— Сегодня ещё нет, — улыбаюсь я, запивая свой кусок вином.
— Я так люблю тебя, Гош, — тянется она губами. Жирными, испачканными в соусе, но боги, какими же желанными. И мычит недовольно, ни за что не соглашаясь прерывать поцелуй.
— Как же я тебя люблю, вредина моя, — всё же заставляю я её подчиниться. Но лишь для того, чтобы засунуть ей в рот ещё кусок мяса, пока оно не остыло.
И пока я подбрасываю дрова в камин, дальше она ест сама, пытаясь говорить с набитым ртом.
— И как ты думаешь, что им было надо от этой Конни? И зачем они её отпустили? Шпионить за тобой? Проникнуть во дворец? Выведать все твои буржуинские тайны? Прикинувшись мной, это было бы совсем и не сложно.
— Это первое, что приходит на ум, да, — возвращаюсь я на своё место. — И что тобой она прикинулась уже по ходу, импровизируя. А когда ты нашлась, решила сбежать.
— И свободу во дворце ты ей щедро предоставил, пока меня тут не было. Хожу, куда хочу. Беру, что плохо лежит, — кивает она. — Для шпионки самое то.
— Только вот не нравится мне эта версия. Совсем, — подливаю я ещё вина. — И Грифу тоже не нравится. Что-то в ней нелогично, неправильно, не бьётся.
— А сама Конни, конечно, ничего не рассказывает? Даже под пытками?
— Какая ты у меня всё же кровожадная, — улыбаюсь я, когда засовывая в рот очередной кусок густо-красного мяса она делает зловещее лицо. — Вот то и странно, что сама она ничего не помнит. Уж поверь, мы умеем выбивать признания, — и я не хочу уточнять как, но уверен, что Гриф сделал всё возможное.
— И она ничего не вспомнила?
— Ничего. Ей кажется, что она из Бриденса сразу рванула в Литрум, а в Аденантосе даже не была. Но в Белом доме она оказалась в один день с тобой. Появилась так внезапно, что никто не видел как, откуда и на чём она приехала. Без вещей. В одном платье.
— Тогда неудивительно, что Эрмина решила, что она — это я. И не только Эрмина. Что-то нечисто с ней.
— Ещё как нечисто, — допиваю я своё вино.
— А пожар? Это она его устроила? — жуёт Дашка.
— В Диграфе сомневаются. Говорят, она прибежала, когда пламя уже занялось. И она бросилась в дом, но сквозь пламя пробиться не смогла. Билась, рвалась, но её удержали.
— Она могла поджечь, выйти, а потом прибежать вместе со всеми и изображать горе, — неожиданно наливает она себе воды.
— В том-то и дело, — помогаю я ей, отодвигая бокал с вином.
— Не хочу, оно кислющее, — отвечает она на мой удивлённый взгляд. — В том-то и дело, что?
— Не изображала она горе. И не горевала вовсе. Плевалась. Проклинала их там всех.
— А рвалась, видимо, за ценностями?
— Возможно, — выдохнув после обильной трапезы, откидываюсь я к креслу, что стоит позади. — А Шарли что-нибудь новое у неё узнала? Про Годелин?
— Ничего, — сыто выдыхает и моя заноза. — Но я боюсь, как бы она не предложила ей роль своей падчерицы. Так что ты не расслабляйся. Погоди, ещё будет тебя уговаривать жениться на ней, — улыбается моя коварная. И как же приятно, что хоть о встрече с Шарли я все успел ей рассказать. — Шарли сказала, что она очень похожа на Годелин.
— Ох, чует моя задница, что замешан в исчезновении Годелин Филипп. Вот только чего ж он тянет? — потягиваюсь я, хрустя шеей.
— Как чего! Поди придерживает её как козырь в рукаве. Ты же сам говорил, что он умеет быть очень убедительным, — озвучивает Дашка мои мысли. — Знает, что ты обратишься за поддержкой к Теренсу. Вот и будет выменивать их помощь на дочь.
— Вот только не знает, — наклоняюсь я к столу, чтобы прошептать ей эти слова, — что ни в чьей помощи мы не нуждаемся. И что это Трэсу мы нужны, а не он нам.
— Думаешь, мы обойдёмся своими силами? — с сомнением прищуривается она.
— Доверься мне, — подмигиваю я, наливая себе ещё вина.
— Всегда, мой король! — смотрит она так, что мой поздний ужин, кажется переворачивается.
— Но тебя я с собой все же возьму, — улыбаюсь. — Познакомлю с Робом. А то когда ещё представится такая возможность.
— Действительно, когда ещё следующий международный конфликт назреет, — улыбается она в ответ. — Но скажи честно: ты просто боишься, что я сбегу к Брину, едва ты отправишься на войну.
— Скажу тебе больше. Я даже приказал открыть границу, чтобы он трусливо сбежал от тебя сам.
— А ты хитрец, — прищуривается она.
— А то, — усмехаюсь я. — От конкурента в виде Барта я уже коварным образом избавился. Грифу, если что, просто клюв откручу. Кто там у нас ещё?
— Так я тебе и сказала, — улыбается она. — Кстати, как там наша подруга Марго?
— Вот действительно кстати, — делаю я глоток. — Тут пока меня не было, говорят, к ней бывший муженёк приходил. Каждый день навещал в тюрьме. Несколько прошений написал на моё имя с просьбой её освободить.
— И ты сжалился? — недоверчиво хмурится она.
— Конечно, — развожу я руками. — Я вообще жалостливый. Поэтому решил сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. А именно: поженить их с Марго. И поставил условие после этого в двадцать четыре часа покинуть столицу и вообще территорию страны без права въезда.
— А уже говорила тебе, что тебя люблю? — вскидывает она голову.
— Никогда, — качаю я головой.
— Мой король, — ползёт она ко мне на коленях. — Но раз они свалят, это же значит, что замок де Амвон будет пустовать? Правда? Я так тебя люблю! Он так нам нужен под приют!
— Ах ты, жопа! — подхватываю я её под ягодицы.
— Но-но! Жопка! — кладёт она свои руки на мои. — Но, если мы каждую ночь будем столько жрать, скоро она точно разрастётся до неприличных размеров.
— Ешь, ешь, жопонька моя, — улыбаюсь я.
— Подлец, — снова хитро прищуривается она. — Хочешь, чтобы я растолстела и под этим предлогом меня бросить?
— Нет, но надеюсь тебя бросит Брин. И тогда я избавлюсь от последнего конкурента, — подхватываю её на руки. И с трудом, но всё же встаю вместе с ней. — Надеюсь тогда, наконец, вздохну спокойно и буду владеть тобой единолично.
— Погоди, — смеётся она, — сейчас только разгоню желающих, что ждут там своей очереди. Скажу, что сегодня им точно ничего не достанется.
Помогаю ей снять платье. Помогаю ей забраться на кровать. И скинув свои вещи, блаженно растягиваюсь рядом с ней под одеялом.
Закрываю глаза, когда она ложится на моё плечо. Ёрзает, пока не находит удобное положение. И глубоко вздохнув, затихает.
Громко тикают часы. Потрескивают свежие дрова в камине. В трубе гудит ветер. В окно бьётся колючий снег.
Ну, здравствуй и спокойной ночи, моё простое человеческое счастье!
