— Понятно. — Несколько секунд в трубке было тихо. Анне казалось, что она слышит, как полицеймейстер барабанит пальцами по столу, как барабанил по папке Сантесон в допросной. Она почти видела его худые пальцы на полированной поверхности.
— Вот как я смотрю на все это, Анна. — Голос стал подружелюбнее. — Хенри Морелль руководил полицией Неданоса двадцать пять лет, и за все время на него не поступало ни письменных, ни устных жалоб от других полицейских. А вы занимаете должность чуть больше недели… — Он не закончил фразы. — Хенри Морелль надежный товарищ. У него отличная репутация в полицейских кругах, много связей и в администрации, и за ее пределами. Мой вам совет: немедленно помиритесь с ним. Как только. — Начальник полиции помолчал, барабанная дробь вернулась. — Как только вы это сделаете, отправьте мне все материалы касательно смертельного случая, который вы расследуете. Я уважаю ваш опыт и хочу, чтобы вы объяснили, какие обстоятельства заставляют вас сомневаться, что это самоубийство. Если ваша точка зрения не покажется мне убедительной, я немедленно закрываю дело. Я достаточно ясно выразился?
Закончив разговор с полицеймейстером, Анна сделала еще одну попытку дозвониться до Агнес. Она снова и снова нажимала на кнопку вызова и в конце концов наговорила сообщение, хотя Агнес терпеть этого не могла. “Это мама. Позвони, когда прослушаешь. Очень важно”.
Какое-то время Анна сидела молча, пытаясь собраться с мыслями. Сначала газетная статья, потом известие о том, что Сантесон не намерен закрывать дело, а под конец — выволочка от полицеймейстера. Что ж такое, господи! А если не дозвониться до Агнес, все станет еще хуже. Ее мысли прервал звонок по внутреннему телефону.
— Это из приемной. К вам посетитель. — Женщина на том конце положила трубку, прежде чем Анна успела спросить, о ком речь. Делать нечего; Анна отправилась вниз, к стойке приемной. По дороге она прошла мимо кабинета Морелля. Морелль смотрел на экран компьютера и делал вид, что не замечает ее.
Посетителем оказалась невысокая блондинка лет тридцати, одетая в джинсы, сапоги и толстый вязаный свитер.
— Здравствуйте, меня зовут Лиза Савич. Я на днях звонила, насчет отца.
Анна на пару секунд впала в ступор.
— Юакима Рюландера, — уточнила женщина.
— Да! Вы же хотели забрать вещи, — вспомнила Анна — информация достигла наконец нужного центра в мозгу. — Боюсь, там в основном всякий хлам.
Женщина кивнула.
— У меня еще одно дело. — Она бросила многозначительный взгляд на дальний конец стойки. Обе секретарши даже не пытались сделать вид, что работают. Анна посмотрела на экран своего мобильного. От Агнес ничего. Черт, черт!
— У меня сейчас не очень со временем, — сказала Анна. — Можете прийти завтра? Вы тут в городе остановились?
Женщина кивнула.
— Сняла номер в “Естис” на неделю. В девять утра будет нормально?
— Да, вполне. Тогда до завтра.
Они распрощались. Анна гневно взглянула на подслушивающих. Обе секретарши нахально воззрились на нее в ответ.
— Еще немного, и перестанешь контролировать участок, — пробормотала она про себя. Если бы Хокан разговаривал с ней, он сказал бы то же самое.
Анна стала подниматься в кабинет, на ходу проверяя мобильный. Агнес молчала. Может, позвонить в школу, попросить кого-нибудь из секретариата привезти ее? Нет уж, лучше съездить самой. Но сначала выполнить обещание, данное полицеймейстеру.
Анна остановилась у кабинета Морелля. Сквозь стеклянную стену ей было видно, как он сидит, слегка склонившись над компьютером. Анна постучала.
— Войдите! — отозвался Морелль официальным голосом.
Анна набрала в грудь воздуху. Пора принять горькое лекарство.
Когда она вошла, Морелль даже не оторвался от экрана. Печатал он одним пальцем, не спеша. Анна огляделась в поисках стула для посетителей, но стулья куда-то делись. И вряд ли Морелль вынес стулья просто так. Анна должна стоять, должна позориться, прежде чем Морелль соизволит заговорить с ней. Она уловила движение за стеклянной стеной. На середине лестницы стояли обе дамы из приемной, к ним присоединилась наглая блондинка, которая передразнивала заикание Анны. По коридору медленно шли в своих “биркенштоках” двое следователей с кружками кофе, призванными замаскировать истинную цель прогулки. Все эти люди явились, чтобы увидеть, как Морелль поставит ее, Анну, на место. Она услышала шепоток и повернулась, чтобы закрыть дверь.
— Дверь можно оставить открытой, — сказал Морелль, рассеивая любые ее сомнения по поводу происходящего. Анна ощутила, как в ней набухает гнев, как пульсирует жилка на виске. Но она должна контролировать себя, должна подчиняться приказам. Морелль все еще смотрел на экран.
— Хенри, — начала Анна, — я подумала, нам надо кое-что прояснить. — Она покосилась на открытую дверь; шепот стих. Щеки и шея горели от унижения. Морелль наконец поднял глаза и снял очки.
— Да, Анна. О чем ты хотела поговорить?
— Ну, мы, кажется, не очень удачно начали, и й-ях… ах… — Анна сделала паузу, вдохнула, чтобы пресечь заикание, но стало только хуже. Ей показалось, что с лестницы доносится хихиканье.
Морелль кивнул ей с отеческим выражением, которое больше не казалось ей приятным.
— …ах…ах… — Заикание не сдавалось, голосовые связки превращали дыхание в серию мелких ахов.
Анна перевела взгляд с Морелля на фотографии, во множестве висевшие на стене позади него. Трюк, призванный заставить мозг переключиться на новую, более эффективную связь между мыслью и речью.
Взгляд упал на групповое фото. Трое мужчин в костюмах и один в форме. Посредине Хенри Морелль. Стоявший рядом с ним почти лысый человек со знакомым лицом вручал ему медаль — вероятно, ту самую, что висела рядом с фотографией. Под эмблемой прокуратуры шла золотая гравировка “За безупречную службу в судебных органах”. Рядом с Мореллем стоял главный прокурор Торд Сантесон.
Все вдруг встало на свои места. Возобновление расследования, газетная статья, разговор с полицеймейстером. Это не невезение, не просто неудачное стечение обстоятельство, и не случайно на нее пролилось столько дерьма. Все было спланировано, и спланировано кем-то, кто вознамерился добраться до Анны. Пульс уже не стучал в висках — он гудел во всем черепе.
— Так что ты хотела мне сказать? — Хенри бросил взгляд сквозь стеклянную стену, в коридор. Углы губ поднялись в торжествующей улыбке, которая застыла, едва Хенри встретился с Анной глазами.
— У тебя ровно десять минут, чтобы собрать вещи и покинуть мой участок. — Анна призвала на помощь все свое спокойствие. — Не пойдешь сам — я тебя собственными руками поволоку вниз по лестнице.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и вышла. В дверях задержалась и посмотрела на полицейских на лестнице. Их лица удивительно напоминали скворечники.
— Эй вы. Вас же Фрида зовут? — Анна махнула женщине, которая высмеивала ее заикание. — Даю вам и вашей компашке тридцать секунд, чтобы вернуться к работе. Если не хотите, чтобы вас сию минуту уволили. Это понятно?
