Я с опаской вглядываюсь в фотографии. Нет, эти псины явно прожили долгую жизнь, а значит хозяйки их любили. Но мечтать о кладбище...
- Вы бы согласились приехать на слушание и дать показания, миссис Хьюллет? - на всякий случай спрашиваю я.
- Боюсь, что мой лечащий врач вряд ли это позволит.
- Да, конечно, - поднимаюсь я. - Ещё раз спасибо за беседу.
Она провожает меня до двери. И я называю таксисту следующий адрес.
В шикарном доме на тенистой алее дверь мне не открыли, хотя в этом богатом особняке ухоженного спального района явно кто-то был.
- Мисс, не настаивайте, - бросив на крыльце какой-то инструмент, идёт ко мне мужчина из соседнего палисадника. - Мистер Вайлвуд не открывает незнакомым людям и без предварительной договорённости.
- Но я прилетела с ним поговорить, потому что его имя стоит в групповом иске и мне нужно уточнить кое-какие детали.
- Мне жаль, мисс. Попробуйте связаться с психоаналитиком, которого он посещает. По крайней мере, мужчина, что был до вас, поступил именно так.
- Такой высокий, с рыжей бородкой?
- Вроде да, сейчас, - приглашает он за собой. - Я принесу вам визитку.
Я иду к дому соседа и вижу, как внимательно за мной наблюдает из-за шторы хозяин дома.
- Вот, - протягивает он скромный белый прямоугольник.
- Благотворительный фонд Этель и Оливера Ривер? - на всякий случай уточняю я вслух и достаю телефон, чтобы сделать снимок. - Вы позволите?
- Можете забрать, - отмахивается он. - Поддержка людей с психическими отклонениями и финансирование проектов по изучению редких психических заболеваний. Это мне вряд ли когда-нибудь пригодится.
Я забираю визитку с благодарностью и ищу указанный электронный адрес прямо в такси.
- Куда дальше, мисс? - оборачивается терпеливый водитель.
- Одну секундочку, - листаю я главную страницу, и фотография основателей фонда не оставляет сомнений. - Один звонок.
Водитель согласно кивает, а я набираю Моргана.
- Йорн, ты ездил сегодня к кому-нибудь по иску?
- Да, я всё в подробностях рассказал Эйверу. Он разве не с тобой?
- Мы об этом не говорили. Скажи, ты не заметил ничего странного?
- Например? - удивляется Йорн.
- Просто я была здесь всего по двум адресам, и в одном случае женщина мечтает построить собачье кладбище, во втором - мужчина ни с кем не общается без своего психоаналитика.
- Вам что там с Хантом нечем заняться? - гнусно хмыкает он. - Но, как ни странно, у меня тоже кое-что есть. Я бы и не заметил, но вот Клара в одном доме увидела, что в огромных книжных шкафах все книги стоят корешками вовнутрь. В другом - был наглухо заложен камин. А в третьем - хозяин ни разу на нас не посмотрел. Как сказала его жена, у него боязнь зрительного контакта.
- Чёрт, Йорн, пробей их пожалуйста, по базе вот этого фонда, - отправляю я ему ссылку. - Кажется, я всё же нашла, что связывает всех этих людей из группового иска. Ривер выбирал их не просто так.
- Но если это психические отклонения, эти люди не имеют право... Бельгийские вафли! Это что, родители Томаса Ривера?
- Да, Йорн. И, честно говоря, я и сама в шоке. Звони, как будут новости.
И он перезванивает, когда мы уже подъезжаем к гостинице.
- А ты вообще в курсе, что это международный фонд? - довольный голос Йорна не оставляет сомнений, что он что-то накопал.
- Не тяни.
- В общем, Ан. Эти люди признаны вменяемыми, - это я тебе своими словами. - То есть дееспособны и имеют право выступать в суде.
- В этом я даже не сомневалась. А что по фонду?
- В том то и дело, что фонд отказал им в помощи. Я проверил наобум несколько десятков фамилий. И в трети случаев они обращались, но получили отказ.
- И Ривер выбрал их из нескольких миллионов пациентов, сравнив базы данных и решив восстановить эту несправедливость таким образом?
- Видимо, да, - даже вижу, как Йорн пожимает плечами и почёсывает свою белёсую щетину. - Думаю, кроме Ривера тебе никто не ответит на этот вопрос. Что там отец Ханта?
- Пару часов назад всё было хорошо. Если к утру его состояние не ухудшится, мы прилетим.
- Ну и славно, а то я Ханту дозвониться не смог. Но подозреваю, он готовится к суду, да?
- Йорн, - сокрушённо качаю головой. - Он не звал меня с собой. Я напросилась, потому что лично знакома с его отцом. И полетела бы всё равно с ним или без него. Его отец относился ко мне как к дочери, которой у него никогда не было. И мне было важно увидеть его и поддержать.
- Неужели поссорились? - делает он свои выводы из моей речи, не особенно церемонясь. - Опять из-за Ив? Или ты нашла новый способ свернуть ему кровь? Он зол как чёрт.
- Это так ты не смог дозвониться?
- Ладно, ладно, поймала, - смеётся он. - Горячей вам ночки. До завтра! - и отключается.
«Горячей ночки! Как же! - еду я в лифте на свой поднебесный этаж. - Скорее, горячего душа. А постель меня сегодня ждёт явно холодная».
- Простите, мисс, - останавливает меня на выходе служащий отеля. Уточняет, в каком я живу номере, и, подведя к диванчику в холле, просит ответить на какие-то дурацкие вопросы.
80. Анна
- Нет, я не пользовалась бассейном. Да, мне нравится, что при спортзале есть бесплатный хамам. СПА-услуги тоже оставили меня пока равнодушной, но, если бы у меня было побольше времени и я приехала не по печальному поводу, возможно, я бы посетила ваш СПА-салон.
Он начинает что-то спрашивать про тренажёрный зал, но его прерывает на полуслове другой служащий. И, может, у меня разыгралось воображение, но мне показалось, что тот подал ему условный знак, что меня можно отпускать, так резко на полуслове оборвал первый свой незаданный вопрос, извинился и тут же слинял.
Ну, если это опять Ривер, прибью его на том самом месте, где обнаружу. Оглянувшись по сторонам, я с опаской прислушиваюсь у двери. И, чёрт побери, из моего номера звучит музыка.
Делаю глубокий вздох и распахиваю дверь.
Свечи, свечи, свечи... первое, что бросается в глаза. Горящие свечи и лепестки роз. Но по центру комнаты у рояля стоит не Ривер.
- Эйв?
Дверь мягко захлопывается у меня за спиной. А Хант, вытянувшись по струнке в костюме с иголочки, делает ко мне шаг, не давая опомниться.
- Это, наверно, глупо, но наши чувства... мы не можем их контролировать, - не сводит он с меня глаз, держа руки за спиной.
Этого не может быть! Просто не может быть, что он помнит. Это же моя речь. Мои слова, что я сказала ему в том проклятом спортзале.
