День Германии в Европе, который, как полагали немцы, должен был начаться после провозглашения Германской империи в Зеркальном зале Версаля, так и не засиял в полную силу. Немцев странным образом продолжала съедать зависть к стране, которую они вроде бы сокрушили. «Живет, как Бог во Франции», – гласила немецкая поговорка. Под шумок французская империя смогла расшириться в Северной Африке и Индокитае, а мир искусства, красоты и стиля был все ещё у ног Парижа. Уверовав в превосходство над всеми по духу, силе энергии, трудолюбию и национальной добродетели, немцы, вдохновленные собственной философией, считали, что они по праву заслуживают первое место. Шопенгауэр и Гегель смогли убедить многих в том, что человеческому духу необходимо склониться перед заранее предначертанными силами эволюции. По мнению Гегеля, именно прусская монархия и являлась тем совершенным государством, которое только и могло возникнуть на территории Европы в результате эволюции высшей Идеи. К тому же само понятие эволюции, казалось, получило свое полное и исчерпывающее подтверждение в трудах англосакса Ч. Дарвина. Если мир государств, как и мир природы, жил по закону, по которому все подчиняется борьбе за выживание, тогда подготовка к этой борьбе была первой обязанностью правительств. Вера в необходимость и даже желательность войны как формы, в которой будет проходить международная борьба за выживание целых наций, была неограничена в правах. Подобная вульгаризированная дарвинская доктрина была принята за истину в самых широких слоях общества. Консервативный генерал Конрад фон Хетцендорф, начальник австро-венгерского штаба, и великий французский писатель Эмиль Золя в разное время выражали достаточно схожие мысли на одну и ту же проблему. Так, Конрад писал вскоре после войны: «Филантропические религии, учения о морали и философские доктрины могут иногда служить ослаблению борьбы человечества за существование в жестокой форме, они никогда не являлись движущей силой в природе…».
А на 30 лет раньше, в 1891 году, Э. Золя писал даже с большей уверенностью: «Разве не станет конец войны концом гуманности? Война – это сама жизнь. Ничто не существует в природе, ни рождается, ни растет или размножается без борьбы. Мы должны есть, нас поедают для того, чтобы мир мог жить. Только воинственные нации процветают. Как только нация разоружается, она погибает. Война – это школа дисциплины, жертвенности и отваги».
Война в начале XX века рассматривалась как опыт, который может принести личное и национальное благополучие. Эта мысль сконцентрировалась в известной фразе Маринетти, лидера футуристов: «Guerra, sola igeeia del mondo?»
Английская пресса, пропагандисты и даже религиозные лидеры призывали воспринимать войну через учение двух германских писателей – философа Фридриха Ницше и историка Генриха фон Трайтцке. Младший Мольтке и адмирал Тирпиц платили дань тому влиянию, которое оказали на них лекции Трайтцке в Берлинском университете. Во всех своих исторических трудах и публичных выступлениях Трайтцке подчеркивал, что государство не связано никакими обязательствами по отношению к своим членам, оно просто-напросто лишено всяких личных черт и стоит выше любой индивидуальности. Вообще, к концу девятнадцатого века возникла повсеместная вера в то, что государство живой организм, который больше, чем простое единство его граждан, имевших свои права и обязанности; таким образом, оно имело право требовать от своих членов преданности и послушания. В связи с этим Трайтцке рассматривал Германию как государство, которое стало великим благодаря своей армии, отстоявшей это величие перед лицом враждебной Франции, Англии и римских католиков.
В трудах Ницше было также много того, что получило отклик в душах людей в 1914 году и способствовало созданию интеллектуального климата, в котором и зрела мысль о необходимости мировой бойни. Ницше не только призывал к действию и насилию, говорил о необходимости грубости и жестокости, о воле к власти, но он также верил и в то, что «война и смелость творят больше великих дел, чем любовь к ближнему». Книгу «Так говорил Заратустра» можно было найти в ранцах тысяч солдат в 1914 году и не только в Германии, но и в личных вещах образованных российских офицеров, так как «почти все благородные души… жадно пили из этих источников». Идеи немецких философов, благодаря развитию прессы, проникали в газеты и в упрощенном виде доходили до умов огромных масс, оказывали влияние на решение правителей Европы.
Возникали даже идеи, что патриотизм, нередко переходящий в шовинизм, по существу своему скорее инстинкт, чем разум, и этот инстинкт основан на фундаментальных связях между людьми и землей их страны, а также на почти мистических связях с мертвыми предками, по меткому выражению французского писателя Мориса Барре – это связь земли и мертвых («La terre et Les Morts»).
Такое слепое подчинение государству всех его рядовых членов было обусловлено тем, что мы называем техническим и научным прогрессом. Благодаря именно государственной машине достижения техники и науки стали улучшать благосостояние добропорядочных граждан. НЕ подозревая того, люди стали напоминать разжиревших кроликов, которые и не подозревали даже, ради каких целей им позволяют плодиться и жить в относительной роскоши, требуя в замен лишь безоговорочной преданности.
В 1854 году Джон Сноу установил, что холера вызывается грязной водой. Это побудило инженеров строить системы очистки стоков для растущих городов. До недавнего времени даже во дворцах отхожие места источали зловоние. Быть может, только в нужниках короли могли в полной мере ощутить, что они тоже люди, о чем в свое время упоминал ещё великий Рабле. Но вот благодаря все тому же прогрессу в викторианскую эпоху в Англии появился первый сливной бочек, а сами унитазы, сделанные их фаянса, да к тому же украшенные голубой эмалью, превратились в настоящие шедевры декоративного искусства. Большая лондонская система канализации, построенная в 1850-1860-е годы, имела пять главных коллекторов, идущих по всему городу, и четыре большие станции перекачки. Государство, как заботливая мать за младенцем, стало убирать дермо за своими подданными, и за это благодарные дети обязаны были заплатить чем-то в будущем.
Но помимо туалетов у человечества появилось и немало других интересных игрушек. Первая подземная железная дорога была открыта в 1863 году в Лондоне. Сначала использовались паровозы, но в 1890 году в центральной части Лондона был построен первый электрический метрополитен. Под городами в XIX веке выросла сложная сеть труб, кабелей и туннелей, несущих воду, газ, электроэнергию, канализационные стоки и линии телефона.
Медицина в XIX веке также быстро прогрессировала. Многие инструменты, разработанные в тот период (стетоскопы – 1855 г., аппарат для измерения артериального давления – 1887 г., ингалятор для анестезии – 1847 г.), используются и поныне. В 1840-х гг. была впервые применена безопасная анестезия, изгнавшая боль из операционной. В 1862 г. Луи Пастер доказал, что многие болезни вызываются микробами. С 1867 г. антисептическая хирургия быстро снизила смертность после операции. Труды Пастера распространили технику вакцинации на другие болезни, например, сибирскую язву и бешенство. Были выделены микробы – возбудители столбняка, туберкулеза и дифтерии. В 1860-е гг. у зубных врачей появилась известная нам бормашина. Открытие в 1890-х гг. рентгеновских лучей позволило врачам заглянуть внутрь тела человека.
