— Так, что сразу Косой? — лыбится Барт.
И явно они понимают, о чём говорят, лучше, чем я. Нет, я не ревную. Я просто сейчас заберу её домой и не выпущу оттуда. Никогда.
— Я же хотела предложить, — поворачивается она ко мне. — На счёт эпидемии…
— Нет, нет, Даша, — останавливаю я её рукой. — Все государственные дела завтра. Господа, — поднимаю я стакан. — Давайте, на дорожку и мы поехали. Завтра. Завтра, — снова останавливаю я Дарью, готовую возразить. — А сегодня и так был тяжёлый день.
И этот тяжёлый день, как я и мечтал, мы заканчиваем в нашей спальне.
Моя Заноза тихонько спит. Как всегда, на краешке, подложив под подушку руку. А я сижу на полу, прислонив голову к кровати, и не могу на неё насмотреться.
За окном хлопьями валит снег. В камине потрескивают дрова.
И не знаю чего уж страшного в этой зиме, лично для меня зима теперь означает счастье.
Глава 36. Даша
Привычка вставать рано из тех, от которых просто так не избавишься.
Кто рано встаёт, тот бабушка в поликлинику. Или арбузов на ночь наелся, как говорит моя Ленка. Мой случай из тех, кто на работу привык вставать.
И пока моя сказочка спит, я, сидя на подоконнике, уже и дырку на его могучей спине просмотрела, и письмо Ленке написала и кинула в бутылку, и даже душ приняла и оделась, рискуя разбудить своего короля. Но он только повернулся на другой бок. И так крепко спит, что даже целовать страшно — такой он сладкий. Пусть отдыхает, не буду будить.
Аккуратно закрыв за собой дверь, я иду по замку.
Нет, не бесцельно. Выясняю у прислуги, где поселили Конни и первым делом направляюсь в комнату засранки. Вот её не только разбудить, а даже сонную сбросить с кровати не жалко.
Жаль, что это не потребовалось. Вот верьте народной мудрости: кто рано встаёт, тот не опоздает. И я как раз вовремя.
Осторожно прикрыв за собой дверь, при полном параде, а именно в верхней одежде, Коннигейл де Артен явно собирается слинять.
То ли ей удалось подкупить выставленную охрану, то ли чем-то отвлечь, но ни одного гвардейца у гостевого крыла замка действительно нет. Вот только на её беду мне не спится.
— И далеко собралась? — опираясь плечом на косяк, жду я, пока она повернётся.
Конни вздрагивает на мой голос, а потом только медленно разворачивается.
— Лола?! — вроде как даже с облегчением выдыхает она. Не считает меня опасной? Или рассчитывает на мою доброту? Зря, зря, голубушка.
— Даша, — перегораживаю я ей проход. — Но для тебя Дарья Андреевна.
— Я оставила все твои вещи, — красноречиво оглядывается она на дверь. — И клянусь, не хотела причинить тебе никакого зла. Я же не знала, что ты настоящая. А когда ты той ночью исчезла, когда Ваби тебя увела, я подумала, что ты уже не вернёшься. Вот и решила попытать счастья и всё.
— Бедная овечка Коннигейл, — притворно вздыхаю я. — Или как тебя на самом деле зовут? И ничего-то плохого она никому не хотела.
— Увы, моя авантюра не удалась. И да, я поступила плохо, что выдавала себя за другую, — покаянно опускает она голову, а потом поднимает на меня ангельски кроткий взгляд. — Но я ведь не знала, может, ты и сама украла эти письма. Я считала, что ты тоже самозванка, просто удачливее меня — король так неприкрыто тобой заинтересовался. Ведь все говорили, что она умерла. Настоящая иномирянка. Спасла короля, но умерла. И возраста она была постарше, чем ты и я.
И будь я понаивнее, не будь у меня на руках кровь Марго, не отнесись я к той Марго с таким же вот пониманием, и я бы, наверно, дрогнула. Нет, не поверила, но дала бы ей шанс.
Но ничто не проходит зря. И та сучка Марго научила не только Конни прикидываться мной, но и меня быть жёстче. Да, я добрая, но не дура же.
— Ты мне зубы не заговаривай, — киваю я на дверь. — Возвращайся в свою комнату. Из дворца пока Его Величество тебе не позволит, ты всё равно не выйдешь. И пока мы не выясним кто ты на самом деле, и дёргаться не смей.
— Лола! — восклицает она, но тут же осекается. — Даша! Я и так расскажу всё, что ты хочешь знать: кто я, как оказалась в Литруме. Мне нечем похвастаться, жизнь у меня заурядная, но и скрывать нечего. Просто в Белом доме не принято говорить правду. Да, ты и сама не распространялась о себе, насколько я помню.
И такие у неё бровки домиком, глазки ясные, голосок чистый, что обнять, бедняжку, да плакать. Вот только я сыта ложью до некуда.
— Хорошо, Конни, я тебя обязательно выслушаю. Мы с Грифом тебя выслушаем. С Его Величеством. С генералом Актеоном, который, кажется, уже слышал от тебя одну историю и тоже очень правдивую. Как ты заботилась о нём и об их будущем с Марго. Как хотела им счастья. И как ты теряешь память, что всё вылетает из неё, испаряется, исчезает. Как жаль, — открываю я ей дверь, кивком головы предлагая зайти, — что второй раз он тебе вряд ли поверит.
Наивная. Или отчаянная. Она предпринимает попытку бежать. Но в дверях натыкается на каменную грудь невозмутимого Салазара.
— Ты и правда думала, что я пришла одна? — усмехаюсь я, и отворачиваясь от самозванки, углубляюсь в комнату.
Она сложила на столе аккуратной стопочкой письма, а рядом всё, что повытаскивала из карманов моей одежды.
— А может к чёрту любовь? — вскрикивает было плейер, но тут же затихает, так как заряд батареек в нём закончился, а новые вставить дремучая Конни не догадалась, хотя они лежат рядом.
— Всё хорошо ты держись! Раздевайся, ложись, раз пришла, — допеваю я, собирая свои вещи в обычный пластиковый мешок «а-ля большой супермаркет».
— Даша, пожалуйста! — даже без помощи Салазара возвращается Конни в свою комнату и только что не хныкает. — Отпусти меня. Я обещаю, что уеду из страны, и вы меня больше никогда не увидите.
— А здесь тебе разве не понравилось? — хмыкаю я. — Тепло, светло и мухи не кусают.
— Он же отрубит мне голову, — словно резко обессилев, садится она на стул.
— Правда? — притворно всплёскиваю я руками. — Скажу тебе по секрету, мне он тоже первым делом приказал отрубить голову, но у тебя я вижу, моих талантов ни на грош. Хотя мимикрировать ты приноровилась.
— Мими… что?
— Хрен во что! — подцепив пальцем за вешалку, закидываю я за спину пуховик. — Раньше надо было думать… как там тебя зовут на самом деле? Случайно не Годелин?
— Нет, — опускает она голову.
Удивила. Хотя не очень. Она же не идиотка, понимает, что опознать дочь императора проще пареной репы. Потому и бежать решила, что с самозванкой церемониться действительно не будут.
— И кто же ты?
— Коннигейл де Артен. Только в семье меня звали не Конни, а Гейл. Гейли, что значит, солнечная, — поднимает она голову. — Потому что вторую дочь герцога де Артен тоже назвали Коннигейл. И вот её звали Конни.
