— Шарли, — перебиваю я её пламенную речь. — Это ложь и откровенный подлог.
Глава 59. Георг
— Считаешь это низко? — хмыкает она. — Ты, бывший наёмник с меткой смертника на теле, убивавший людей, продававший чужие тайны, не чуравшийся любой грязной работы, считаешь, что будущее целого континента не стоит одной маленькой лжи?
— Не важно, что считаю я, Шарли. Важно, что ты спрятала в рукаве, чтобы заставить меня это сделать, — встаю я, чтобы выдохнуть и посмотреть: мне кажется или мы, действительно движемся.
— На самом деле я собиралась тебя просто уговорить. Убедить и ничего более. В конце концов, ты ничем не рискуешь…
Раскат грома заставляет её вздрогнуть и замолчать. А меня удивиться тому, что буквально в двух сутках пути отсюда, в столице, лежит снег, а здесь лето не просто не сдало свои позиции, оно словно и не знает, что наступает зима.
— Ты ничем не рискуешь, Георг. Даже если настоящая Годелин вернётся, ты всегда можешь свалить на меня, что это я ввела тебя в заблуждение.
— Я рискую, Шарлотта. Рискую. Всем. Своей жизнью, своим счастьем, своей честью. И ни при каких условиях не могу принять твоё предложение.
— Не торопись, Георг. Оно без срока давности, — усмехается она, глядя на мечущихся чаек, которые под порывами такого ветра вот-вот полетят хвостами вперёд.
И слово «не торопись» определённо вызывает у меня оскомину.
— Есть ещё одно «но» — разворачиваюсь я. — Я уже обручён, Шарли. Обручён. Влюблён. Покорён. Я сделал предложение, получил согласие. И ни при каких условиях не изменю принятое решение.
— Обручён, влюблён, — хмыкает она. — Когда-то я любила так, что готова была бросить всё ради испепелявшей меня страсти. Но всё проходит, Георг. Заживают даже шрамы на сердце. Увы, с тех пор я не верю ни в какую любовь. Я не растопила лёд в его душе. И твоя любовь однажды пройдёт. Простишь ли ты себе тогда эту любовь, эти неуместные для монарха чувства, когда твоя страна будет истекать кровью под гнётом Империи Пяти? Найдёшь ли оправдания тому, что просто увлёкся, поставил будущее страны против своей страсти… и проиграл?
— А ты простишь себя за то, что изменила человеку, который безоговорочно тебе доверял?
— Я оставлю это без комментариев. Не хочу, чтобы ты думал обо мне хуже, чем я есть, — встаёт она, чтобы посмотреть на разбушевавшуюся стихию.
— И я имею в виду не Брина, Шарлотта, — встаю я с ней рядом. — А твоё предложение мне. Не думаю, что Теренс согласится выдать любую самозванку за свою единственную дочь.
— Теренс стар, слаб и болен, — тяжело вздыхает она. — И тебе, кстати, придётся заночевать здесь. Если в такой шторм, конечно, получится уснуть. Капитан принял решение выйти в открытое море. А я доверяю своему капитану. Пока шторм не утихнет, мы не причалим.
— Надеюсь, ты не собиралась меня похитить?
— Нет, Георг, — улыбается она. — И заметь, я не ставлю тебе никаких условий. Я просто прошу подумать. И не буду скрывать почему мне нужен именно ты.
— Я и так это знаю, Шарли, — и, глядя на её потупленный взгляд, на опущенные ресницы я вновь вижу лишь испуганную девочку, ничего не могу с собой поделать. — Мне доверяет твой муж. И вам нужно от Абсинтии то, чего нет ни в одной другой стране — магия.
— А ещё прогресс, который она несёт. И возможности, которые откроются перед нашими объединёнными державами. От Маратона до Трэса плыть в два раза меньше, чем ехать до вашей столицы. И ты видишь — этот путь есть. Нам никто будет не нужен, если мы объединимся. Вам больше не придётся бороться за свою независимость и права. Мы можем весь мир поставить на колени.
— И всё же ты меня соблазняешь, — улыбаюсь я, чтобы её смутить.
— Совсем чуть-чуть, — улыбается она в ответ и старается сдержать очередной тяжёлый вздох, но у неё выходит плохо. Как, впрочем, и с дипломатией, и с уговорами. Ведь на самом деле, этой гордой яворке всего лишь нужна помощь.
— Я хочу предложить тебе показать Теренса нашим лекарям. И для начала хорошо поискать Годелин. С моей помощью, конечно. Есть у меня непроверенные данные, что, скорее всего она жива, — не хочу я быть категоричным, хотя уверен, что раз Эрмина её искала, значит, так и есть: дочь Теренса жива.
— И что? На настоящей Годелин ты женишься? — звучит в её голосе надежда.
— Нет, — улыбаюсь я.
— Тогда ты крупно рискуешь, — качнувшись, вцепляется она в мою руку острыми коготками. — Я ведь могу сосватать её Филиппу де Госсу. А если он окажется не настолько щепетилен…
Но мой смех не даёт ей возможности договорить. Искренний смех.
Всё же она как была, так и осталась девушкой с яворского аула. И Трэс не то место, где она научилась бы по-настоящему интриговать. А Теренс Справедливый не тот человек, что мог бы научить её этому.
И объяснить, что набожный чистоплюй, до мозга костей голубых кровей аристократ Филипп де Госс не рискнёт даже пустить на свой порог эту «черномазую», не то что будет выслушивать сомнительные предложения этой сверкающей глазами деревенщины.
Орт! Не собирался я влезать в это расследование исчезновения наследницы Императора Трэса, мне и без того проблем хватает, но так и знал, что в стороне остаться не получится.
— Я помогу тебе, Шарли, помогу, — дружески похлопываю я по её руке, хотя она так и не научилась говорить "спасибо".
— Я прикажу проводить тебя в комнату, где можно переночевать, — щёлкает она пальцами служанке.
— Надеюсь, там есть защёлка? И ты не придёшь ко мне прятаться под одеялом от грозы? — просто нравится мне её донимать.
— И не мечтай, — фыркает она как кошка, но даже сквозь смуглую кожу заметно, как краснеет. — Но на случай, если тебя укачает, блюй, пожалуйста, в иллюминатор. Не хотелось бы, чтобы ты испачкал ковёр.
— И не надейся. Твой подвиг я не повторю, дочь маленького, но гордого народа, — ржу я, напомнив ей как тяжело ей дался её первый путь до Трэса. — Спокойной ночи, восточная принцесса. И будь готова, едва гроза утихнет, отправиться в путь. Если ты, конечно, не боишься заразиться ветрянкой и действительно хочешь помочь своей стране. Мне тут с тобой засиживаться некогда.
— У тебя переговоры с Империей Пяти?
— Нет. Меня ждёт девушка, к ногам которой я положу весь мир даже без поддержки Трэса, если она попросит. Весь мир, а не какую-то жалкую Империю Пяти. И сделаю это даже не задумываясь. Но знаешь, за что я её люблю? За то, что она никогда и не попросит.
Я ухожу. Но, конечно, ночевать на этом старом корыте не собираюсь. Потому что доверяю капитану своего судна сопровождения куда больше, чем капитану Шарли.
Осыпаемый снопом солёных брызг, я перебегаю на свою посудину по абордажному мостику, и пока мы лавируем, подгоняемые волнами, думаю только об одном: быстрей бы домой.
