
Глава 9. Ожидая худшего, мы не способны разглядеть правду
Аделина.
Волнующая торжественная мелодия ударила барабанами, слилась с какофонией голосов, прокатилась звуками рояля, вонзилась в сердце протяжным плачем скрипки. Пары закружились, как закружилась и моя голова от пестрых юбок, что распустившимися бутонами взлетали вверх, чередуясь с темными костюмами галантных кавалеров.
Все это было. Но это было где-то на периферии сознания, потому что самое главное сражение велось именно в центре зала. Мы так и продолжали стоять недвижимо, словно замершие статуи в королевском саду Реверонга. Он смотрел на меня зло и нетерпеливо, протягивая мне раскрытую ладонь, а я отвечала ему невозмутимостью, гордостью и непоколебимостью.
Струны завыли, ударили, чтобы замереть и вновь пуститься в пляс. Лорд Арокос сделал решительный шаг, но я отступила назад на два, вопросительно вздернув бровь. Я уже отказала и решение свое менять была не намерена.
Мне не понравилась та улыбка, что окрасила его губы. Ядовитая улыбка, нехорошая, предвкушающая. Спешно оглядевшись по сторонам, я искала поддержки, но Оливия и Дамиан были заняты танцем, а до меня, загнанной в самый центр зала, никому из гвардейцев не было дела. Стыд опалял щеки, едва я встречалась взглядом с придворными. Они с любопытством следили за моим побегом.
Наконец-то решившись, я сделала попытку проскользнуть мимо пар, но лорд Арокос жестко ухватил меня за запястье, чтобы без какого-либо уважения дернуть на себя. Попав в его объятия, я хотела было вновь возмутиться. Ладонь горела от желания ударить, дать пощечину, но его пальцы пленили мои, сжали неоспоримо, что и не выбраться. Вторая рука впилась в талию, обжигая. Никакого почтения, ни сантиметра расстояния между нами. Так нельзя! Это немыслимо!
Ноги сами шли в пляс. Помнили музыку, помнили движения, но я едва ли касалась туфельками пола. Летела над залом, словно игрушка, словно кукла в его руках. Смотрела на мужчину с ненавистью, не скрываясь, не желая играть роль покорной жертвы, а он отвечал мне безумием во взгляде, заостренными от злости скулами, мутными серыми, как туман, глазами…
Я тонула в этом тумане. Сердце дрогнуло воспоминаниями. Стена, что была выстроена, дала трещину, и один из камней с грохотом барабанов полетел вниз. Он ведь не может быть таким жестоким. Он не может быть чудовищем, каким его видят все вокруг. Он не может быть убийцей, кровь на чьих руках я лицезрела в ночи.
— Что вы видели на берегу? — Холодная сталь пела в его голосе, звучала, пронзая мою надежду, что едва ли выбралась из своего темного угла.
Не отвечала.
Вздернув подбородок, я недовольно поджала губы, но не выронила ни слова, упрямо глядя на лорда как на ничтожество. По крайней мере, изо всех сил старалась выразить именно такое отношение к нему. Чтобы не понял, чтобы не увидел и оттенка неуверенности, которой я была насквозь пропитана.
— Отпустите меня, — прошипела я сквозь стиснутые зубы.
— Не раньше, чем вы ответите на мои вопросы, — жестко отчеканил он, до ощутимой боли сжав мои пальцы.
— Мне нечего вам отвечать! — попыталась я вырваться из захвата, но получила лишь новую порцию боли.
Слезы брызнули из глаз, неконтролируемо прокатились по щекам, очерчивая влажные дорожки.
Лорд Арокос остановился. Пары огибали нас, не скрывая возмущения, но Ранисаха это нисколько не волновало. Эмоции схлынули с его лица, а радужка заполнялась клубами Тьмы, гипнотизируя, завораживая своей глубиной. Там скрывалась целая бездна, что готова была поглотить меня в любую секунду.
Его ладонь на моей талии ослабла, но едва ли я была способна отойти. Он склонялся медленно — невыразимо высокий. Широкие плечи перекрывали мне весь обзор. Не знала, что творится там, за его спиной, да и вряд ли слышала что-то, кроме гулкого стука собственного сердца.
Вздох.
Порывистый вздох показался оглушительным. Прикрыв веки, я ощутила, как его горячие губы касаются моей щеки. Он очерчивал соленые дорожки, собирал влагу губами, а я боялась пошевелиться. Придворные? Император? Императрица?
Все они катились к бездне, пока я упивалась нежностью, которую так сильно желала получить. Замирала, когда его губы останавливались в миллиметрах от моих. Не дышала, совсем позабыв о том, что вообще нужно дышать.
Не поверила.
Не поверила, когда чужие губы обожгли поцелуем. Прикоснулись сначала робко, осторожно, чтобы смять и их, и то сопротивление, о котором я позабыла. Слишком долго ждала, слишком сильно хотела, слишком часто мечтала.
