Красный от злости Фолк скрылся, провожаемый недовольным ворчанием соратников. Первушник у моих ног перекатился на четвереньки, пытаясь встать. Я крякнул, подхватив его под мышки, и он кое-как смог встать.
Подняв голову, я наткнулся на взгляд десятника.
— Стихушник… — задумчиво сказал он.
— Да, господин зверь.
— Хорошая реакция. Ты дрался раньше?
Я покачал головой, мои мысли лихорадочно метались, пытаясь придумать отговорку.
— Нет. Рыбу ловил только, да в горах приходилось козлов отгонять.
Звери засмеялись, услышав это. Десятник усмехнулся.
— Ну, козлы тоже быстрые…
Затем он, задумчиво поглядев на меня, ушел в начало процессии. Мы пошли вперед, я пытался подпереть светловолосого, который ковылял, согнувшись от боли.
Постепенно осадок от случившегося сглаживался, и звери снова завели старые разговоры о девках.
— Да, у нас служаночка одна есть, — мечтательно сказал один, — Брыкается так, что я сразу уже готов.
Звери заржали, а один усатый недовольно проворчал.
— С первотой-то не противно? Волчицы какие у нас, а вы на червей смотрите.
— Так если волчица взбрыкнет, — ответили ему, — Ты точно зубов не соберешь!
Отряд опять взорвался смехом, даже спереди подтянулись несколько зверей послушать весельчаков.
Насколько я понял, среди Серых Волков были и женщины-воительницы — те, кого Небо одарило хорошим боевым талантом. Интересно, у Скорпионов я такого не замечал. Хотя, что я у них там был, всего один или два дня, если считать время, когда был в сознании?
— А Дикая? — вдруг сказал усатый, покручивая ус, — А какие сиськи! Аккуратные, прямо…
Усача перебили, хлопнув по плечу.
— Все, Бьерн, ты мне ден должен, если хочешь, чтобы она об этом не услышала!
— Да пошел ты, зверье пустое! — рыкнул зверь, отмахнувшись кулаком.
— Тут, кажись, деном он не обойдется, — в отряде засмеялись, — Ну что, зверята, вот и вернули жалованье!
* * *
К деревне Серых Волков мы подошли уже ночью, поэтому насладиться видом не получилось. Тем более, мы все уже валились от усталости, и я мало что запомнил.
После елового бора мы шли по равнине, где я заметил вдалеке серебрящуюся полноводную реку. Затем дорога опять начала петлять по лесам, только лиственным, они очень напоминали среднюю полосу России — дубы, клены, березы.
В конце пути снова появились каменистые холмы, поросшие редколесьем, и, насколько я разглядел в свете луны, поселение Серых Волков прилипло к вытянутому склону. Оно было намного крупнее всех виденных мной деревень.
Нас провели через высокий частокол из гигантских бревен. Я задрал голову, оценивая серьезность препятствия. Метров пять точно есть. Это не оградка в деревне Белых Волков, прыжком не перемахнешь.
Процессия начала подниматься в гору, мы шли мимо прилипших друг к другу домиков, и попадались даже двух— и трехэтажные. Здесь плотность поселения явно выше. Я покачал головой — у Скорпионов явно не было шансов выстоять против такого противника, Серых Волков в разы больше.
— Стоять, — крикнул десятник, когда мы вышли на большую площадь.
Нас согнали в кучу, к десятнику вышел какой-то старик, одетый в простой потертый балахон.
— А это кто тут у нас?
— Первота, мастер Рульф, — десятник с довольным лицом обвел нас рукой, — Думали собрать последки, а еще больше нашли.
Старик Рульф обходил нас, оглядывая хозяйским взглядом, и цокал языком от удовольствия.
— О, красота какая, — он оценивающе скользнул по девушкам, которых вывели вперед, — И стихия огня даже.
— Да, тут есть ценные экземпляры.
— А воздух не попался?
— Нет, — десятник сморщился, — Чего нет, того нет.
— Ай, как жаль, — Рульф покачал головой, — А я надеялся.
— Зато вон, опять две стихии…
Палец десятника указал в мою сторону, и через миг сильные пальцы стиснули мое плечо. Меня вытолкнули вперед.
Старик подошел и хозяйским движением схватил меня за щеки и стал крутить голову, разглядывая.
— Хм, — он потер подбородок, — Вообще неясно.
— Что?
— Да он драться будто умеет. И при этом… непонятно, как будто ребенок.
У меня гулко забилось сердце. Как же трудно в этом мире что либо сохранить в секрете. Десятник смерил меня взглядом, а потом сказал:
— И то верно. Кстати, да, он спас первушника одного, успел оттолкнуть. Я еще подумал, реакция какая…
— Вот если б про нуля такое сказали, — Рульф засмеялся, — Не поверил бы.
— Мастер Рульф, думаешь о том же, о чем и я?
Старик поморщился:
— Да стихии у него червячные, ему только в земле рыться. И, честно, я видел более талантливых первушников.
— Это да.
Тут ночную тишину площади прорезал крик:
— УЛЬВА-А-АР!
Десятник со стариком вздрогнули и обернулись. На площадь зашла девушка. При первом взгляде на ум просились только слова амазонка или валькирия. Рослая, с явными линиями мышц на голых руках и икрах. Грозно сведя брови, она шла прямо к нам.
Туго стянутая коса черных волос покачивалась за спиной, на скулах мазки серой краски. Голое тело воительницы было скрыто за ладно скроенным корсетом, подчеркивающим фигуру, на ногах были короткие кожаные штаны с защитными вставками. Они заканчивались чуть ниже колен.
— Вот на хрен, — прошептал десятник.
Старик тихонько засмеялся, уткнув нос в плечо, и весело бросил:
— Ну, на то она и Дикая!
— Лучше б была домашняя… — проворчал десятник.
В этот момент девушка подошла и встала, уперев руки в боки. На поясе у нее покачивался небольшой топорик, из-за спины выглядывала рукоять меча.
— Ульвар! — ее звонкий голос разрезал ночь, — Какого хрена, зверина ты дубоголовая?
— Хильда, ты все же с десятником разовариваешь, — укоряюще покачал пальцем Рульф.
— Уж извините, мастер Рульф, — она тряхнула головой, — Но другого обращения он не заслуживает. И я не ниже по рангу!
— Что случилось-то? — удивленно спросил десятник, которого, как оказалось, зовут Ульвар.
— Ты мне должен! — она подошла и мощно ткнула пальцем в грудь зверю.
Гулкий звук удара прокатился по площади, десятника даже качнуло.
— Да с какого бы нуля? — возмутился тот.
— Ты моего примала убил! — чувствовалось, что еще чуть-чуть, и она взорвется, — Ты знал, что он умрет!
