— Значит, жизнь у него всё равно не сложилась? — трогаю я лоб старика, прикрытого шапочкой с кисточкой. Не горячий. Значит, ему лекарства Шако помогли.
— Про это было упомянуто в более поздних источниках, — кашляет он. — Книгу, что вёл летописец Алказара прочитать будет не просто. Она на староабсинтском. Но к счастью для вас, — снова кашляет он, с надрывом, с влажным хрипением, долго, мучительно, схватившись за грудь. — К счастью для вас, я её нашёл. И владею этим языком.
— Господин Ля Поль я крайне этому рада, но давайте я всё же провожу вас в постель, — придерживая за локоть, помогаю я ему подняться. — А то и суп остынет. Да и чай от кашля надо пить тёплым, — кошусь я на имбирную бурду, но решаю не страшно, что я уже сделала из его кружки пару глотков.
— Ваша Милость, если вас не затруднит, — кашляет он уже в постели, заботливо укрытый одеялом, и склонившись над подносом с едой. — Принесите мне ту книгу, что я начал читать.
И по дороге я, конечно, пытаюсь разобраться в староабсинтских письменах, но с такой же лёгкостью я читаю и на старославянском. «Паки, паки, иже херувимы!» и «Вельми понеже!» — вот и весь мой могучий старославянский словарный запас.
Я даже собственноручно разжигаю маленький камин, пока дедушка летописец хлебает суп. Но не успеваю отдать поднос явившейся на мой зов служанке, когда снова прибегает Вит.
— Там приехал Фогетт, — шепчет он, косясь на девушку у стола, которой был дан приказ проветрить комнату, вымыть полы и хорошенько тут прибраться.
— Давно?! — наскоро попрощавшись с заснувшим над чаем Ля Полем выскакиваю я за дверь.
— Уже пару часов Его Величество дожидается.
— Вот чёрт! Что же никто раньше не сказал? Мне так надо с ним поговорить, — бегу я к лестнице.
После встречи с Катариной я даже сама хотела к нему ехать. Якобы не к нему, а ради встречи с Феодорой. Но куда там! Его Ревнивость сказал со всеми встречаться только в замке. Вернее, сейчас-то я понимаю почему он меня не выпускает. Оберегает от негатива. Подозреваю, что скоро слух обо мне пойдёт по всей Абсинтии великой. Расползутся шепотки с кухни далеко за стены замка. И король прав: я была очень неосторожна. Только и ревность тоже, наверно, никто не отменял и опасения, что ранит и моё сердечко Дамиан, как сумел забраться в Катькино. Вот и бдит зеленоглазый.
— А с королём он уже поговорил? Дамиан?
— Его Величество велел подать ему в малый тронный зал вино и закуски как раз, когда я вернулся, — едва поспевает за мной Вит. — Но сам, кажется, уединился с канцлером.
— То есть Фогетт до сих пор там, а король — нет? — оборачиваюсь я со слабой надеждой.
И Вит даже провожает меня до дверей Малого Тронного Зала, только судя по голосам и охране, надежды мои не оправдались. И теперь я смогу переговорить с Дамианом, только если мне удастся его перехватить после встречи с Его Величеством.
— Чёрт! — уперев руки в бока, расстроено выдыхаю я. И усиленно осматриваю дверь в писках замочной скважины, даже несмотря на застывших в карауле гвардейцев.
— Хотите послушать о чём они говорят?
— Конечно, — прислоняюсь ухом, но двери закрыты так плотно, что слышно только «бубубу».
— Пойдёмте, я покажу, — машет мне парнишка, приглашая следовать за ним ещё выше на этаж. Причём по лестницам для прислуги, которые, я заметила, хоть круче и уже, но намного короче лестниц для господ. — Только сидите тихо, как мышка, — открывает он мне какую-то явно потайную дверь. — Там внизу всё слышно.
