- Чёрт! - вздрагиваю я и останавливаюсь.
- Ого! - присвистывает он, отступая назад и разглядывая меня с нескрываемым восхищением. - Охренительно выглядишь!
- Так себе комплимент, - пожимаю я плечами и презрительно морщусь. - В стиле Эйвера Ханта.
- Зато искренне, - лыбится он. - Но обещаю, я буду стараться.
- Что ты вообще здесь делаешь? - усмехаюсь я в ответ. И хотя я многое знаю про это платье, Хант всё же пал сегодня его случайной жертвой.
- Тебя жду, - не сводит он с меня глаз.
- И давно? - догадываюсь я, что стоит он здесь не первый час, так мы с Дэвидом засиделись.
- Неважно. Прошу, - показывает он рукой в сторону припаркованной за его спиной машины. - Твоя карета, моя заколдованная принцесса.
- Вот так уже лучше, но над лестью ещё работать и работать, - преодолеваю я последнюю ступеньку и иду к машине.
И сегодня это вовсе не Импала. Это нечто совершенно потрясающее. Блестящий в свете заходящего солнца ярко-голубой кабриолет Феррари.
- И куда поедем? - аккуратно опускаюсь на кожаную обивку сиденья.
- Куда скажешь, моя непокорная, - занимает он место за рулём.
- Тогда на закат, - прикрываю я глаза от солнца.
- С тобой - куда угодно, - надевает он солнцезащитные очки и втапливает педаль газа в пол.
64. Эйвер
После тяжёлой неповоротливой Импалы лёгкая манёвренная Феррари летит, чутко повинуясь малейшему движению моей руки. Ощущение, что я могу управлять ей и одним пальцем, а вторая рука мне для того, чтобы нежно коснуться запястья Ан. Скольжу подушечками по горячей коже. Сжимаю её тонкие пальцы.
Без ответа. А потом под предлогом, что хочет снять туфли, она и вовсе забирает руку. И, повозившись с ремешками, кладёт её так, что мне уже не дотянуться.
Нет, я, конечно, могу. Могу даже на ходу. Но я мечтаю припарковать машину и впиться в её сочные губы, покрытые тонким глянцем апельсиновой помады, что ей безумно идёт. И возбуждённая фантазия даже рисует мне эту горячую сцену. Её сопротивление, а потом согласие, а потом...
В общем, ничего этого я, конечно, не делаю. Просто невыносимо по ней соскучился. И сам факт того, что она рядом, что села в машину, а не послала меня далеко и надолго, даёт надежду, что всё, что я запланировал, выйдет.
- Ты всё ещё на меня обижаешься? - приглушаю я музыку, чтобы поговорить.
- Нет, - качает она головой.
- Тогда что я сделала не так, что ты закрылась?
- Я и не открывалась, Эйв. Это был просто секс, - произносит она спокойно и буднично. - Мы взрослые люди, не связанные никакими обязательствами. Вот и всё.
- Нет, это был не просто секс, - мне так хочется смотреть, как ветер раздувает выбившиеся из её гладкой причёски рыжие пряди, но я вынужден следить за дорогой, а потому кажусь, наверно, более равнодушным, чем есть.
- Не обольщайся, - она убирает трепыхающуюся прядь за ухо и больше не добавляет ни слова, хоть я жду. Я весь превратился в чёртов слух, чтобы услышать даже слабый вздох, если она его издаст, ведь она не бесчувственная, хоть и вымораживает меня своим равнодушием. И моё терпение вознаграждается тяжким вздохом.
- Ты чем-то расстроена?
- Нет.
- Был тяжёлый день?
И снова:
- Нет.
- Что сказал тебе Дэвид?
- Он не нашёл никаких отклонений от нормы. Я самая обычная. Так что не нужно так стараться, Эйвер. Есть миллионы женщин, с которыми ты можешь попытать счастья. Умные, добрые, нежные, искренние, кто-нибудь обязательно тебя полюбит таким, как ты есть.
- А мне нужна только одна. И это ты.
- Спасибо. Мило, - мягко улыбается она. - Ты определённо быстро учишься. Хотя тебе, наверно, ни к чему. Зачем эти сомнительные комплименты, если всегда найдётся какая-нибудь Айлин Соулл, утончённая и изысканная, красивая и доступная, искушённая, а ещё всегда открытая для такого рода предложений.
Боже правый! Наконец-то! Неужели это ревность? Неужели я ей всё же не безразличен, раз она приревновала меня к этой фальшивке в драной кошке?
Мне хватает две секунды, чтобы принять решение. Я притормаживаю лишь слегка и разворачиваю машину почти на ходу, не обращая внимания на недовольный вой клаксонов.
- Чёрт, что ты делаешь, Эйв? - поднимает она слетевшую на пол сумку.
- Ты, кажется, хотела поехать в офис? - я не показываю вида, но в душе просто ликую от счастья.
- А ты сказал, что все документы по иску оттуда забрал на выходные.
- Так и есть. Но я только что вспомнил, что у меня есть одно незаконченное дело. И я буду тебе очень благодарен, если ты пойдёшь со мной.
- А я тебе там точно нужна?
И она сама знает, что вопрос глупый. Я бы ни попросил, будь это не так, но это «нужна», я хочу произнести не меньше, чем она - услышать.
- Ты мне очень нужна. На этой встрече. Рядом. Всегда.
Я протягиваю ей руку раскрытой ладонью. И секунду поколебавшись, она всё же вкладывает в неё свою. Наши пальцы переплетаются, не давая ей шансов вырваться, и я прижимаю её руку к губам. Из груди невольно рвётся вздох. Как я люблю тебя, колючая моя. Ты не просто нужна мне, ты - моё солнце. Мой воздух, мой свет, мой океан.
- У нас с Айлин сугубо деловые отношения, Ан. Мы не спали. Я к ней даже не прикасался.
- Ты думаешь, я ревную? - улыбается она. Снисходительно. Так и жду, что она скажет: «Я же предупредила: не обольщайся».
- Думаю, да, хоть и прикрываешься безразличием. И даже знаю, кто сказал тебе о ней. Твои родители, правда?
Лишь взмах ресниц в ответ, но мне и этого достаточно.
- Я обещал представить её сенатору Джону Миллеру, но мне пришлось заехать за ней перед оперой, потому что я кое-что попросил у неё взамен.
- Завербовал её своим информатором?
- Ну, ты же знаешь, - улыбаюсь я, - мы, юристы, именно так и работаем.
- Не знаю. Я не юрист.
65. Эйвер
- Да брось, ты закончила престижнейшую юридическую школу с отличием. Я понимаю, что в жалкой конторке Дайсона тебе приходилось заниматься чем угодно, только не юридической практикой, но сдать лицензионный экзамен тебе не составило бы никакого труда.
- Я думала, ты внимательнее читаешь личные дела своих сотрудников.
- Ну, с учётом того, что ты пришла без резюме и рекомендаций, я подумал, что и это вписывать не стала по какой-то одной тебе известной причине. Может, из гордости. Всё же ты секретарь.
- Нет, Эйв, экзамен я завалила. Сдала этику, получила одобрение от ассоциации юристов, написала все тринадцать эссе, а вот в тесте налажала. И вошла в те позорные два процента статистики, что его не сдают.
