– Давай я тебе скажу, – вздохнула Леся. – Ялик мог бы взять меня в элитный салон.
Мартын пожал плечами. В системе Глухаря много всяких заведений публичного толка: и массажные салоны, и личные апартаменты. Были, говорят, и недорогие стриптиз-клубы, где клиент мог получить в привате весь перечень услуг, начиная от классики и кончая…
– И что ты там забыла?
– Я же тебе говорю, салон элитный.
– И ты элитная девочка.
– Ну, я не против… – зажеманилась Леся. – Но там настоящая элита. Лучшие из лучших!..
– Да ну! – ухмыльнулся Мартын.
– Да ты знаешь! – Леся надула губки, обиженно глянув на него.
– Нет, не знаю… Честно не знаю…
– Тогда и говорить нечего… Сам же меня сдашь! – Леся настороженно зыркнула.
– Может, и сдам. Ялику. Скажу, что ты самая лучшая. Если это тебе так нужно.
– Да хотелось бы… Там, говорят, как во дворце, – роскошь, позолота… И все условия, никаких нервотрепок. Привели, обслужила, никаких вопросов, и деньги там приличные… Нужно мне туда! – Леся смотрела на Мартына, умоляя его позаботиться о бедной девочке, ведь не зря же она открыла ему душу.
– Ты там была?
– Ну, говорят…
– Говорят… В Москве, говорят, кур доят.
– Тсс! Есть у нас тут курицы, которые доятся, – хмыкнула Леся. – Лично одну такую знаю… И не одну!..
– А я кино одно смотрел, там все на остров мечты хотели, думали, там рай. А их на органы резали…
– Да нет, какие органы?..
– Лучшие из лучших, говоришь? В лучшем мире?.. Оттуда кто-нибудь возвращался?
– Ну, конечно, возвращались!
– Рассказывали?
– Да нет… Сюда никто не возвращался, по домам разъезжались. И я домой хочу… Все домой хотят, или ты думаешь, что мы до пенсии тут мечтаем?
– Это мы мечтаем, а вы работаете, – хмыкнул Мартын.
– И о чем ты мечтаешь? – замурлыкала Леся.
Она поняла все правильно, поэтому ее рука легла ему на живот, и пальчики заскользили вниз, к вымпелу, который должен был развеваться на ветру. И язык скользнул по губкам, смачивая их до рабочего состояния.
Леся собиралась показать себя во всей красе. Чтобы за нее замолвили словечко. Но Мартын ничего не мог ей обещать. Видно, не понравился он Ялику, поэтому тот и не взял его к себе. А было бы не плохо присматривать за девочками в элитном салоне с дворцовой роскошью. Вдруг там работа не бей лежачего. За большие деньги…
Глава 4
От Ромы хорошо и даже соблазнительно пахло, в его одеколоне угадывалась пьянящая нотка горькой полыньи. На внешность он симпатичный: высокий лоб, выразительные скулы, прямой нос, губы не полные, но и не тонкие. Глаза такие синие и глубокие, как будто линзы в них с объемным эффектом. Одет хорошо, модно и опрятно, не дурак, может себя подать. Да и подал так, что Настя просто не смогла от него убежать. И даже привела к себе домой. В страхе за себя. Она почти уверена была в том, что его поцелуй окончательно выбьет у нее из-под ног почву.
– Я не думал, что ты одна живешь, – сказал Рома, глядя на барный шкаф с зеркальной стенкой.
– Я говорила, что живу одна?
Настя чувствовала на талии мужскую руку, но не отскакивала от нее кобылицей. Потому что туман в голове. А в душе переполох. Она хорошо помнила, как выпила в кафе бокал шампанского – за здоровье подружки-именинницы. В голове поплыло, когда рядом оказался Рома. Она сама накануне подала ему знак, задержала на нем взгляд, он понял все правильно, сам завел с ней разговор. Вечеринка не планировалась, днюху отметили мимоходом – по пути домой. Все разошлись, а Рома увязался за Настей. Да, они о чем-то говорили. Не могли не говорить.
– У тебя в баре пусто, – сказал он.
– А если мама не употребляет?
– Только мама?
– Тебе уже пора!
Настя понимала, что ей пора уже стать женщиной, но, если Рома уйдет, будет лучше. Что-то не хотелось млеть перед ним глупой телкой, а отвечать на вопросы об отце – тем более. Вдруг Рома в душе такой же предатель, каким был ее отец… Мама говорила, что все мужчины одинаковые.
– Я тебя обидел? – Он повернулся к ней и, взяв за руки, посмотрел в глаза.
– Нет. – Она отвела в сторону взгляд.
– Я не смогу тебя обидеть.
Он продолжал смотреть на нее, создавая притяжение, и Настя невольно потянулась к нему. А он снова, как тогда в лифте, приблизился к ней. Снова у нее закружилась голова. Сейчас он ее поцелует, и голова закружится сильней. Закружится, отвинтится, отвалится, упадет, но по полу не покатился. Потому что не будет пола под ногами. Потеряется голова.
И Рома действительно ее поцеловал. Но кровь в голову не ударила. И губы у него приятные, и пахло от него хорошо, но не хватало чего-то острого, что могло пронзить сознание насквозь. Настя читала что-то про тестостероны, флюиды и прочие сексуальные материи, возможно, именно они у него в дефиците.
Но все равно приятно было целоваться с молодым интересным парнем, Настя млела от удовольствия. Но от острых распирающих ощущений мычать не хотелось. Да и не распирало ее. Зато Рома потерял над собой контроль. Его рука вдруг оказалась у нее под кофточкой, пальцы полезли под чашечку бюстгальтера. А другой рукой он жадно мял сзади под юбкой. И дышал он при этом как собака на жаре.
Рома лапал Настю как последнюю шлюху, это ее возмутило. Но кричать на Рому она не стала. Зато рассмеялась, с силой оттолкнув его от себя.
– Ты чего? – Он оторопело посмотрел на нее.
Настя глядела на него с не меньшим удивлением. Да, Рома хорош собой, с ним действительно интересно, но какой же он молодой и глупый. Разве так себя с женщинами ведут?
Настя не знала толком, как мужчина должен вести себя с девушкой, никто не объяснял ей, и практики не было. Но сама женская природа подсказывала, что Рома еще не созрел для нее. Не потеряет она голову, не упадет к его ногам.
– Иди домой! – Настя приложила кулак ко рту, чтобы остановить дурацкий смех.
Но парень мотнул головой.
– Ты же хочешь!
– Если я хочу, то не тебя.
– А кого хочешь?
– Никого не хочу… Иди домой!
– Ты меня хочешь. Просто тебе страшно… Я вас всех наизусть знаю!
Рома пыжился изо всех, изображая из себя искушенного ловеласа и отпетого сердцееда, но это вызывало лишь смех. Ну, не верила ему Настя! И ничего с ним не хотела.
– Ничего ты не знаешь!
– Знаю!
– Давай, говорю! – Настя махнула рукой в сторону двери, отправляя Рому домой.
Но тот вдруг шагнул к ней, мягко, но крепко взял за руку и плавно закрутил ее за спину. Она даже боли не почувствовала, пока Рома не стал клонить ее к полу, сгибая в поясе. Это был болевой прием, против которого не устоять.
