Я решительно делаю шаг к двери.
- Мистер Хант! - подскакивает она.
- Эйвер, - оборачиваюсь, когда она догоняет. - Зовите меня Эйвер, Лили.
Вот чёрт! Тонкие руки обхватывают шею. А блондиночка настойчивая. Льнёт, словно к стеклу мокрый лист. Такая нежная, хрупкая, дрожащая. Соблазнительная, чего уж. Только совсем без иммунитета.
- Эйвер, я освобожу следующий час для вас.
- Простите, Лили, - уже только тем, что прижимаю её к себе, совершаю преступление - она сильнее пропитывается проклятым тяжёлым феромоном, которому не в состоянии сопротивляться. - Мне не нужна ещё одна женщина. Мне нужен психолог. И я надеялся, что наконец его нашёл.
- Вы не назвали проблему, с которой пришли, - безвольно откидывает она голову, обнажая тонкую шею.
- Назвал.
Твою же мать! В конце концов, я мужик и тоже на неё реагирую. Если поцелую, пути назад не будет. Но я этого не сделаю. Могу себя контролировать. А ещё, как уже сказал: у меня принципы.
- Назвал, - заглядываю в глаза, затуманенные чувственной поволокой. - Вы невнимательно слушали. Моя проблема - уникальный феромон. Он вырабатывается кожей, выделяется потовыми железами, концентрируется в слюне. Как думаете, сколько женщин устояло против его убедительной биохимической сути?
- Ни одной? - стонет Лили Гринн, прижимаясь к моему бедру.
Проклятье! Да у неё просто крышу рвёт. Так и знал, что зря потел на той кушетке.
- Лили, - мягко отстраняюсь, выставляя руки вперёд. - Вы очень привлекательная девушка. Но я, правда, придерживаюсь определённых правил. И сейчас уйду. Действительно надо идти. А вы примете горячий душ и забудете всё, что сейчас испытываете. А ещё будете благодарны, что я не воспользовался вашей слабостью.
- Эйвер, пожалуйста! - в последней надежде хватается она за ремень брюк, не осознавая, что делает этим себе же хуже.
- Лили, - произношу строго. Прижимаю её руки вдоль тела, отхожу. - Воспользуйтесь моим советом. И протрите влажной салфеткой ручку - тогда не захочется позвонить. Спасибо, что выслушали, - открываю дверь. Она так и стоит руки по швам. И ужас застыл в глазах, словно я её не просто покидаю, а отправляюсь в гигантскую мясорубку, приёмный лоток которой как раз за дверью. - Не забудьте о тайне исповеди.
- Я не священник. - Нас разделяет пара шагов, но, кажется, доктору уже легче. Она изображает даже слабое подобие улыбки.
- Вы больше, чем священник. Вы целитель душ. Но, пожалуй, я найду себе мозгоправа мужского пола, - широко улыбаюсь напоследок, зная, что сюда не вернусь.
- Неужели не устояла ни одна? - наваждение мной явно спадает: к ней возвращается способность думать. - Против этого вашего... феромона?
- Ни одна, - уверенно качаю головой. С мягким щелчком закрывается дверь.
И сейчас мне определённо всё равно: существует ли она вообще, та, на которую феромон не действует. Сейчас мне просто нужно делать свою работу. Надо идти. Встречу с клиентом никто не отменял. И новый секретарь сам себя не наймёт.
2. Анна
Кто бы сомневался, что этот сноб Эйвер Хант разместит свою юридическую компанию на шестидесятом, верхнем этаже здания.
Лифт медленно ползёт к небесам, и две девушки рядом беззастенчиво обсуждают возможного босса.
- Говорят, Всемогущий Эйв теперь нанимает только парней. После судебного иска, когда секретарша обвинила его в домогательстве, - громким шёпотом делится одна. - Но, думаю, попытаться стоит.
Она расправляет плечи, как перед выходом на сцену, явно собираясь бороться за место.
- Неужели он настолько неотразим? - скептически хмыкает другая, откидывая блестящие тёмные волосы за спину.
- Да ничего особенного. Точно не красавчик. Такой брутальный, уверенный в себе, жёсткий мужик. Хотя что-то в нём определённо есть.
Едва сдерживаюсь, чтобы презрительно не фыркнуть. Что-то! Козёл он, вот что в нём есть. Рога, копыта и хвост. Могучее, как рога, упрямство. Безжалостная, как копыта, хватка. И хорошо подвешенный, вертлявый, как хвост, язык. Хотя мне в нём всегда нравились три другие вещи: его задница, его походка и его скулы.
Ну, с задницей и так понятно. Она и без лишних пояснений хороша.
А вот скулы - целое эстетическое переживание. Шедевр челюстно-лицевой архитектуры. Резко очерченные, мужественные, впалые, когда он спокоен. И напряжённые, волевые, рельефные, когда стискивает зубы. Против их скульптурного совершенства я была бессильна уже тогда, двенадцать лет назад. Сейчас же они покрыты тёмной щетиной, что делает выражение его лица ещё упрямее, а взгляд исподлобья - ещё тяжелее.
К счастью, мне всё равно, какой теперь у него взгляд. На меня Эйви с того дня больше и не смотрел. С того грёбанного дня его школьного выпускного, когда я призналась ему в любви, а он меня высмеял. Надул щёки, едва сдерживаясь, словно я произнесла дурацкую шутку, а потом рассмеялся прямо в лицо. Козёл винторогий.
Он и до этого, можно сказать, на меня не смотрел. Проходил словно мимо пустого места. Не замечал. Кто я такая, чтобы заслужить его внимание? Невзрачная закомплексованная девочка на два класса младше его. По нему же сохла вся школа. А когда такие парни, как он, смотрят на таких как я? На таких вот: с затянутыми в пучок волосами, глупыми мечтами, лишним весом и без косметики.
Но с выпускного я, наверно, стала бы грязью под его ногтями. Пятном на дорогих ботинках. Ворсинкой, прилипшей на элегантный итальянский костюм. Но, к счастью, мы больше не виделись. Он поступил... Да куда ещё он мог поступить, как не в юридическую школу самого престижного, самого лучшего в мире университета? А я... Ладно, двумя годами позже я поступила в тот же университет.
Иногда его даже видела. Ладно, ладно, сдаюсь. Хоть себе могу признаться: да, я за ним следила. И поступила из-за него. Хоть это было несложно. Сложно было знать, что он где-то рядом. Иногда мельком встречать. И понимать, что он меня не помнит и в упор не узнаёт.
А я узнала бы его даже с закрытыми глазами. Особенно походку.
Ведь он всегда ходит так, словно весь мир ему должен. Слегка покачивая широкими плечами, немного пружиня узкими бёдрами. Решительно, упруго, твёрдо. Ходит, как думает: стремительно, легко, только вперёд.
Тогда я с придыханием следила за его успехами, блистательной карьерой и многочисленными похождениями. Сейчас я тоже знаю о нём почти всё: его любимый сорт виски, имя его парикмахера, марку трусов, которые он носит. Не уверена только стоит ли на них логотип его драгоценной компании, а в остальном Хант не изменился.
Только я теперь другая. И теперь я его ненавижу.
Ведь это он вынудил меня стать другой.
Благодаря ему я каждый день до изнеможения потела в спортзале. Вопреки - ходила на курсы актёрского мастерства и танцы. Наперекор - перекрасила волосы, научилась держать спину, удар и ходить на шпильках. И назло ему вышла замуж за не менее талантливого юриста.
