— Садись, рассказывай, — предлагаю я ей место напротив себя за столом.
Честно говоря, в тот день, когда король не разрешил Барту встречаться с Марго, я ждала её заплаканную, расстроенную. Но она словно и не заметила, что там что-то произошло у генерала с королём. Мурлыкала себе под нос какую-то песенку, болтала о всякой ерунде. Беззаботность женщины, за чьей спиной есть мужчина, способный защитить её от любых неприятностей? Или счастье быть безмозглой?
Тогда я не заметила в ней никаких перемен. А вот после того, как мне пришлось сознаться, что на самом деле я не Катарина, что-то пошло не так: так сильно стало меняться её отношение ко мне. Так сильно она сама стала меняться.
Сейчас, пока она вяло тыкает пальчиком в знакомые и незнакомые мне фамилии и уточняет маленькие человеческие слабости господ из Совета, я думаю о том, что теперь мне ещё больше нравится генерал, но совсем перестала нравиться Марго. Насколько было плохо ему из-за решения короля, Марго он каким-то чудом уберёг от разочарований. А вот Марго… Туфельки, шляпки, чулочки, цветочки… Лёгкость, очарование, восторженность, мягкость, простота… Куда всё это девалось?
— Господин Фоль души не чает в своих детях, — с лёгкой небрежностью поясняет она. — Ковейн разводит герани, а Макрю — модник и развратник, его вы узнаете по платку на шее и обязательному цветку в петлице, — показывает она на себе, где именно будет цветок, а потом поясняет: — Он до сих пор не женат, но постоянно влюбляется в кого-нибудь в борделе. И в знак своей любви и преданности неделями носит этот цветок, посвящённый одной девушке… пока не влюбляется в другую. Особенно любит новеньких.
— Почему?
— Потому что они доверчивые. И каждая наивно верит, что Фоль в неё так влюблён, что женится, — презрительно поджимает она губы.
— А это можно? Жениться знатному господину на девушке из Белого дома? — я знаю, что «да», но мне любопытно как ответит она.
— Можно подумать, вы не знаете, — скептически фыркает Марго. — Это не приветствуется. На разведённых женщинах вообще жениться считается дурным тоном. А уж на тех, кто побывал в борделе — тем более.
— Посещать бордели, значит, ни Фогеттам, ни Советам не возбраняется, а жениться принято только на невинных непорочных аристократках?
— Белые дома для того и открыты, чтобы у свободных холостых мужчин была возможность удовлетворять свои потребности.
— Но раз девушки ждут и надеются, значит, некоторых влюблённых мужчин это всё же не останавливает? Особенно тех, кому плевать на мнение общества?
И, честное слово, не понимаю, чего уж такого я спросила, что она фыркает как лошадь. И всего лишь намекнула, что Барта это вряд ли остановит, но в ответ получаю очередной уничижительный взгляд да невнятное пожатие плечами.
— Меня знаешь, что возмутило? Что придумал Белые дома не повеса и любимец женщин Орт, а благочестивый и праведный Ог. Ему просто так не давали что ли? — ещё стараюсь я поддержать разговор и кошусь на иконку, хотя блондин на ней разумеется, красавчик. — Или ему тупо некогда было за кем-то ухаживать? Столько дел! Столько дел! А тут пришёл, заплатил и никаких проблем.
— Зато про Орта любят рассказывать всякие скабрёзные байки, — усмехается она. — Только они, возможно, не для ваших ушей.
— Это почему же? Да в нашем мире полно пошлых анекдотов, хотя мы не такие трепетные фиалки как здешние дамы, но, так и быть, тебе я их рассказывать не буду.
— Уж будьте добры, — хмыкает она.
Даже так? Так про мои уши это, оказывается, был сарказм?
— Мне не нравятся непристойные истории, — сообщает она таким тоном, что я понимаю: ей вообще всё, что бы я ни сказала, не нравится. — В Белом доме их вечно вспоминали к месту и не к месту. Это там такие россказни в чести.
— Ничего, найду я на них управу. Ты, главное только капли эти «грибные» не пей. И если забеременеешь от Барта…
— Ваша Милость! — вспыхивает она и зло сжимает губы, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться.
— Ой, ой, ой! Можно подумать, никто ничего не знает. И чего я такого сказала-то?
— Это не принято: вслух обсуждать такие вещи.
— Ещё скажи: у нас, у приличных женщин. Ага, с сиськами наголо ходить принято, а тут смотри-ка застеснялась она. Или у вас с Бартом какие проблемы? Ну, прости, если задела за живое.
И похоже действительно задела. Только в упор не пойму, чем. Я же за них всей душой. Гошку вон даже довела своими уговорами. Ревности своей наступила на горло. И всё не так.
— Так положено ходить, с голыми плечами, — подтягивает она за концы шаль, оставляя остальное без ответа. Носить платья с закрытыми плечами и нарушать установленные правила она наотрез отказалась, словно мне наперекор. Но холод — не тётка, и всё равно прикрывает плечи тряпкой с моего барского плеча.
— Я тебе всё же расскажу анекдот, — прямо бес толкает меня в ребро в ответ на такое ханжество. — Муж говорит жене: «Дорогая, сделай мне этот… ну как его…» Жена: «Хорошо, любимый!» Делает. Довольный муж после «дела»: «Да и чёрт с ним, с этим кофе!»
— Ваша Милость! — подскакивает Марго. — Это вульгарно, грубо и невоспитанно. Но для вас… — прямо вижу, что рвутся с её языка слова, но она всё же замолкает. Ты подумай, какая лицемерка!
— Что для меня? Норм? Сойдёт? Ну давай, договаривай. Скажи, не стесняйся, что не соответствую я тут вашим светским меркам. Не настоящая королева, обманка, простолюдинка. В общем, в пищевой цепочке вашего общества даже ниже тебя, а забралась на высшую ступеньку. Это же поэтому ты так брезгливо морщишься? А вовсе не из-за глупого анекдота.
— Ваша Милость, — аж белеют её губы от желания высказаться, но трусит.
— Что? Считаешь, не достойна я короля? Не заслужила? Не имела права? — усмехаюсь я. И что-то до чёртиков она мне надоела, ещё с ней переругиваться. — Ладно, давай вали уже, Марго. Заладила «Ваша Милость», «Ваша Милость», — взмахом руки гоню я прочь эту бордельную скромницу. И добавляю в спину, потому что выпросила: — Поди Тиз твой ненаглядный такой забавой как в анекдоте не брезговал.
— Король ваш ненаглядный не брезговал, — резко разворачивается она. И я аж немею от её дерзости, словно мне дали пощёчину.
— Ты подумай, как тебя с катушек-то сносит от одного упоминания бывшего мужа, — встаю, чтобы не возвышалась она надо мной так нагло.
— Дело вовсе не в нём. Но чтобы вы знали: я не смогу забеременеть. И Барт на мне никогда не женится, потому что король ему не позволит. Да, это вам удалось.
— Мне удалось? Интересно что же?
— Унизить меня достаточно. Дать надежду, а потом её забрать. Отомстить.
— Вот не лень же мне было заморачиваться, ещё мстить тебе. Не многовато ли чести? Не проще ли было просто позволить королю сделать то, что он и так собирался? Пусть бы вернул тебя назад в бордель.