И запирает её за мной быстрее, чем я начинаю понимать, что сквозь большую круглую декоративную решётку в полу не просто попадает в комнатку свет, но и доносятся голоса.
Глава 47
— Дамиан, ты можешь предоставить любые доказательства. Хоть Ога, хоть Орта живьём призвать в свидетели, я буду стоять на своём, — звучит уверенный сильный голос Георга. — Но мой тебе совет: просто подожди год и, если сам к тому времени не передумаешь, она будет твоя.
— Год? — хмыкает Дамиан, когда я как раз опускаюсь на колени и его блондинистая макушка оказывается ровно подо мной. — А почему не два? Не пять? Почему год?
— Ты же уже выдержал один, — занимает Гошик большой неудобный стул, называемый у них тут трон. Небрежно разваливается. И смотрится вполне себе по-королевски на этом небольшом возвышении под балдахином. — Что тебе стоит пострадать ещё один.
— Я её искал.
— Что-то не очень усердно, — принимается Гошик равнодушно разглядывать свои ногти. — Ведь она пряталась в горах. В твоих горах, Дамиан. Недалеко от твоего замка.
— Ты лжёшь, — сжимая кулаки, качает головой Дамиан. — Она собиралась в другой мир. И я был уверен, что у неё получилось.
— Да, Катарина всегда была умненькой девочкой. Убедить тебя, чтобы ты её не искал и поселиться в твоих землях — это вполне в её стиле. И думаю, ей очень не понравилось, как ты оплакивал её отъезд.
«Умненькая?!» — едва не вырывается у меня. Но кажется, Ленка была права дважды: я к Катарине слишком придираюсь. А ещё, что не такой уж Дамиан и девственник.
— В Белом доме до сих пор с восторгом вспоминают твои «проводы любви». Хоть им и приходилось полным составом рядиться в чёрное. Но твои слёзы на пышной груди Худышки Джейн никого не оставили равнодушным, уверяю.
То есть Катька всё это видела ещё и своими глазами, как он «оплакивал» их любовь? Не удивительно, что ей не захотелось это рассказывать. И не мудрено, что захотелось его крови.
— Да как ты смеешь! — попрыгивает Дамиан как козлик. — Твоя шлюха до сих пор живёт в замке.
— Моя шлюха живёт в замке, потому что об этом попросила моя жена, — закидывает он ногу на ногу. — Моя. Жена. Чувствуешь разницу?
— Она ненавидит тебя. Ненавидит, Георг.
— Не тешь себя глупыми надеждами. Тебя она ненавидит не меньше. А ведь когда-то любила. Тебя любила, не меня. А теперь ненавидит нас обоих. Какая ирония, правда, Дамиан?
— Отдай её мне, Георг. Святыми богами прошу, отдай! — садится Дамиан на возвышение, хотя с моей высоты ощущение, что падает на колени. — Отдай по-хорошему.
— Неужели угрожаешь? — усмехается Гошан. — Я же сказал: через год, Дамиан. Приходи через год.
— Через год? Когда ты её обрюхатишь? Когда она станет матерью наследника, и никто, даже Святая Церковь уже не оспорит твоё право на неё? — то ли и правда понятия не имеет он о смертельной ране короля, то ли так искусно прикидывается, но вовсе не кажется мне осведомлённым.
— Да, это был бы идеальный вариант. Но знаешь, с наследниками порой возникают накладки. А вот после года в моей постели, она точно вряд ли вспомнит как тебя и зовут.
— Я был у неё первым, — подскакивает Дамиан. — Я, а не ты.
— Пусть тебя утешает эта мысль, — Явно Нарывающееся На Грубость Величество небрежно останавливает его носком сапога. — Пока будешь ждать своей очереди, — и встаёт. — Прямо думай об этом каждый день. Каждый раз, когда будешь долбить очередную шлюшку, помни о том, что и в этой дырке уже не раз побывали до тебя.
