Она поднялась и начала одеваться. Потом подошла к Алексею, посмотрела за окно, надеясь увидеть то, что приковало его взгляд, но ничего не увидела, кроме оранжевого солнца на крыше столовой. Наклонилась и поцеловала Метелина в висок.
– Можешь успокоиться: я не приду больше.
Смысла возвращаться в постель не было, и Алексей отправился на пробежку. Сделал несколько кругов, и никто к нему не присоединился в это утро. И в столовой он был один, потому что все еще спали, а Гусев, не позавтракав, отправился в больницу к Николаю.
Глава девятая
Алексей постучал в дверь кабинета главного менеджера и услышал:
– Леша, заходи!
Даниил Матвеевич поднялся из-за стола, возле которого находился еще один человек.
– Как вы догадались, что это я? – удивился Метелин.
– Очень просто, – ответил главный менеджер, – все остальные сначала открывают дверь, а потом стучат. А ты стучишь и только потом, услышав ответ, заходишь. Тут к тебе разговор есть, – Даниил Матвеевич показал рукой на мужчину, – несколько вопросов. А у меня дела, так что я вас оставлю на какое-то время.
Он вышел из кабинета, а мужчина посмотрел на Метелина и постарался приветливо улыбнуться:
– А вы не такой огромный, как я думал.
– А вы разве альбомы не посмотрели с фотографиями, где я на фоне линейки с размерами? Там же указан мой рост.
– Альбомы, как вы выразились, только на тех, кто в розыске, а вы свое отбыли. Я – майор юстиции Егоров.
– Я это понял сразу как вошел, – кивнул Метелин, оставаясь стоять. – Хотите задать мне вопросы по поводу вчерашнего происшествия? Я же вчера в больнице все рассказал.
– Вчера вы общались с дежурным следователем районного управления. А я из городского.
– Тем не менее, мне добавить нечего. Кто в нас стрелял и за что, мне неизвестно. Могу предположить, что целью был именно я, а не Хлынов. Коля меня спас, прикрыв своим телом…
– Да-да, – согласился майор юстиции, – именно это вы вчера и показали. А скажите, у вас не было в колонии, за время пребывания там, разногласий с другими осужденными? Выражаясь языком осужденных, не было ли у вас терок?
– Вы же наверняка связывались с начальником, и он все вам рассказал.
– Конечно. Я связывался, и полковник Шаповалов о вас отзывается в высшей степени положительно. Случаев нарушения режима не было, принимал участие в общественной и спортивной жизни, нормы на производстве выполнял. Конфликтов с другими осужденными у вас не было…
– Ну, раз так он сказал, значит, так оно и было.
– Вы не хотите со мной говорить или вам есть, что скрывать?
Метелин пожал плечами.
– Меня удивил один случай, о котором мне рассказал полковник Шаповалов, – немного понизив голос, чтобы придать ему проникновенное звучание, продолжил следователь, – однажды вы отказались выйти к ужину. А это как раз нарушение режима. А потому Шаповалов лично пришел за вами и поговорил. После разговора с начальником колонии вы отправились на ужин. Как оказалось, в тот день вы получили известие о смерти матери. И, когда вошли в помещение для приема пищи, все заключенные молча встали и, пока вы не опустились за стол, так и стояли молча, в знак уважения и сочувствия вашему горю. Неужели вы были в таком авторитете?
Алексей молчал.
– Вы были на облегченном режиме, вам полагалось одно дополнительное длительное свидание в год и три, если не ошибаюсь, краткосрочных. Но вы ни разу этой привилегией не воспользовались. Почему?
– Это имеет отношение ко вчерашнему происшествию?
– Практика показывает, что при расследовании преступления важна каждая мелочь.
– Мой опыт убедил меня в обратном.
– Вы сомневаетесь в справедливости вынесенного вам приговора?
Следователь помолчал и потом посмотрел на Метелина так внимательно, будто от этого его взгляда Алексей раскроется и расскажет нечто такое, что до сих пор скрывает.
– Ну хорошо, – произнес майор юстиции, – а разве сейчас у вас есть повод быть чем-то недовольным? Вы вернулись в спорт, и, надо сказать, возвращение ваше триумфальное. У меня дочь-школьница, спортом интересуется мало, разве что сходила пару раз с друзьями на футбол. А теперь они собрались еще большей компанией на ваш бой. Кстати, с кем вы будете драться?
– С американским мафиозо. Только бой перенесли в Нью Йорк: я должен был вылететь уже сегодня, но из-за вчерашнего происшествия отправлюсь в другой день.
– Вы что, будете так весь разговор стоять? – спросил майор юстиции.
– А разве есть еще вопросы?
– Вы какой-то ершистый. Как будто обижены за что-то.
– В меня вчера стреляли из автомата. Но я не обижен, на обиженных, как вам известно, воду возят, поэтому не будем об эмоциях. Засекли машину, из которой были произведены выстрелы?
Следователь задумался, а потом кивнул.
– Автомобиль обнаружен. Естественно, пустой, и, разумеется, он был угнан. Нашли его во дворе одного из домов в Пушкине. Очевидно, преступник пересел на другое транспортное средство. Свидетелей пока не нашли, но кто-то уверяет, что по двору приблизительно в это время проехал мотоцикл, на котором сидели два человека. Среди ваших знакомых нет владельцев мотоциклов?
– У меня и знакомых-то нет. Все, с кем я сейчас общаюсь, живут здесь, на базе.
– А случайно, может быть, не встречались со старыми знакомыми – с теми, кто вместе с вами отбывал срок в колонии?
– Ни случайно, ни намеренно: та жизнь осталась в прошлом.
– А вот соседи уверяют, что видели в вашей квартире подозрительных людей.
– Я купил телевизор и заказал доставку, а поскольку не мог находиться целый день дома и ждать, то просто отдал ключи и просил повесить телевизор на стену. Они прибыли, позвонили мне, и я примчался.
– А где купили аппарат?
– Вы серьезно считаете, что новый телевизор имеет отношение к покушению на меня?
Следователь задумался. А потом кивнул:
– Я так не считаю. Но почему вдруг на вас совершено покушение и ваш коллега получил серьезные ранения? Мысли у вас по этому поводу имеются?
– Мыслей нет. Но есть на базе два человека, которые прибыли с Кубы. Так вот, они считают, что это дело рук американской мафии. Я же вам уже сказал, что мой следующий соперник связан с мафией Нью-Йорка: об этом даже в их прессе сообщалось.
– Вы серьезно так думаете?
– Не я, а кубинцы, поговорите с ними. Конечно, если вы знаете точно, что в Нью-Йорке мафии нет, то в предположении кубинских товарищей нет никакого смысла.
Следователь напрягся, но остался спокойным.
