Предположить, что Виттан приезжал для преступных переговоров – труднее. Виттан доносил на Гаврилова, Гаврилов мог знать это и, конечно, счел бы за ловушку союз со своим доносчиком. Если же Виттан приезжал для делового, хозяйственного разговора, то не было причины бояться его, не принять его.
Преступный характер свидания Виттана с Гавриловым предполагает Гудков. Подкрепляется его показание рассказом о его собственном свидании с Гавриловым. Если верить Гудкову, то Гаврилов, несмотря на то, что первый раз в жизни видел его и Юрченко у себя, фамильярно, как добрый знакомый, встретил их и прямо, вместо всякого приветствия, спросил их, хорошо ли они сумеют сделать 50-рублевые. В тот же день, продолжает Гудков, Гаврилов ходил с ними охотиться и вел переговоры, гуляя с ружьем по лесу, где бы выстроить тут дом для фабрикации.
Здесь много неестественного. Не говоря о том, что люди разного положения и развития вряд ли, если бы хотели, сумели в час знакомства сойтись, как свои – неправдоподобно, чтобы, не узнав человека, так откровенно его спрашивали о щекотливом деле, об умении подделывать деньги: при самом ничтожном градусе осторожности человек не решится на это. Охота в лесу богатого помещика с ремесленниками, при понятиях того времени, показалась бы странной, загадочной выходкой. И думается мне, что ни этой охоты втроем, ни искания в лесу удобного места для постройки не было.
Сотоварищ мой по защите указал вам, что лес этот, имевший едва 150 десятин, окаймленный дорогами, насквозь был виден едущими мимо людьми. Тут хорошо было бы какому-нибудь фарисею устроить молельню, чтобы всему свету видны были его добродетели, но здание для фальшивых денег выстроить, вероятно, не пришло бы в голову и самому недалекому человеку.
Относительно этой же охоты Гудков припомнил обстоятельство, по-видимому, маловажное, но убедительное. Он назвал ружье, которым охотился. Управляющий Гаврилова на очной ставке доказывал, что ружей в Копанках даже не держали, а держали их в Бахмуте. Но Гудков настаивал, твердостью подкупая слушателя, подробностью описания оружия, убеждая в своей правоте.
Загадка разрешается легко: никто не отвергает, что Гудков жил у Гаврилова в бахмутском доме. Там ему было время ознакомиться с коллекцией ружей Гаврилова. А разузнаешь их устройство, ничего не стоит воображением перенести их куда угодно.
Сотоварищ мой уже обратил ваше внимание на странное совпадение отъезда Гудкова и Юрченко от Гаврилова тогда, когда машины прибыли из Одессы. Тут-то бы Гаврилову, если он приобрел машины, держать рабочих, а вышло наоборот. Гудков уехал в Харьков и Воронеж, знаменуя этим, что он жил у Гаврилова, пока ему негде было жить, нечего делать, и уехал тогда от него, когда ему приготовили работу приобретатели машин в Одессе.
В то время, когда Гудков живет у Гаврилова, в Одессу посылаются деньги. Посылку приписывают Гаврилову, а назначением денег считают покупку машин.
Защита, обращая внимание на это, не может не указать вам на факты следующего рода.
Виттан доносит на Гаврилова, однако и приглашает к себе подделывателей, их везет в Копанки, их устраивает у Гаврилова, и пока они там или, лучше, пока нет машин, оставляет их там. Спесивцев с Коротковым, несомненным участником его в деле, едут в Харьков, а оттуда с Виттаном отправляются в Одессу, где к ним присоединяется Масленников, отправляются для приобретения машин.
В покупке машин предполагается решительное участие Гаврилова, выразившееся ссудой капитала. Но это предположение встречает отпор вот в чем.
Машины, по словам Масленникова и свидетеля – продавца-литографа, куплены в конце 1863 года. Между тем деньги, приписываемые Гаврилову, отсылались в 1864 году, начиная с 19 марта, кончая первыми числами апреля, как об этом свидетельствуют почтовые сведения.
Оговорщики, приписывая покупку машин на средства Гаврилова, сами же утверждают, что на покупку дано Коротковым 2 000 руб. (слова Гудкова), Солнцевым – 1 000 руб., Щипчинским – 500 руб.; денег этих совершенно достаточно, ибо машины, которые мы видели, будучи подержанными, не стоят более 1 000 или 1 500 руб. Куда же и зачем было требовать 500 руб. от Беклемишева, брать 3 000 руб. от Гаврилова (Гудков говорит, что 3 000 руб. Гаврилов дал Виттану в Харькове) и еще от него же получать в Одессе в 1864 году до 2 000 руб.?
Четыре посылки денег в Одессу приписывают Гаврилову. Почтовые сведения говорят, что три посылки шли от Рощина (принятое Гудковым имя). Но что нужды? Гудков говорит, что это посылки Гаврилова. Слова Гудкова подтверждает четвертая посылка: она подана Носовым от имени Гаврилова. Таким образом, заключает обвинитель, хотя три раза Гаврилов скрытничал, но в четвертый раз назвался своим именем и обнаружил свое участие.
Но вывод, сделанный прокурором, непоследователен.
Если Гаврилов находил нужным скрывать посылку от своего имени денег, то зачем же он в четвертый раз отступил от плана? Если же посылка денег в Одессу не была опасна, так что Гаврилов мог послать от своего имени, то нет разумной причины для первых посылок пользоваться чужим именем.
Не вернее ли будет, что Гудков пересылал под именем, которое он сам себе приписывает, деньги?
Где он брал их? Я сближаю в вашей памяти два факта: Коротков, участник в деле, жил в Бахмуте в это время, Коротков дал на дело 2 000 руб., и к этой сумме приближается итог посылок в Одессу. Оставалось, для безопасности, отклонить подозрение от себя. Гаврилов, по плану Виттана, был таким человеком. Деньги посылаются через Носова, близкого Гаврилову человека, бывшего его крепостного. К этому человеку Коротков вхож, и ему легко было воспользоваться услугой Носова, сказав ему, что «твой барин велел услать этот пакет». В почтамте же не могло возникнуть затруднения – там не проверяют личности отправителя, а только получателя. Машины куплены и отправлены на имя Носова, того самого Носова, который посылал сомнительную гавриловскую денежную посылку. На перепутье машины побывали в Копанках. Здесь их не прятали, не скрывали. Они открыто стояли на возах. Не видать никаких мер предосторожности, которые бы принимал Гаврилов и которые давали бы нам право заключать, что Гаврилов знал назначение вещей и опасался чужого любопытства. Из Копалок машины едут в Бахмут. Кто и где хранил их в Бахмуте, это не относится до Гаврилова, и мы займемся теперь одновременно с путешествием машин историей сближения и тех переговоров участников варваровского учреждения, которые в это время начались и деятельно велись между членами товарищества.
Гудков, как вы знаете, уехал от Гаврилова, когда прибыли машины; несколько времени он прожил у матери в Воронеже. Наступило время действия, и его вызвали. Он говорит, что вызвали его телеграммой и неподписанным письмом, присланным ему Гавриловым.
Письма этого нет, как вообще многих важных документов, известных дословно Гудкову, но почему-то не сохранившихся. Остановимся на телеграмме.
Она Гавриловым не подписана, однако настаивают, что она – его. Эксперты видят в ней сходство с рукой Гаврилова, но при этом заявляют и о намеренном искажении руки и сходстве ее также с рукой Милевского.
