- Сейчас полыхает компания твоего отца, Анна. И ты знаешь, чего я хочу.
- Нет, - толкаю его в каменную, как у статуи, грудь.
- Ты больше не замужем, - отшатывается он, но не отходит. Он весь словно статуя. Красивая, величественная и безжизненная. Густые вьющиеся волосы. Узкое волевое лицо, обрамлённое благородной рыжеватой щетиной. Только хочется заехать кулаком в его породистую самодовольную рожу.
- Плевать. Я и тогда была не замужем. И тоже сказала тебе «нет».
- Неужели ты думала, что я отступлю?
- Томми, - я делаю шаг назад. - Ты умный, красивый, богатый. Ты можешь получить любую женщину, даже просить не придётся. Оставь меня в покое. И отвали от компании моего отца.
- Я ненавижу женщин. И ты прекрасно это знаешь.
- Открою тебе секрет, - издевательски усмехаюсь. - Не поверишь, но я тоже женщина.
- Ты не такая, как они, - усмехается он в ответ.
Интересно, сколько ему сейчас? Сорок два? Сорок три? Он почти не изменился. Угораздило же меня потерять девственность именно с ним. Угораздило же его на мне зациклиться.
- Я давно такая же. И ты тоже прекрасно это знаешь.
Он улыбается так, словно воспоминания доставляют ему невероятное удовольствие.
- Ты никогда не будешь, как все. Неужели я так много прошу? Всего лишь твоё тело, Анна. Люби кого хочешь. Живи с кем хочешь. Отдавай свою нежность, заботу, хоть всю душу без остатка. Мне всё это без надобности. Мне нужен только твой гнев, твоя ненависть, твой страх... и твоё тело.
- Я не делюсь на части, Том. И никогда тебя не боялась.
- Меня - нет. Ты боялась того, что я с тобой делал. Моих ласк, моих прикосновений. Дрожала, как мокрая мышь. Ты и сейчас дрожишь, - улыбается он, глядя на мои руки, нервно теребящие браслет.
- Больной ублюдок, - прячу я их за спину.
- И это я тоже знаю, милая. И в этот раз не отступлю. А знаешь почему? - он подхватывает меня за талию и прижимает к себе, выбивая из груди воздух, заставляя сделать резкий судорожный вздох. - Потому что ты хочешь меня, - сквозь ткань сжимает он пальцами затвердевший сосок. - Уже хочешь. И не заставляй меня в Центральном парке лезть в твои трусики, чтобы тебе это доказать. Я и так знаю, что в них уже мокро.
Узкий, почти змеиный кончик его языка скользит по моим губам, Ривер перехватывает меня за затылок и насильно засовывает его в рот.
Он прав. Хочу. Прибить его. С каким же наслаждением я со всей силы стискиваю челюсти. А когда он отпускает руки и поднимается на цыпочки, словно лизнул железо на морозе, отталкиваю.
- Я не люблю боль, - сплёвывает он кровь, потёкшую из прокушенного языка.
- Я знаю, Томми. Но если ты не отстанешь, я сделаю тебе так больно, что мало не покажется.
- Угрожаешь? - кричит он мне в след.
- Нет, милый, - оборачиваюсь, взобравшись на пригорок. - Но лучше оставь меня в покое, а то сделаю то, чего ты меньше всего хочешь.
- И что же? - улыбается он.
- Залюблю тебя до смерти. И я не шучу.
22. Анна
Кондиционированная прохлада офиса кажется такой безжизненной после прогулки. Не будь в парке Ривера, не будь у меня работы, я бы побродила подольше. Но внезапно вернувшийся из небытия Том и так подпортил мои планы. А Хант, внимательно следящий за мной из кабинета, явно настроен разрушить их совсем.
- Зайди, - приказывает он по интеркому, когда, проигнорировав его взгляд, я сажусь за компьютер.
Повинуюсь. Куда деваться: босс. Надеюсь, он просто даст мне какое-нибудь задание понеприятней и подробности встречи выпытывать не будет.
- Ничего не хочешь мне рассказать? - он даже не поднимает глаз от своей дорогой ручки, которой играет, держа в руках.
- Нет.
- Что, совсем ничего? - удивлённо поднимает он одну бровь.
- Совсем. Как ты не собирался мне докладывать, что на компанию моего отца началась травля.
- Я понятия не имел, что это может быть связано с тобой, - убирает он ручку в карман. - И эти проблемы я решу. Как всегда, решу. Но ты должна рассказать мне всё, что об этом знаешь.
Интересно, что? Пересказать заманчивое предложение Ривера? Или поведать какого рода отношения нас связывают?
- Ривер работал юристом у моего отца до Глена.
- Это я уже и без тебя выяснил, - закидывает ногу на ногу Хант. - Что с ним связывает тебя? Удалось с ним поговорить? Чего он добивается?
- Я тебе не агент. Ко мне этот иск отношения не имеет. Просто мы знакомы. И я пыталась отговорить Ривера его выдвигать.
Злость придаёт моей интонации убедительности. На самом деле мне стыдно признаться Ханту в том, что ничего у меня не получилось.
- Значит, вы просто знакомы с Томми, - кривляется Хант издевательски. - И как? Отговорила? Встреча прошла удачно?
- Вряд ли, - пожимаю плечами, не особо надеясь, что Ривер отступит.
- Значит, мои проблемы ты усугубила своими и отказываешься говорить, что именно сделала? Я правильно понял? - поднимается Хант из-за стола.
- Эйвер, это личное, - говорить с его спиной даже хуже, чем глядя ему в глаза. - Слишком личное.
- Ты меня за маленького мальчика, что ли, держишь? Я не понимаю, что значит, когда сорокалетнего мужика, бывшего юриста и советника отца, уменьшительно-ласкательно называют Томми?
- И какое это имеет отношение к делу, когда несколько крупных компаний выставляют иск поставщику по поводу некачественного сырья? - и не думаю я сдаваться.
- А какая связь, - разворачивается он, засовывая руки в карманы, - между «Визерикусом» и «Пайзом»?
- Между компанией, занимающейся производством фармацевтического сырья и предприятием, выпускающим лекарственные препараты?
- Ага, - садится он на подоконник. - Удиви меня.
- Они оба заинтересованы... - начинаю я и осекаюсь под его разочарованным взглядом.
- Я подскажу. Одной из них руководит твой отец. Дальше догадаешься?
- Да они и без меня не очень ладили: мой отец и Ривер! - взрываюсь я, наступая на Ханта.
- Стой, где стоишь, - предостерегающе вытягивает он руку. - И лучше расскажи сама, не заставляй меня выяснять эти нелицеприятные подробности у твоего родителя. Потому что, когда Ривер пригласит тебя в зал суда и под присягой спросит: со всеми юристами своего отца ты спишь, и не по этому ли принципу он их нанимает и увольняет, я не хочу оказаться отстранённым от дела.
- Новый юрист моего отца - Морган. И спать с ним я не собираюсь.
- Это действительно вряд ли. Но суд усмотрит признак серийности, «Морган & Хант» отстранят от дела, а твой отец станет посмешищем, потому что сейчас твоя излишне целомудренная скромность велит тебе помалкивать.
