— Можно мне вставать и даже нужно, — садится король рядом на кровать. — Поедешь со мной?
— Куда? — немного поколебавшись, высовываю я любопытный нос.
— Обычно я называю это охота, но сегодня это просто прогулка по лесу.
— Надеюсь, не по Мёртвому?
— Наслышан о твоих подвигах, — встаёт он и подаёт мне руку, — но нет.
— Что ты делаешь? — замираю я, когда он перехватывает меня за талию и поднимает. — У тебя разойдутся швы!
— Не знаю, что за хлюпики тебе попадались в твоём мире, — зарывается он носом в ворот пижамы, — но у нас это даже за рану не считается. Так, царапина.
И не то, чтобы мне нечего ему ответить про то, как он чуть не отправился к праотцам из-за этой царапины, но он выглядит таким счастливым и безобидным этим утром, что мне просто не хочется портить такое начало дня ни упрёками, ни расспросами, ни выяснением отношений. Хоть есть мне о чём у него спросить. И что выяснить.
— Обязательно рядиться в ваши платья? — с тоской смотрю на брошенные джинсы.
— Одевайся как тебе будет удобно. Ты же со мной.
— То есть с тобой приличия соблюдать не обязательно? — начинаю я расстёгивать пижаму, но он и не собирается уходить.
— Со мной ты можешь делать всё, что угодно, — ведёт он пальцами по ключице, по оголённому плечу. — Но только со мной.
— Ты какой-то странный, Билли, — прищуриваюсь я, ожидая подвох. — У тебя пофигтрянка?
Но Его Невозмутимость подтягивает меня за шею и вдыхает запах волос. Прямо постанывая от удовольствия.
Блин, не зря я прихватила с собой этот шампунь! Надо намыть ему кучеря во всех местах. Пусть хоть весь обнюхается, с головы до хвоста, этот Рекс.
— И что там дальше? — отстраняется он и оценив мой непонимающий взгляд, уточняет: — Про Билли?
— А, это! — не сразу врубаюсь я о чём он. — «Это заразно?» — спрашивает Билли девочка. — «Не знаю. Пофиг вообще».
И застываю с глупой улыбкой на лице. Чёрт, явно пора заканчивать с дурацкими шуточками — он начинает их слушать.
— Смешно, — пожимает Гошик плечами. — Одевайся, я подожду тебя в комнате.
Переодевшись, я буквально на ходу отхлёбываю ячменного кофе, закусываю поджаренным хлебом и только оказавшись на улице понимаю, как на самом деле ещё рано.
Туман. Тума-а-ан. Туман.
«Вот они здесь все жаворонки-то, а!», — зеваю я, подсчитывая на ходу, что спала я не больше пары часов. Но Его Загадочность собственноручно подсаживает меня на коня и едет рядом, взяв его за поводья.
— Мы будем одни?
— Не волнуйся, это королевский лес, — одаривает он меня улыбкой на миллион долларов и на этом моя полная деморализация и капитуляция, видимо, считается состоявшейся. Ибо у меня тоже пофигтянка. Мне уже глубоко всё равно чей это лес, и лес ли это. И Гошик на коне ну такой красавчик! И такой…
— Чёрт! — получаю я веткой в лоб и чуть не слетаю с коня. И ещё потирая шишку, тут же влипаю в огромную паутину.
В общем, пока я отплёвываюсь от налипших на лицо дохлых мушек, Георг Пятый Суровый смеётся до слёз.
— Я так понимаю, первую часть утреннего «романтик-тура» можно смело считать проваленной, — вытираю я руку о штаны.
— О, нет! Это лучшее утро в моей жизни, — любезно придерживает он следующую ветку. — Давно так не смеялся.
Мы едем рядом. По лесу, пахнущему палой листвой, грибами и уходящим летом.
По очереди уворачиваемся от покрытых росой паутинок. Вздрагиваем от падающих на голову капель. Вспугиваем птиц. И я ещё думаю куда же он меня везёт, когда лес неожиданно заканчивается.
И мы останавливаемся на краю утёса.
Прямо напротив из-за гор встаёт солнце. Ложится золотыми бликами на раскинувшиеся в тумане холмы, реки, поля. Красота, аж дух захватывает. Простор. Тишина. И Мой Романтик протягивает мне руку и пересаживает на своего коня.
— Красиво, правда? — обнимает он меня двумя руками.
— Очень! — честно сознаюсь я и прикусываю язык, чтобы ничего не испортить. Потому что и правда пробирает. Без шуток. До мозга костей. До пломб в зубах. Особенно сильное тело моего короля позади меня. Волнует до дрожи, которую мы оба списываем на озноб и только сильнее жмёмся друг к другу.
Молча глядим как медленно выползает на небосвод сияющий солнечный диск. Да и что тут скажешь? О-хре-неть!
И как я не сопротивляюсь, а душа разворачивается и ни за что не хочет сворачиваться. Оно всё же накрывает меня, это давно забытое чувство, когда хочется проникнуться совершенством бытия, пропитаться насквозь, поверить, что оно бывает, счастье, и наполниться им до краёв. Нет, переполниться и затопить им вселенную.
Расчувствоваться, растрогаться, запомнить этот момент навсегда.
— Я бы хотел подарить тебе весь мир, — до спящих волосяных луковиц достаёт меня бархатистый, хрипловатый от долгого молчания голос моего короля. И добивает. То есть пробивает во мне дыру, сквозь которую рвётся наружу то, что я говорить ему вовсе не собиралась.
— Мне не нужен этот мир, Гош, — упираюсь я затылком в его грудь. — Мне нужен только ты. Один. Хоть ты и порядочная сволочь.
— Пожалуй, это лучшая похвала, что я когда-нибудь слышал в своей жизни, — усмехается он, и обнимает ещё крепче.
— Вижу плохо у вас тут с похвалой…
— А почему сволочь?
— Потому что ты обманываешься на мой счёт. И меня в этот обман заставляешь поверить. Я не Катарина, Гош, — вздыхаю я. — Не Катарина.
— Я знаю. Но всё равно скажи, ты бы хотела здесь остаться? Если бы могла? Если бы у тебя был выбор?
— Если бы я захотела остаться, то у этого мира не было бы выбора.
— Тогда что тебе нужно, чтобы захотеть? — обжигает мою макушку горячим дыханьем. — Расскажи, что тебе нужно, чтобы почувствовать себя здесь счастливой.
— Ты меня искушаешь, — усмехаюсь я.
— Нет, я просто невыносимо хочу этого. На самом деле я много чего хочу, но всё это неважно, потому что невозможно, — вздыхает он.
— Например?
— Например, чтобы у нас было больше времени. Целая жизнь, а не жалких несколько месяцев. Чтобы у нас были дети. Старость. Воспоминания.
— Золотые осенние листья? Долгие снежные зимы?
— Поля цветущих крокусов весной, — добавляет он.
— Своя лавочка в парке и батон, чтобы кормить голубей?
— Голубей я люблю только жареными. Но ты права, откормленные вкуснее, — смеётся он, когда, закрыв лицо рукой, я качаю головой.
— Тогда хорошо, что мы не доживём до старости.
— Согласен. И всё, что я могу тебе предложить: немного счастья. Здесь. Со мной. Сейчас. И то «недолго», что есть у нас на двоих.
