- Я чуть не сдох без тебя.
- Это были худшие два месяца в моей жизни.
- Пятьдесят девять дней, - уточняю я, полной грудью вдыхая её запах и всё ещё не веря в происходящее.
- Ты пятьдесят девять раз написал мне «С добрым утром!»
- И пятьдесят восемь «Спокойной ночи», - прижимаюсь я губами к её виску.
- И тысяча шестьсот двадцать три раза прислал странное сообщение с цифрами «520».
- Правда? - немного отстраняюсь я, чтобы достать из кармана телефон. - Наверно, какая-то ошибка.
Её телефон брякает, она тянется за ним в сумку. И улыбается, читая сообщение.
- Тысяча шестьсот двадцать четыре, - улыбаюсь я. - И ты все их прочитала.
- Ты никогда не сдаёшься, да?
- Никогда, - уверенно качаю я головой, а потом в руке у меня брякает телефон.
«Поехали домой»
- К тебе или ко мне? - обнимаю я её двумя руками.
- Удиви меня, - просовывает она свою руку в мою ладонь.
Мы идём к выходу на цыпочках, как воришки.
Но Дэвиду с Ив определённо не до нас. Дэйв размахивает руками, объясняя наверняка что-то глобальное, а Ив смотрит на него такими влюблёнными глазами, что я точно знаю: мне это не кажется.
Осторожно закрываем дверь, оставляя за собой прошлое.
И только беззаботные кролики провожают нас понимающими взглядами.
88. Анна
Наверно, стоило его потерять, чтобы чувствовать это сейчас так остро.
Горячую гладкость его кожи. Прямой напряжённый рельеф его плеч. Голубую венку, дрожащую на шее. И эту ямочку, над которой замер кадык.
Как это упоительно - вспоминать и одновременно открывать его заново. Колоться о жёсткую щетину и скользить по атласной гладкости губ. Обводить их пальцами, зная про них так много и не зная ничего, что таит их сомкнутая молчаливость.
Эти упрямые скулы. Сколько слёз было выплакано над их неприступной угловатостью. Сколько раз они грезились мне в чьих-то чужих чертах. Но идеальность их форм, оставшаяся навсегда в слабой девичьей памяти, не смогло затмить ни одно скульптурное совершенство.
Это опасно - держать в руках мечту. Но ещё опасней - обрести её и не справиться. Я им грезила, травилась, болела. Разбивалась вдребезги и воскресала вновь ради него. Пыталась забыть, погасить, вырвать. И снова вспоминала, разжигала, растила. Он был мечтой, которой не суждено было осуществиться. А стал явью, которую не с чем больше сравнить.
Он вытеснил всё. Осознанное. Бессознательное. Навязчивое. Он сделал даже невозможное. Он оказался лучше себя самого. Себя, так бережно хранимого, цитируемого, переписанного на все лады моей памятью. Но он стёр себя прошлого и стал единственным. Первичным, нулевым, абсолютным. Настоящим. Воплощённой, сокровенной и чарующе непознанной мечтой.
Сейчас он послушный. Я скольжу кончиками пальцев по его коже, едва касаясь. И он замирает каждый раз, когда я останавливаюсь.
Мне нравится, как он замирает. Как каменеют напряжённые мышцы. Как сжимают пальцы тонкую простыню. И судорожно дёргается кадык, ожидая продолжения.
Я обожаю, когда он отмирает. Как опадает его сильная грудь, готовясь к новому вздоху. Как скрываются тугие вены живота, словно русла подземных рек. И упругие бёдра, на которых я сижу, делают стремительное движение вниз, чтобы подхватить меня снова, едва мои пальцы остановятся.
Есть какое-то совершенно особое наслаждение в этой чувственной, эстетически безупречной пантомиме, когда он так мужественно терпит уже не кончики пальцев, а скользящий по его шелковистой коже язык.
Я не знаю, можно ли любить его ещё сильнее, но безбрежней - нельзя. Он для меня как небосвод. Как океан.
От коралловых рифов его обласканных соков, между островов мышц по полоске прибоя от мелководья пупка до густых зарослей волос я опускаюсь, чтобы прикоснуться к оконечности архипелага, давно расположенного строго на север. И эта стремительная колонизация ещё не заставляет его застонать, но зато выгнуться, как Новая Гвинея в сторону экватора.
- О, нет, нет, нет, не делай этого.
- А то что? - останавливаюсь я. - Разбужу спящий вулкан?
- Совсем не спящий, - подтягивает Эйв меня вверх, ни о чём не спрашивая. - Ан, у нас ещё будет время на всё на это. Обещаю. Мы откроем новые острова. Доберёмся до самых потаённых уголков этой планеты. Но я так истосковался по тебе, что хочу только одного...
Я жду, что же он скажет. А он подхватывает меня под ягодицы.
- Родная моя, - склоняется он к моемо уху. - Давай тупо секс.
И наше первое утро мы трахаемся, как два дорвавшихся до доступного тела подростка. Как обезумевшие от воздержания дембеля. Как... чёрт, как нанюхавшиеся феромонов кролики.
В общем, первое утро нашей новой встречи удалось. Как и вечер. Как и ночь.
Откинувшись на подушки, чтобы отдышаться, я искренне надеюсь, что таким будет и день, и новый вечер, и следующая ночь тоже.
- Нам точно никуда не нужно идти? - разворачиваясь, придавливает он меня тяжёлой рукой, словно заранее намекая, что уйти без него мне будет затруднительно.
- Чёрт! Ривер! - закрываю я рукой глаза.
- Точно. В полдень, - поворачивает Эйв голову на часы.
- Тогда у нас ещё куча времени, - выскальзываю я, на ходу натягивая халат.
- Для чего, Ан? - кричит он мне в след.
- Для завтрака. И бельгийских вафель.
- Ты решила переделать всё и сразу в первый же день? - вытирая голову полотенцем, он садится за стол, разглядывая вынутое из формы печенье с квадратами углублений.
- Нет, но я три дня как вернулась в свою квартиру. И волновалась, потому что ждала результаты экзамена. А когда волнуюсь, я всегда готовлю.
- Какая полезная особенность, - обжигает он пальцы, схватив верхнюю вафлю. - Чёрт!
- Может, так? - достаю я из холодильника мороженое и клубничный джем и щедро накладываю поверх вафли. - И вот это ещё, - ставлю перед ним чашку его любимого кофе.
- Я же тебе уже говорил, что тебя люблю, - привычно тянет он меня к себе на колени.
- Пару раз, - показываю я на стоящие на окне шар для боулинга с цифрами «520» и зелёную лягушку с косящими глазами.
- Точно, - улыбается он. - И знаешь, я заранее согласен со всем, что ты там напланировала. Но, Ан, ну его на хрен, я не буду косить этот газон.
- Что? - поднимаю я его лицо за подбородок, чтобы посмотреть в глаза. - Повтори-ка. Какой газон?
- Ну, как же, - пожимает он невинно плечами. - Огромный дом. Запах кофе по утрам. Топот маленьких босых ножек. А ещё горячие вафли, - показывает он на тарелку. - Большая добрая собака, розы, бассейн...
