Хуже другое: что я целовалась с Эйвером, а думала про Тома. Пусть недолго. Пусть это было лишь несколько нечётких образов, воспоминаний тела, чувственных ассоциаций, но сначала всё равно это был Ривер, а потом только Хант, Хант, Хант.
«Всегда Хант», - вот и сейчас в памяти звучит этот упрёк Тома. И сейчас как никогда хочется возразить: «Нет! Не всегда! Тебя было больше! Ты заполнял собой всё. Когда был ты, ни для кого больше не было места. Но когда ты уходил, как бы я ни старалась, со мной всегда оставался он. Эйвер Хант».
Его походка. Его скулы. Его чёртова задница.
У меня слишком долго никого не было. Никого столько искусного и опытного, чтобы предвосхищать каждый мой вздох. Чувствующего меня так тонко, понимающего язык моего тела так правильно, чтобы я смогла отказаться. Никого, после Ривера. Глен вообще ни в счёт. Как и те пару случайных перепихов после вечеринок до него, которые я и за секс-то не считала.
И вот теперь Хант. Нет, не тот восемнадцатилетний мальчик, пусть симпатичный, пусть дерзкий, пусть оставшийся в памяти навсегда, но не имеющий ничего общего с этим Хантом.
С Хантом, что просто взял и разрушил всю ту странную шаткую конструкцию, похожую на город из кубиков, которую я называла своей жизнью. Что смял к чертям собачьим мою ненадёжную оборону. Сорвал с меня кожу, оголил нервы, болевые точки, освободил всё спрятанное глубоко, зажатое, тщательно скрываемое.
Хант, вернувший мне меня. Заставивший вспомнить, как это красиво, как это правильно, как это восхитительно - принадлежать мужчине. Мужчине, который одним прикосновением вызывает искры и заставляет забыть обо всём, когда он рядом... Вот только уходя, он оставляет после себя такую пустоту, что уже не заполнишь ничем.
Я расставляю свои немногочисленные вещи на Кларином столе. Но на самом деле я вишу, как паучок, на тоненькой ниточке где-то между сегодняшней ночью с Хантом и запиской от Ривера.
Я сама предложила Риверу жениться. И сама пригласила Ханта в свою постель. Ай да я! Осталось только решить, кого же из них я больше «ненавижу».
- Зайди, - вызывает меня Йорн из кабинета, зажимая кнопку интеркома.
- Слушаюсь и повинуюсь, - прикрываю я за собой дверь.
- Ну, рассказывай, - показывает он на стул. - Я же понимаю, что не мои красивые глаза заставили тебя перейти ко мне.
- Бельгийские вафли, Йорн, - забираю я подписанное им заявление, усмехаясь. - Мы переспали, что тут непонятного.
- Вообще-то про вафли это была моя фраза, - потирает он подбородок, заросший такими светлыми волосами, что на фоне загорелой кожи они смотрятся почти белыми. А я и не заметила, когда он отрастил щетину. - И, с одной стороны, это плохо. Для Ханта. Ведь он потерял отличную секретаршу. Но с другой, - Морган склоняет голову на бок, - вы взрослые люди.
- И теперь, когда выяснилось, что мы не дети, может перейдём к работе?
- Не-а, - отрицательно качает он головой. - Переспали и переспали. Это не ответ. Почему ты перешла ко мне? Не хотела бы смешивать рабочее с личным - ушла бы совсем. Работы валом, и уж точно ты стоишь дороже, чем обычный секретарь. Но ты осталась.
- Мне нравится у вас работать. У меня куча незаконченных здесь дел, которые я хочу довести до конца. И... - я осекаюсь на полуслове, когда он недовольно морщится.
- Я подскажу. Ты ведь задела его, да? Зацепила, а теперь натянула леску так, чтобы он не сорвался.
- Я смотрю, ты опытный рыбак, - усмехаюсь на его проницательность.
- Не-е-ет, я больше по орхидеям, - улыбается он и сам, довольный своей догадкой. - Но я ему даже завидую. Счастливчик. Или идиот. Женщины по нему с ума сходят, а он всё носится со своими принципами, всё что-то кому-то доказывает. Хватается за самые безнадёжные дела, за самые сложные, самые проблемные и всё выигрывает, выигрывает, выигрывает. Всё хочет быть самым лучшим. Во всём. Но мой тебе совет: не бросай ему вызов.
- А может, я хочу, чтобы он победил?
- Он уже победил, - тяжело вздыхает Йорн. - Я знаю его одиннадцать лет. Его родители небогатые люди. И отец из сил выбивался, чтобы дать ему достойное образование. Но Эйвер ведь выбрал не просто университет, а лучший из лучших, и поступил. У отца хватило денег только на первый год обучения. Но Эйва бы и это не остановило. И я не знаю, чем бы закончилось его пристрастие к азартным играм, которыми он собирался зарабатывать себе и на учёбу, и на жизнь, если бы я не сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться. И за него заплатил.
- С условием, что он придёт работать в твою контору?
- Это компания моего отца. Раньше она называлась «Морган & Морган», - он поднимает ладонь, когда я виновато пожимаю плечами, - маленькая, третьесортная, неудивительно, что ты не знала. И это Хант поднял её из подвала семьдесят второй улицы на шестидесятый этаж дома на углу седьмой и сорок второй. Я в него поверил. И я знаю его лучше, чем кажется.
- Зачем ты всё это мне рассказываешь, Йорн?
- Всё затем же, Ан. Если не хочешь разбить себе сердце, как Ива Уорд, не бросай ему вызов. Что бы Эйв ни обещал, он всегда держит своё слово. Просто доверься ему, как доверился я. И будет тебе счастье, - улыбается он.
48. Анна
- Мы с Ивой в разных весовых категориях, - тяжело вздыхаю я.
- А вот здесь, боюсь, ты права. Только всё с точностью до наоборот: ты сейчас для него в приоритете.
- Эйв летал, чтобы расстроить её свадьбу.
- Да он даже в церкви не был! - фыркает Морган. - Поговорил с отцом и рванул назад к тебе в больницу, через полстраны. - Он делает многозначительную паузу. - Чтобы ты понимала: когда Тея сломала ногу, ей даже цветы на соседнюю улицу отвозил Сэм. А когда у Клары был приступ почечной колики, я вообще только на третий день заметил, что её нет. Но это уже к тому, какая она ленивая.
- Но свадьба не состоялась, - всё ещё не сдаюсь я, хотя отчётливо слышу, что значу для Ханта несколько больше, чем любая другая секретарша.
- Да мало ли какие причины были у Ивы бросить жениха у алтаря. Я знаю точно: Хант не стал бы её удерживать. Между нами, - морщится он, - я всегда её недолюбливал. Но если он тебе дорог, не повторяй её ошибок. Кстати, - извлекает он из ящика стола синюю папочку. Это уже становится традицией: я, Йорн, цветная папочка. - Твой бывший муж прислал новое предложение по «Пайзу».
Кто бы сомневался! Давненько я ничего о нём не слышала.
- И что там? - открываю, но смотрю на Йорна.
- Предложение просто грабительское. Да ещё отягощённое такими условиями, словно «Пайз» точно уверен, что держит твоего отца за яйца.
Я опускаю взгляд в документ.
- Что?! За компанию чистой стоимостью в двадцать миллиардов - всего три? Да за минусом выплаты по предъявленному иску? То есть ещё полмиллиарда? Вот уроды, - отталкиваю от себя папку как дохлую крысу.
