— Действительно, ты странный первушник, бывший просветленный ноль. Пойдем, я познакомлю тебя с отцом.
Глава 24. Хозяин Клоаки
Мэйнард откинул меня в руки зверям, и те сразу подхватили под локти, скрутили.
Рядом с моим горлом сверкнул клинок:
— Убить, мой господин?
— Держите его, — рыцарь прошел дальше, к светящемуся туннелю, — За мной.
Сознание постепенно прояснялось, возвращалось в норму, и мозг пытался надышаться кислородом. Было поздно рыпаться — эти звери держали крепко, как и положено второй мере. Они потащили меня следом, волоча по ручью.
Я тряхнул головой. Чертов Белиар куда-то пропал… Что-то не прельщало меня сотрудничество с демоном, который завел меня сюда, а в опасный момент слинял, как будто его и не было.
Мы завернули, я чуть зажмурился от яркого света. А потом я увидел… его…
— Здравствуй, отец, — торжественно произнес Мэйнард.
Это была пещера с высокими круглыми сводами, в центре которой стоял трон довольно странной конструкции. Из его спинки до самого потолка торчали длинные пики из различных металлов, которые были усилены поперечными перекладинами. На некоторых перекладинах висела просто одежда, а на некоторых… распятые нули, еще живые, едва трепыхающиеся.
На троне сидел раненый демон. Он был намного крупнее Белиара, но очень болезненного вида — у него отсутствовал глаз, кожа в некоторых местах была в ожогах, один рог обломан, а от крыльев остались только обрубки. В помятых доспехах из коррупта, с сильверитовыми тиснениями. В одной руке он держал красное корруптовое копье, упирая его металлическим древком в пол.
Весь свод пещеры был исписан пентаграммами и колдовскими метками, на полу тоже был нарисован узорчатый круг с рунами, и трон был как раз в его центре. Вокруг вдоль стены стояли звери в кожаных доспехах, при оружии — их тут насчитывалось не меньше десяти.
— Здравствуй, сын, — демон говорил с трудом, едва открывая рот, но голос у него был мощный, — Кто это с тобой?
Мэйнард отмахнулся:
— Это первушник, бывший ноль. Прецептор Аластор зачем-то хотел его.
— Бывший ноль?!?
Демон действительно чем-то был похож на братьев. Единственный красный глаз уставился на меня, едва ли не прожигая, а его брови поползли вверх. Он едва не встал с трона.
— Отец! Нельзя, ты же знаешь… — Мэйнард чуть не кинулся к трону.
Демон недовольно скосил зрачок на сына, вяло остановил рыцаря движением ладони, а потом снова уселся на трон. Но теперь в нем будто затеплилась жизнь — я бы сказал, что, увидев меня, полутруп оживился.
— Подведите его к трону.
Мэйнард с легким удивлением глянул на меня, но кивнул зверям. Они подтащили меня к краю магической схемы.
— Отпустите.
— Но, отец, — сказал Мэйнард, — Он владеет стихией…
— Жалкий поднебный червь… — вырвалось у демона, — Сын, ты и вправду думаешь, что первушник может причинить мне вред?
Меня отпустили, я упал на колени, но быстро встал, отряхиваясь. Исподлобья я смотрел на демона, но мой взгляд то и дело опускался на копье. Чертов коррупт, он так и манил, искушал подойти… К этому еще и добавлялась жажда иметь такое копье, уж с ним бы я натворил дел.
— Да, дьявольская медь имеет над вами огромную власть, поднебятина, — усмехнулся демон, заметив мой взгляд.
Я усмехнулся, но промолчал. Мои мысли работали, пытаясь придумать невозможный план — как, не имея ничего в руках, сбежать из зала со зверями, человеком и демоном.
— Сильная воля, — одобрительно кивнул сидящий на троне, — Я ждал тебя долго, тысячи лет.
Рядом раздался удивленный возглас Мэйнарда:
— Отец, я не понимаю…
— Молчи, сын, — демон с пренебрежением отмахнулся, потом взглянул на меня, — Я Вотан, и я такой же, как и ты.
— Какой? — спросил я, будто бы не понимая, о чем он.
Рядом раздался лязг доспехов — Мэйнард подошел ко мне и, схватив сзади за шею, стал пригибать к земле:
— Как ты, жалкая первота, смеешь открывать рот!
— Сын, если ты не уберешь от него свои поганые руки… — с усталостью произнес демон, и Мэйнард, пораженный этими словами, отошел от меня.
Надо было видеть лицо рыцаря — он смотрел на меня, как на что-то доселе невиданное. Что могло заставить так отца разговаривать с сыном?
— Ты тоже пришелец из мира, построенного на костях мертвого Абсолюта, — пояснил Вотан, и чуть склонился вперед, пытаясь пристальнее меня рассмотреть.
Я молчал, обегая взглядом зверей, находящихся в помещении. Они не просто стояли — каждый находился в особом руническом круге, и, судя по лицам, они испытывали не самые приятные ощущения. Но продолжали стоять.
Больше всего меня интересовало оружие, которым владели эти стражники. В основном мечи, пара луков, но у двоих были копья. Правда, к ним надо было скакать через весь зал, рискуя пересечь рисунок на полу… Насколько я уже разбирался во всей этой магии, этого лучше было не делать.
— Как видишь, сейчас я не в лучшей форме, — усмехнулся Вотан, — Я достиг огромного величия, но был убит.
— Убит?
— Да, — он ткнул пальцем вверх, — Там случилась битва, но меня предали! Кругом одни предатели. Да о чем тут говорить, когда даже собственный сын…
Он замолчал, собираясь с силами, а Мэйнард звонко ударил себя по нагруднику:
— Отец, скоро свершится, и Зигфрид ответит за содеянное.
Вотан лишь поморщился, не обращая особого внимания на рыцаря. Мэйнарда это явно задевало.
— Все это, — демон движением пальца описал комнату и поднял взгляд на корчащихся над троном нулей, — помогает мне существовать. Мне нет места в Тенебре, нет места в Медосе… А Инфериор постепенно убивает меня.
— Отец, я не допущу, — снова вставил Мэйнард.
— Сын, я жду твоего восхождения на трон уже сотни лет, — устало опустив веки, сказал Вотан.
— Отец, ты же знаешь, брат очень подозрителен, — скрипнув зубами, ответил рыцарь, — Моему плану нужно больше времени…
— У МЕНЯ НЕТ ВРЕМЕНИ! — приподнявшись с трона, рявкнул Вотан.
А потом упал назад — не опустился сам, а именно свалился от бессилия.
— Отец, — Мэйнард упал на колено, — Я все сделаю!
Некоторое время в зале царила тишина. Демон отдыхал, закрыв глаза, а стражники шатались — я явно видел какие-то незримые струи, текущие от них в сторону трона.
Я не шевелился, звери за моей спиной зорко следили за мной. Наконец, Вотан спросил меня, не поднимая век:
— Сделка с Абсолютом, да?
Я кивнул. У меня его вопрос не вызвал и тени удивления, а Мэйнард и звери вокруг ахнули.
