- Тогда это иск и против меня тоже, - вроде получилось. Голос прорезался. - Против всей нашей семьи. И знаешь, если бы ты не решил продать компанию, что-то мне подсказывает, и иска бы этого не было. И так ли уж был честен с тобой Ривер, если решил обнародовать свои материалы именно сейчас? И почему именно сейчас, когда ты так уязвим? Когда всем игрокам на этом рынке выгодно, чтобы твои акции упали. Откуда он вылез?
- Ты говоришь прямо как твой босс, - усмехается отец. - Нет, хуже. Ты говоришь, словно заполняя пробелы там, где он что-то недоговаривает. Или недопонимает. Ему не хватает твоей эмоциональности. Он сухарь. А ты - масло. Вы дополняете друг друга, как бутерброд.
- А мне казалось, мы говорим о тебе, - забираю его пустую бутылку. Хотя, чего это я? Разве я не знаю, что о чём бы ни зашёл разговор, отец всегда сводит его к двум вещам: ко мне и к еде. - Принести тебе ещё?
- Спрашиваешь? Конечно, неси! - довольно складывает он пухлые руки на объёмном животе. Сколько ни борется с ним мама - бесполезно. Любит он вкусно пожрать и ни в чём себе не отказывать.
Я ухожу. Но не за пивом. Не только за пивом.
Пока я толкала отцу свою пламенную речь, мне вдруг пришла в голову мысль: а не связаны ли они, эти два дела. «Пайз» - неожиданно сделавший отцу предложение о покупке именно в тот момент, когда отец уже собрал документы для «Мерк». «Мерк» и так засомневался, а не переплачивает ли он. И тут так вовремя эта история с некачественной субстанцией, которая опустит активы отца на отметку, где предложение «Пайз», если оно останется в силе, окажется самым выгодным.
- Телефон абонента выключен или вне доступа сети, - бодро сообщает оператор.
Что за? Хант никогда не отключает телефон. Позвони ему в любое время дня или ночи, и он ответит.
- Телефон абонента...
Чёрт! Выходные, и он, конечно, мог отправится куда угодно. Но куда? И с кем?
«И что я должна отвечать клиентам, если они будут его разыскивать? А они будут!» - закипает во мне праведный гнев. Или ревность?
Одна Диана Солл уже позвонила три раза за вечер. И хоть именно её я с Хантом соединять и не собиралась, но как он мог меня не предупредить?
- Что-то случилось? - голос отца выводит меня из задумчивости, в которой я прихожу. - Ты вроде за пивом уходила.
- Чёрт!
Возвращаюсь к холодильнику. И, немного подумав, выключаю телефон. В конце концов, я тоже имею право на выходные. Вот пусть он сам теперь мне дозванивается, как хочет. И очень хочется верить, что я ему понадоблюсь.
- Кстати, Ривер должен заехать, - принимает отец у меня из рук запотевшую бутылку.
- Когда?
- В следующем году, - сокрушённо качает он головой, глядя как я туплю. - Сегодня, конечно!
26. Анна
- Тебе же нельзя встречаться с адвокатом обвинения, - выдыхаю. Надеюсь, это похоже на искреннее беспокойство о деле, а не на панику. «Что?! Ривер?! У нас дома?! Сейчас?!» - Вас могут обвинить в сговоре.
- Мы не будем говорить о деле. Да и кто узнает? - подозрительно косится отец то ли на меня, то ли на открывашку у меня в руках. - Твоя мать встречается с подругами. Потому я и выбрал этот вечер.
- А я наивно надеялась, что ты спровадил её, чтобы провести этот вечер со мной, - с громким стуком кладу на стол его любимый инструмент.
- Ты куда? - кричит он мне вслед.
- Переоденусь! - бросаю через плечо.
Да, не могу же я встречать дорогого гостя в облитой пивом футболке. А ещё - в коротеньких шортиках, с голыми ногами и в спортивном лифчике. Да он трахнет меня одними глазами. Уж я-то знаю, он умеет. А не хотелось бы давать ему повод.
Только тщетно. Вечер определённо перестаёт быть томным, когда появляется Том Ривер.
Я нервничаю. Отец жалуется. Том сочувствующе приподнимает брови. И делает вид, что внимательно слушает, задумчиво проводя большим пальцем по губам.
У него нет и не бывает ничего случайного. Это касается в том числе и одежды.
Его строгая водолазка теряет свой цвет в вечерней темноте, словно исключительно для того, чтобы на её фоне я видела только его руки и спокойную безмятежность хищника на лице, уверенного, что добыча никуда от него не денется.
Он знает, что мне нравятся его руки. С тонкими, почти женскими запястьями, с длинными пальцами и такой юной кожей, словно он целыми днями держит их в парафиновой ванночке. Может быть, и держит. Они сильные, нежные и опасные. Он весь такой.
И я помню его руки. Чёрт, меня почти физически к ним тянет.
Это он тоже знает.
Поддёрнув рукава, он скрещивает их перед собой.
Средний палец медленно скользит но ребру ладони. Плавно движется от мизинца к выступающей бугорком косточке, а потом потирает её с лёгким нажимом. Делает несколько круговых движений, возвращается обратно и проделывает весь этот путь снова. Снова, снова и снова, пока на моей коже не появляются мурашки.
Проклятье! Как я сглупила, что не надела кофточку с длинным рукавом. Он же видит мои вставшие дыбом волоски. Да, чёрт возьми, он всё видит, даже не поднимая глаз.
У меня останавливается дыхание, когда он кладёт средний палец на язык. И в очередной раз, теперь мокрым пальцем, гладит выпирающий бугорок косточки. Только едва заметная улыбка на его идеальных скульптурных губах заставляет меня снова начать дышать, отвести глаза, а ещё услышать наконец, о чём говорит отец.
Хотя больше всего на свете мне сейчас хочется закрыться в ванне и закончить эту пантомиму именно тем, на что она намекала. Но он ведь только этого и ждёт. Не доставлю ему такого удовольствия.
- Возможно, сбыть её с рук было бы легче, но я не хочу поступать, как мой предок, - открывает отец ещё одну бутылку пива.
- Дед заболел и умер, когда очередной кризис поставил «Визерикус» на грань выживания, - включаюсь я в разговор и делаю отцу большие глаза, повернувшись к Риверу спиной. «Это так ты собрался молчать о делах?»
- Вот я и говорю, - игнорирует он мои намёки. - Я не поступлю, как моя семья, не взвалю это на тебя. Заварил кашу - сам буду расхлёбывать. Только прошлый раз я был молод и поднял компанию с колен. Справлюсь ли я в этот раз, и не знаю.
- Вам чего-нибудь принести? - поднимаюсь, обращаясь к Риверу.
Что-то тошно мне слушать отцовское нытьё. Когда Хант, закусив удила, землю копытом роет, Йорн как последняя практикантка сидит над ворохами отцовских отчётов, а весь офис не спит и не ест, перепроверяя по сотому, тысячному разу документы в поисках слабых мест и зацепок, отец развёл нюни, показывая Риверу и свой страх, и своё отчаяние.
- Спасибо, - «милая» читаю я по губам гостя, а вслух он добавляет: - Ничего не надо. Мне уже пора.
