— Гош, с нами отправится Барт. И не спорь, — вдоволь насладившись моими страданиями, возвращается Дашка в исходную позицию.
«Если бы со мной всё было так же просто, — усмехаюсь я на покачивание генеральской башки. — Но я так легко не отделаюсь. Это с Бартом она уже всё решила. Ему осталось только принять её выбор и смириться. Чего ждать мне: казни или помилования, я боюсь даже думать».
— А в-третьих? — уточняет Катарина.
— А в-третьих, — спокойно отвечаю я на её взгляд. — Мы проведём подготовительную работу, прежде чем вас туда отправить. Я слышал, ты там переписываешься с кем-то, книги получаешь? Твоих рук дело, Карл? — поворачиваюсь к фею, подозрительно прищуриваясь.
— Ничего незаконного, Ваше Величество, — не робеет парень. — Вон они лежат. Просто учебники всякие, тетради.
И у меня нет никакого интереса проверять что там за бумаги, а вот моя любопытная, с удивлением глянув на Катарину, подскакивает с места и тут же принимается их разглядывать.
— Так вот, казначей составит список ценностей, которые, как минимум, подписаны и, как максимум, именно из вашего мира….
— Так это же Ромкины учебники! — перебивает меня Дашка.
— Да, — кивает Катарина, — старые.
И я понятия не имею кто такой Ромка, но Катькины щёки, вспыхнувшие стыдливым румянцем, меня даже не удивляют. Интересно, ко мне или к этому Ромке моя заноза приревнует сильнее?
— Я могу продолжить? — выгибаю шею, чтобы глянуть на Дашку. — Или дать вам время поговорить?
— Продолжайте, продолжайте, Ваше Величество, — улыбается она, листая книгу с надписью: «Математика. Пятый класс». — Но лично я уже всё и так поняла, — звучит несколько двусмысленно, но в этом же она вся. — Список казначея нужно передать в мой мир. А Ромка по интернету посмотрит, что сколько может стоить. Правильно?
— Понятия не имею что такое «интернет», — киваю я, возвращая затёкшую шею на место. — Но главное, выбрать из списка вещи, с которыми не будет проблем, и найти наиболее быстрый и безопасный способ их обменять на ваши деньги.
— А моя задача? — снова подаёт голос моя неугомонная.
И мне всё же приходится развернуться всем корпусом, чтобы её видеть.
— Вам с Бартом придётся всё это провернуть, закупить и доставить.
— Серьёзно? — усмехается она. И я прекрасно понимаю, что вложено в эту усмешку: «Неужели ты меня вот так просто отпустишь? Да ещё на такую авантюру?»
— Для этого с тобой и будет Барт, — и сам себе не верю, что я это говорю.
И сильно сомневаюсь, что она поверит в мою неожиданную беспечность. Но я всё равно решил попытаться. Потому что должен её чем-то занять. Чем-то настоящим, где без неё никак не обойтись, тем более, что она сама всё это придумала.
А иначе… она обязательно увяжется со мной на встречу с Императором.
На аудиенцию, с которой я могу не вернуться. На разговор, что развяжет войну.
Судя по тому, что доложила наша разведка, Филипп настроен очень решительно в этот раз. Он готов поступиться своими принципами. Нет, нас не примут с распростёртыми объятиями в состав Империи, даже если я соглашусь — нас поработят. И между позором и войной, я уже выбрал войну.
Я наступил Филиппу на больную мозоль — вернулся к старой религии, когда он так решительно навязывал всему миру новую, являясь её ярым приверженцем. Я попрал его святыни, нарушил священные заповеди. Только за одно это он меня никогда не простит. В этот раз мирного решения конфликта не будет. В данных условиях его просто не может быть.
А значит моей взрослой девочке пока безопаснее в своём мире с Бартом, делами и кучей денег, или им обеим — здесь, в замке, в укреплённой и хорошо защищённой столице, чем там, рядом со мной.
— А когда казначей подготовит список экспонатов сокровищницы? — отвлекает меня голос Катарины от откровенного разглядывания моей красавицы, кокетничающей под моим пристальным взглядом. И волосы она за ушко убрала. И палец, чтобы перевернуть страницу послюнила. И серёжку поправила. И даже стрельнула взглядом, заставившим меня задержать дыхание.
— На днях, — нехотя отвернувшись, ещё успеваю я ответить.
— Ты решил открыть сокровищницу?! — голос Феодоры, застывшей на входе, похож на петушиный крик. — Георг, ты решил осквернить память предков?
Глава 47. Георг
— Память предков, — хмыкаю я. — Это всего лишь запылившиеся от времени побрякушки, дорогая тётя, а не могилы, на которых я решил устроить пирушку.
Понимаю, что вышло резковато. Только я ещё не простил её за «куриный переполох». Да и никогда, наверно, не прощу. И пусть вышло даже грубо, но зато мой ответ заставляет её опомниться и снизить тон.
— Георг, — садится она рядом, покорно сложив на коленях руки. — Мальчик мой, прости мне мою дерзость. Но как твоя крёстная мать, как человек, которому твои родители когда-то доверили заботу о тебе, я не могу промолчать. Я просто хочу тебе напомнить, что ни разу, ни один Рекс до тебя, как бы ни была тяжела его доля, не позволил себе прикоснуться к накопленным предками богатствам. Каждый из них только привносил. Но брать…
— Тогда позволь и я тебе кое-что напомню о наших предках, Феодора, — встаю я. — Они завещали нам беречь и продолжать свой род. Именно для этого и оставил Первый Рекс в хранилище свой вклад золотом. Именно для того случая, когда наш род встанет перед выбором: существовать или пасть, каждый из правителей пополнял эту копилку. Так оглянись вокруг. Сколько Рексов ты видишь?
— Да, ты остался один, Георг, — кивает она, когда я расхаживаю по гостиной, среди молчаливо притихших слушателей.
— Я не просто один, Феодора. Я — последний, — засовываю я руки в карманы. — Роберт потерял не только право на престол, но и имя. И он и его дети теперь де Фалькон. Таирий принял постриг, более того, он архиепископ, а значит ни при каких условиях не может быть монархом. А твой сын…
— Да, он не Рекс, — не шелохнувшись, смотрит она на меня со своего места.
— Не Рекс, и ты не смеешь мне указывать, какое я должен принять решение. А я не обязан никому отчитываться, почему я его принял. Будь ты мне хоть дважды тёткой, хоть трижды матерью, не обязан. Потому что я — король этой страны. Я отвечаю за её судьбу. Я — тот, кого будут судить потомки. И только я решаю, как распорядиться тем, что оставили предки последнему из рода Рекс.
— Прости, — опускает она голову. — Я просто…
— Нет, не просто, Феодора. Вы устроили у меня за спиной «куриный переворот». И в это непростое время умудряетесь создавать мне ещё больше проблем.
Я даю ей возможность ответить, но она не может говорить. У Железной Феодоры трясутся губы, на глаза набегают слёзы, но её песню, как обычно, подхватывает подруга.
— Георг, мы хотели, как лучше, — за её спиной кладёт руки на спинку дивана хозяйка этого дома, Элизабет Лемье.
