Я облегченно вздохнул. Кажется, Волчица все-таки решилась мне помочь.
— В особняке наверняка будет охрана.
— Естественно, но ты же не сражаться туда идешь.
— Я не умею так прятаться.
— Придется научиться. Я пойду с тобой, если до ночи ты научишься сливаться со стихией, — сказал Фолки.
* * *
Следующая глава в этой книге последняя. Больше книг бесплатно в телеграм-канале «Цокольный этаж»: https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!
Глава 26. Дары стихии
Слияние со стихией. Как много было в этих словах, и как мало я понял.
— Инфериор не терпит слабаков, — сказал Фолки, — Слабые сидят в низших мерах и служат высшим.
Я усмехнулся, подумав, что звери — всего лишь вторая мера во всем Нулевом мире, и в сравнении с ангелами они тоже низшие. Хотя Инфериор — лишь часть царства Регнум. Ну, да, здесь звери и люди на вершине пищевой цепочки.
— Знаешь, мастер зверь, — решился я сказать, — Законы говорят о том, что высшие меры так же не любят сильных духом.
Мне казалось, что эта дерзость не понравится Фолки, но он засмеялся:
— Ты прав, первуха! Больше половины законов направлены на то, чтобы низшие не поднимали свою меру.
Он прошелся вокруг меня и, нависнув над ухом, прошептал:
— Единственный способ поднять меру по своему желанию — это война на востоке. Но там… — он покачал головой, — Оттуда почти не возвращаются.
— А как же прецептор? — вырвалось у меня.
Я помнил, что перед боем с прималом звери сказали, что первушник спас жизнь прецептору на востоке. Поэтому он и подарил с барского плеча один день всем первушникам. Настоящая человеческая щедрость.
Фолки поморщился:
— Не могу привыкнуть, что первуха так спокойно говорит о великом прецепторе, — он скосил глаза наверх, — И Небо не карает…
— В Инфериоре чаще звери карают, — усмехнулся я.
Помощник засмеялся:
— Дерзкий, это ты еще человека не встречал.
— Так что насчет стихии, мастер зверь?
— Какой стихии? — удивленно спросил зверь.
Я посмотрел на него, не понимая шуток. А Фолки вдруг отвернулся, рассматривая особняк, и тихо заговорил:
— О стихиях каких-то говорит. Может, он о секретной технике, делающей первушника опасным? В первобытных стихиях кроется большая сила.
Я едва слышал его и подошел поближе. Фолки как-то странно разговаривал, будто обращался не ко мне.
— Значит, мне знать не положено?
— Не положено, — покачал головой Фолки, не поворачиваясь, — Поэтому я, первота сраная, не скажу никому, что нужно просто представить себя камнем.
Я нахмурил брови, а зверь продолжил шепотом объяснять, что нужно мысленно представить себя стихией. Твердым или сыпучим, волокнистым или кристаллическим — нужно повторять ту материю, что тебя окружает. Если воин, владеющий стихией земли, хочет стать незаметным на песке, он должен представить себя песком.
Фолки закончил длинный монолог, и в конце подчеркнул, что «этого он мне никогда не скажет». Он так и не повернулся.
— Хильда запретила мне говорить об этом, — улыбаясь, сказал зверь, — Кстати, это не спасет воина, если на него просто посмотрят. Прятаться все равно нужно.
— И чем же это поможет воину, мастер зверь?
— Его не почуют, понимаешь. Он просто камень. Опасность этой техники в том, что, если первушник очень талантлив, он может так скрыться и от сильной меры.
— Я — камень, — повторил я, чувствуя, какие проблемы меня ждут.
С моим-то воображением представлять себя стихией. Я и копье-то виртуальное в земле с трудом представляю.
Помощник наконец повернулся.
— Учить я тебя не могу, — покачал головой Фолки, — Наказание еще никто не отменял.
— А как же… — растерянно спросил я, — Ну, я же все услышал про технику.
Я все равно не мог понять законов Инфериора, где звери направо и налево нарушали их, кому как угодно. Нравы тут были на уровне средневековья.
— Не так, Спика, — засмеялся Фолки, — Ты подслушал. Я ничего не говорил тебе. Моя беда, слишком громко говорил. По головке не погладят, но это не страшно. Настоящее наказание ждет первушника…
— Какое?
— Казнь, естественно. Это знание, как ересь, — сказал он, — Надо обрубать на корню, не давая распространяться.
При слове ересь я вздрогнул, и Фолки усмехнулся. По его глазам я понял, что он знает — Волчица все рассказала ему.
— Я служу Хильде, — закончил помощник и направился к выходу со двора, — Ночью я приду.
* * *
Слияние со стихией. Теперь я знал больше, а сделать все равно ничего не мог. Потому что промучился битый час, но так и не сдвинулся в секретной технике.
Тогда я решил, как обычно, зайти с той стороны, где я силен. Смог же я достучаться до воды через землю? И сейчас надо внушить себе: «мне нужно слияние».
Я стоял возле манекенов, вызывая видение столба духа. Увидел точку в четвертой секции — это моя ступень.
Отлично просматривался личный путь. Тонкая нить, идущая от точки и исчезающая в потоке духа, так и была пунктирной, все не могла оформиться в единое целое. Это мои зачатки личного пути, и занятия с копьем сделали его пожирнее.
Затем я попрактиковался с воображаемым копьем. Техника давалась легче, но, едва я начинал движение, имитируя какой-нибудь прием, как картинка исчезала. Не получалось удержать.
И как я тогда в темнице остановил удар Хильды? Я ведь и копье в стене представил, и энергию из земли накачал, да еще и удар заблокировал.
Мой взгляд скользнул по копью, прислоненному к сараю. Хильда всегда следила, чтобы во дворе были копья. Высшая степень доверия — она знала, на что я способен с ним.
— Ну, а если… — сказал я сам себе и шагнул к сараю.
Схватив оружие, я начал боевой танец, пытаясь вызвать чувство стихии. Жемчужина знаний Скорпионов, как выразился Хорм, таила в себе много секретов. Я чуял это.
Тело радовалось, что ему снова дали доступ к оружию. Эта техника сидела в подсознании, и была, как наркотик — она требовала, чтобы я возвращался к ней раз за разом. Хотел я этого или нет.
Пока я разгонял свои чувства, исполняя смертельный танец с копьем и вытаскивая из глубин новые приемы, я думал. Где же я так ошибся, что теперь на мне долгов выше крыши?
Задание Абсолюта с защитой таинственного «тринадцатого». Едва я подумал, что это Хильда, как во сне знахарю скорпионов прилетел привет от Хали. Оказалось, она тринадцатый страж. И разбирайся сам, Марк.
