- Судья Эспозито, - бодрый голос Йорна отрывает меня от раздумий. - И тебе очень повезло, что мы знакомы. Он согласился принять тебя завтра.
- А где Анна? - рассеянно перевожу взгляд на пустой бокс.
- В библиотеке, засела там с документами, - машет он головой назад. - Это что, правда? Питер Джеймс снова взялся за своё?
- А всё потому, что эта сучка, его жена, соврала. И меня видел швейцар, когда мы столкнулись у входа в гостиницу. И я не могу сказать правду, потому что выдам сенатора, с которым она там тайно кувыркалась. А если я его выдам, то меня ждут проблемы куда серьёзнее, чем её обиженный муж.
- Да уж, сенатору Джону Миллеру вряд ли сейчас нужны обвинения в адюльтере, - усмехается Йорн.
- А ты, сволочь, знал?
- Бельгийские вафли, Эйв! Мы состоим с ним в одном закрытом клубе любителей орхидей. Он зовёт её Дендрофилакс Линдена, известная как орхидея-призрак, за то, что она высасывает из него все соки и, - наклоняется Йорн доверительно, - между нами, кучу денег. Она как орхидея-паразит, живущая на дереве и забирающая его питательные вещества, присосалась к сенатору и шантажирует. Так что, если ты найдёшь способ избавить Джона от неё, не поднимая шума, уже сенатор будет тебе обязан. Подумай об этом, Эйв.
- Я подумаю, Йорн, - поднимаюсь из-за стола. - Серьёзно подумаю, что сделать с этой сучкой, что натравила на меня мужа и держит за яйца сенатора. Но пока мне нужно сообщить Лиону Визе пренеприятнейшие новости. И мне сильно повезёт, если он не заедет мне между глаз клюшкой для гольфа.
38. Эйвер
О том, где найти владельца «Визерикуса» в это время дня, мне любезно сообщила его жена, Моника.
- А где ещё ждать плохие новости, если не на грине с паттером в руках? - засовывает Лион перчатку в задний карман. - Ты позволишь?
Можно подумать, я могу возразить и не дать ему закончить игру. Поэтому пока он делает свой завершающий удар, тупо пялюсь на лежащий на коротко стриженной траве белый флаг, считаю полосы на флагштоке.
- Знаешь основной принцип гольфа? - примеряется Лион, покачивая клюшкой.
- Принцип честности? - отвлекаюсь я на него.
- Да, играй мяч, как он лежит. Играй на поле, что есть. И в любом случае поступай по чести.
Мягким точным ударом он закатывает мяч в лунку. Довольно крякает.
- А теперь сообщай свои дурные новости.
- Дело завели, Лион. И Ривера не отстранили.
- Значит, всё было зря? - реагирует он довольно спокойно. - Зря я выставил себя дураком в глазах собственной дочери? - Но при всей своей тучности и внешней безобидности Лион Визе хваток, напорист и умён. А ещё умеет давить авторитетом. - Зря нёс на диктофон что в голову придёт, чтобы всё, что я скажу, Ривер не мог потом использовать?
- Не зря. Мы лишили его этих козырей.
- Лишили?! Моя дочь чудом не пострадала. А всё потому, что я пригласил его на эту встречу. И видимо, выпил слишком много пива, раз сдуру попросил его подвезти её до дома. Всё пошло наперекосяк. И всё зря. А всё потому, что я тебя послушал.
- Я хотел... - пытаюсь оправдаться, но он останавливает меня рукой.
- Уверен, эта была идея Йорна. И ты согласился, потому что это он мой юрист и ты не пошёл против партнёра. Но чтобы больше никаких глупостей, - машет он толстым пальцем. - На каком бы неудобном поле мы ни стояли, будем играть честно, Эйвер. Надеюсь, ты меня понял, а теперь, прости, мне пора, - засовывает он свою клюшку в багажник, а увесистую задницу - за руль гольф-кара. - Я должен быть на семейном мероприятии.
И то, что я плетусь обратно пешком по жаре, служит мне одновременно и наказанием, и поучением, чтобы знал своё место. Понять бы ещё, какое же место выделил мне Лион Визе: очень уж пристально он посмотрел на меня при слове «семейном». Или это я думаю о чём не следует? А именно: о его дочери.
И ещё более удивляет меня, что мне вдруг хочется вывести из отцовского гаража свою старую Импалу. Чёрную четырёхдверную шестьдесят седьмого года Шевроле Импалу, найти которую в хорошем состоянии стало невозможно, потому что их скупили создатели сериала «Сверхестественное». Но свою отец отдал мне. В мои восемнадцать.
Моя первая машина. Совершенно особенная. Сегодня - только она. Не потому, что на ней ездят братья Винчестеры. Не потому, что я чувствовал себя в ней самым крутым чуваком на свете. А потому, что она выглядит так зловеще, словно у неё в багажнике обязательно лежит труп. А если остановишься рядом с ней на светофоре, рука невольно тянется запереть двери своей машины. Это не машина - это легенда. А мне нравится производить впечатление.
Родительский дом встречает запустением.
Бурьян на заднем дворе. Толстый слой пыли в отцовской кузнице. Плотные листы бумаги, на которых отец чертил макеты своих клинков. Верхний как раз акинак.
Стряхиваю мусор. А рыжая права: этот клинок прямее, жёстче, треугольнее. Но я запомнил одинаковый узор, и это был последний клинок, который отец сделал. С чего я решил, что у меня именно он, а не изящный, фигуристый ксифос? Ладно, я просто никогда не интересовался оружием и делом, которому отец отдавал весь свой энтузиазм и свободное время. Но откуда это знает Анна? Девушка-загадка.
- Эйвер! - заставляет меня вздрогнуть голос нашей престарелой соседки.
- Здравствуйте, миссис Робинсон, - оборачиваюсь к взволнованной, видимо, моим неожиданным появлением, женщине. - Простите, что напугал. Я за машиной.
- А в дом пройдёшь? Я принесу ключи.
- Нет, нет, спасибо, я только до гаража.
Несмотря на то, что я исправно оплачиваю счета, всё же дом разваливается без хозяев. Отец не смог здесь жить после смерти мамы, уехал в другой город, женился на Габриэле. А запах родного, но теперь нежилого жилья, тоски и одиночества - не то, что я хочу сейчас вдыхать. По-хорошему, надо бы его продать, но всё то времени нет, то рука не поднимается.
Старушка Импала заводится не без проблем. Но всё же, прочихавшись, двигатель приобретает тот самый агрессивный мощный звук «мускул-кара», с которым и по улицам мегаполиса проехаться не зазорно.
И пока в автосервисе машину отмывают и полируют, заезжаю домой: принять душ и переодеться перед встречей с Айлин Соулл.
Думаю, сам Джеймс Бонд не заявлялся с таким пафосом на своём Астин Мартине, как я прохрустел гравием по дорожке перед особняком Айлин.
Определённо, с состоянием, оставленным ей бывшим мужем, эта женщина могла бы выкупить компанию отца не напрягаясь, но я прекрасно понимаю её решение: а зачем? Уверен, следующий её муж будет ещё богаче, ещё противнее и ещё старше предыдущего. Ей ни к чему ни батрачить на компанию отца, ни вообще работать. С её внешностью, мягкостью и ранимой потерянностью Мэрилин Монро, Айлин Соулл вообще можно не напрягаться: благосклонность к ней мужчин безгранична.
