Мариэль, ставшая в госпитале неожиданно серьёзной, каждого больного подержала за руку. С удовольствием угостилась солдатской кашей. А сидя передо мной на коне, пока я произносил речь, что победить болезнь для нас сейчас важнее всего, потому что впереди нас ждут испытания посерьёзнее, так прямо держала спину и высоко голову, что я и сам рядом с ней казался менее величественным.
— Во имя страны! — завершил свою речь генерал Актеон.
— Во славу богов! — выкинув вверх правую руку дружно хором ответили ему бойцы.
На этом наша поездка в центральный гарнизон закончилась.
— Боюсь при такой кучности проживания, — уже на обратном пути высказывает свои соображения Дамиан, тяжело вздохнув, — они слягут все разом.
— Это и к лучшему, — чешет бороду едущий справа от меня Барт. — Раньше слягут, раньше встанут. И если мы будем тянуть время на переговорах, то к тому дню как они закончатся, наша армия снова будет в полной боевой готовности, а не похожая на прокисший кисель.
— Тогда надо отправить больных с первыми признаками болезни по всем гарнизонам, — соглашаюсь я. — Боюсь, время тянуть нам больше не позволят, решение принимать придётся быстро и сложно, но пока время у нас есть.
Машку едет отвозить домой Дамиан, а мы с Бартом к пяти часам, наконец, отправляемся в Белый дом.
И хоть я готов был ехать ещё вчера, ещё в шесть утра, и ни на секунду не забывал о своей Занозе, король я или не король? Мужик или не мужик? Не должен я показывать свою слабость. Наступить себе на виляющий хвост и не подавать виду. И хоть точно знаю, что сегодня я никуда без неё уже не уеду, соблюсти приличия обязан.
Уже и не помню, когда я последний раз так волновался. Уж точно не когда последний раз переступал порог этого весёлого заведения.
Но, даже несмотря на волнение, спинным мозгом чувствую неладное, едва встречаю на входе мадам Соню.
— Ваше Величество, — склоняется она в поклоне и словно старается не смотреть мне в глаза.
И я ещё не пересёк порог зала, но уже точно знаю, что Её здесь нет. Нет в зале, нет в комнатах, нет в здании, я чувствую это по той внутренне пустоте, что разрастается в груди, несмотря на то, что я ещё ничего не видел.
— Где она? — даже не оборачиваюсь я к даме-настоятельнице, осмотрев полупустой зал.
— Кто, Ваше Величество?
— Девушка. Блондинка, — стискиваю я зубы, ожидая ответа.
— Её забрала Её Сиятельство миледи Феодора, — склоняется мадам Соня ещё ниже, когда я всё же удивлённо оборачиваюсь, но глаза на меня по-прежнему не поднимает.
— Феодора?! Барт, — киваю я Актеону. Но он, не переспрашивая что мне надо, уже бежит по лестнице на второй этаж.
— Её Сиятельство миледи Элизабет Лемье тоже была с ней, и леди Эрмина.
— Когда?
— Утром, Ваше Величество, — не поднимая головы блеет мадам. — Увезли вместе со всеми вещами.
И хоть знаю, что врать она бы мне не стала, но всё же дожидаюсь, пока вернётся Барт.
— Пусто, — кивает он.
— Не может быть! Этого просто не может быть, — желая убедиться собственными глазами, поднимаюсь я за ним на второй этаж.
И этот перевёрнутый матрас, забытая расчёска со светлыми волосами и платье, то самое разорванное платье, в котором я её первый раз увидел, что Барт достаёт из тумбочки — всё вместе это так похоже на разорённое гнездо. И на то, что этот дом покидали в большой спешке.
— Значит, Феодора, — забираю я у Барта платье, с трудом сдерживаясь, чтобы не вдохнуть запах этой вещи.
Хотя уже запрыгнув на коня и засовывая его за пазуху, именно это и делаю. Оно пахнет её духами. Её любимыми духами. И этот запах заставляет меня так пришпорить коня, что, преодолев всё расстояние до замка в полный галоп, я отправляю коня на едва начавший опускаться мост и впиваюсь шпорами в бока, заставляя прыгнуть.
Пролетаю над пропастью с чёрной водой и спешиваюсь у крыльца, едва дожидавшись, когда весь взмыленный вороной остановится.
— Где она?! — вряд ли этот выкрик я обращаю к кому-то конкретному, хотя первой после служанки на него выскакивает именно Феодора.
— Георг, успокойся, пожалуйста, — кидается она ко мне.
— А спросил: где она? — замираю я в секунде от того, чтобы поднять руку на женщину и оттолкнуть с дороги.
— Она в своей комнате. Георг, выслушай меня! — но это уже звучит мне в спину. — Георг, ты должен нас выслушать! — бежит она за мной. Но, конечно, отстаёт где-то на первом же пролёте.
— Даша! — пробегаю я коридор и рывком открываю дверь в её комнату: — Даша!
— Ваше Величество, — оборачивается девушка, стоящая у окна.
— Конни?! — непонимающе трясу я головой. — Что ты здесь делаешь, Коннигейл?
Глава 24. Георг
— Георг, — хватается за косяк двери запыхавшаяся Феодора. — Мы сейчас всё тебе объясним. Эрмина, скажи ему!
— Георг, — не просто встаёт из-за стола, а словно материализуется в том месте ведьма, которую я до этого и не заметил. — Коннигейл, выйди, — царственно, невозмутимо выпроваживает она девушку. И указывает мне на стул. — Сядь, пожалуйста, Георг.
— Ага, сейчас, — киваю я, разворачиваясь к двери. — Так, Коннигейл, собирай свои вещи и вали отсюда. Ты, — киваю своей тётке, — выметайся следом за ней, и чтобы я тебя здесь в ближайшее время не видел. Где моя тёща? — оглядываюсь я, словно она могла спрятаться за шторой или под кроватью. — Уверен без Элизабет Лемье тут тоже не обошлось.
— Я здесь, Георг, — понурив голову, показывается она в двери ванной. — Туда же. С вещами на выход. А с тобой, — поворачиваюсь я к Эрмине, — разговор у меня будет долгий и неприятный.
— Георг, — попытку мадам Лемье что-то мне пояснить я пресекаю одним взглядом.
— Если ещё раз я услышу сейчас своё имя, вы отправитесь не восвояси, а в карцер, — дожидаюсь я, пока понурив головы они выйдут, и киваю своему бойцу. — Проводить до ворот.
Нарочито медленно закрываю за ними дверь и только тогда поворачиваюсь к ведьме.
— Плевать мне на эту самозванку. Где вторая девушка? Настоящая.
— Вторая? — непонимающе таращится она. — Какая вторая девушка?
— Ясно, а я-то думал диалог выйдет конструктивным, — возвращаюсь я к двери и теперь так же медленно и нарочито её открываю. — Прочь!
— Это и есть настоящая, и та самая девушка, — не двигается она с места.
— Я сказал: прочь! Собирай Машкины вещички, с сегодняшнего дня она будет жить со мной. И, клянусь, я брошу тебя в тюрьму, если ты хоть шаг сделаешь из Бланкаста. И даже если ты не замешана в её исчезновении, хоть волосок упадёт с головы той, которая одна боролась за меня до последнего вздоха, я прикую тебя цепями к позорному столбу на центральной площади и пусть каждый, у кого есть претензии к богам из-за болезней, холодов или по другим причинам — пусть каждый плюнет в тебя, чёртова ты ведьма.
