Не считая всяких мелочей, типа стирки штор и мытья окон, затеяла я и великий шмон по разборке заваленных всяким хламом помещений. Плюс пригласила бригаду «водопроводчиков», которые взялись не только отремонтировать все неработающие колодцы, но и почистить выгребные ямы. А самое главное, обещали позаботиться о том, чтобы одно с другим никогда не контактировало.
В своём исписанном больше чем на половину блокнотике я не только уже нарисовала схем пять разных рокировок как нам освободить Карла от наложенного им же самим заклинания, но и сделала пометку, что стоит предложить королю организовать водоснабжение не как у моей бабушки в деревне (ковшиком из ведра), а как во всём цивилизованном мире (с удобствами внутри, а не на улице).
И если в «деле Карло» пока всё упирается в крокусы, о которых я ничего не знаю, кроме того как они цветут. То перспективы водопровода выглядят себе вполне реальными.
И я стараюсь не давать себе расслабиться. Иначе беда. Иначе — труба.
На той стороне кровати, где должен спать король, теперь у меня лежат книги. Законы, уставы, богословские талмуды — без бутылки не разберёшься, но не хочется даже пить.
Каждый день я достаю бутылку абсента, ставлю на прикроватный столик и каждый день засыпаю от усталости над какой-нибудь главой их местного катехизиса, так и не сделав ни глотка.
И то, что я упрямо корплю над этими книгами, разрисоваю своими пометками планы замка, взяла у Барта карту их плоского мира и упрямо учу названия и столицы других королевств, даёт хоть какое-то моральное удовлетворение. В хозяйстве всё сгодится. Хрен его знает, зачем.
Да, ещё у меня теперь два учителя: по придворному этикету и верховой езде. Тоже хрен его знает зачем. Но чувство, что я получаю второе высшее образование параллельно с работой не отпускает.
И хрен его знает зачем я держу рядом эту Маргариту.
Видеть, как медленно, но неотвратимо они с Бартом движутся навстречу друг другу, становится сущим наказанием. А слушать целыми днями как он романтичен и заботлив, как изысканно ухаживает, какие бурные чувства в Марго вызывает — всё невыносимей.
«Да трахни ты уже её!» — падаю я лбом на стол, когда генерал Актеон, переходя к списку персонала замка, посылает Марго, делающей вид, что она умеет вышивать, такой взгляд, что я искренне жалею, что давно бросила курить.
«Вот же свела я вас на свою погибель!» — шумно выдохнув, поднимаю дурную башку и позволяю-таки генералу продолжить.
И не могу сказать, что я сильно горю желанием знать, что должность заведующего провиантом в замке называется сенешал, за конюшни и перевозки отвечает маршал, за погреба и кладовые — стольник, а ещё, что мне положены камерфрау — дамы благородного происхождения, что согласны добровольно нести эту службу как пажи и оруженосцы. Но общее представление, как и что тут устроено, за беседу у меня определённо складывается.
Как и стойкое ощущение, что между этими двумя уже искрит как в неисправной розетке. И не сегодня-завтра рванёт.
— Не намечаются ли в столице в ближайшие дни какие уличные бои? — спрашиваю я как бы невзначай Маргариту, когда моё желание, если не закурить, то проветрить комнату и заодно мозг от летающих между ними флюидов пересиливает, и я вытаскиваю её в сад.
После нескольких дней непрекращающихся дождей не хочу упустить возможность погулять под серым небом Абсинтии. А на Маргарите, кроме возможности бесить меня разговорами о генерале, ещё лежит обязанность снабжать Мою Милость местными сплетнями. И, кутаясь в шаль, которой я великодушно разрешила ей прикрыть голые плечи, Марго не затыкается как радио.
— Как ты узнала? Подслушала да? Или он уже спросил разрешения, украсть меня на сегодняшний вечер?
— Подслушала, да, — киваю я.
«Нужны вы мне, ещё подслушивать вас, и так надоели», — мысленно крещусь я, и даже ромбом, на радость брату Августу, который стал моим консультантом по закону божьему. И так же мысленно обещаю, что выщиплю этому Медведю брови без наркоза, если он не отпросит у меня Марго до самого утра. Потому что, как сказал брат Август, если знатная женщина, отправленная в бордель по причине бездетности, там беременеет, то можно не только подать в суд на бывшего мужа, но и вернуть и свой титул, и, условно, доброе имя. Вот и не затягивали бы они с этим, пока я тут этот процесс курирую.
— Так что говорят в свете-то? — направляю я растекающиеся мысли Марго в нужное русло.
— Мадам Кампин заказывала себе новый наряд у мадемуазель Шелли. И они смеялись, что ты была на празднике в устаревшем наряде. Генриетта сказала, что седло на её лошади новее, чем было твоё платье. А Шелли, что бабушкины жемчуга вышли из моды ещё в прошлом веке.
«Вот сучки! Надеюсь, восьмой у Арбузихи родится девочка!» — со злости дёргаю я застёжку какого-то старомодного зипуна или шушуна, явно с плеча няни Пушкина, в который меня нарядили для прогулки, и отрываю.
— Напомни-ка мне, сколько нарядов мы заказали у этой Шалавы? — прячу нанесённый урон в карман.
Не знаю, я ли такая мерзлявая, или в Стране Вечного Лета все такие закалённые, но тёплой одежды в замке в принципе не было. А вот холод был. Эта телогрейка — единственное, что нашли. Да и то, можно сказать, случайно. Когда в приступе хозяйственной лихорадки я проверяла все подвалы и чердаки и наткнулась на ворох выкинутых вещей.
— У Шелли? — закатывает глаза Марго, подсчитывая. — Кажется десять или одиннадцать.
— Забери два, а лучше один, который будет готов самым первым. А остальные пусть шьёт, но платить за них не буду. Будет знать, как хаять за глаза королеву. И срочно найди мне новую модистку.
— Новую? — кутается она в свою шаль, но отвечает довольно быстро. — Может быть дочь придворного портного? Я слышала толковая девочка. И куда талантливее своего отца.
— А что она шила до этого?
— Кажется, одежду для слуг, в качестве помощи отцу.
— Слушай, — останавливаюсь я. — Этот замок четыре года не знал женской руки, здесь не только одежду хозяевам пора сменить, надо пошить и слугам униформу нового образца. Пожалуй, пришли её ко мне. Я посмотрю, что она предложит.
Но если с заносчивой модисткой я, считай, расправилась, то гнев на чёртову Кампин ещё кипел. Да и не могу же я допустить, чтобы из-за моих просчётов над Катькой потом смеялись, а у короля за спиной перешёптывались.
«Надо эту тему тоже убить», — достаю я свой блокнотик.
— А в чём-нибудь ещё кроме лошадиной моды, сплетнях и рожании девок разбирается эта Генриетта?
— Она очень влиятельная дама. Честь — получить приглашение в её салон, а уж его завсегдатаем становятся только пользующиеся особым расположением вельможи.
— И когда только люди находят на всё время? И семь детей воспитывать, и беременеть, и светские салоны держать. И, если мне не изменяет память, они же не прислали нам с королём подарок на свадьбу, да?
