Карл ведет машину на большой скорости, но хорошо, и примерно за час они одолели по магистрали сто десять километров, свернули на шоссе № 20 и теперь, руководствуясь указателями, направляются к Хеллевикснесу. Опять нахмуривает, думает Карен, наклоняясь вперед, чтобы глянуть на серые тучи, которые приползли с запада и сгущаются у них над головой.
— Это случайность? — спрашивает Карл, бросив взгляд на навигатор. — В смысле, фамилия у них Хеллевик, а живут они в Хеллевикснесе.
— Вряд ли. Я слыхала, муж Венке происходит из весьма солидного рода, говорят, когда-то они всем городком владели. Но это ведь не редкость.
— Здесь, может, оно и так, но не на Фриселе. Там у каждого только один собственный участок. И то не всегда.
— Да уж, вы, фрисельцы, манией величия не страдаете. Да и особым рвением в работе тоже не отличаетесь, — добавляет Карен, насмешливо взглянув на Карла.
Карл фыркает с наигранной горячностью. Он и раньше это слышал: чем дальше к северу живешь на Доггерландских островах, тем более работящим и порядочным тебя считают. Обитатели Ноорё, преимущественно люди с норвежскими и шведскими корнями, по сей день слывут усердными, немногословными и богобоязненными, тогда как обитатели самого южного острова, имеющие корни в Дании и Нидерландах, считаются легкомысленными и ленивыми. Посредине расположен Хеймё с его злополучной смесью британских, скандинавских и континентально-европейских кровей. Народ стекался сюда с разных концов и по разным причинам. Вероятно, давным-давно Хеймё действительно служил убежищем для многих, кому по тем или иным причинам пришлось спешно покинуть родину, хотя вряд ли в таких масштабах, как повествуют побасенки. И пусть даже количество воров, убийц и прочих лиходеев никогда не было так велико, как твердят россказни, главный остров, по словам соотечественников с Ноорё и Фриселя, населяют в основном рыбаки-браконьеры, землевладельцы, судовладельцы и прочий люд, который ловко живет за счет других. И хуже всего, конечно, дело обстоит в столице, в Дункере.
Иными словами, Доггерланд придерживается той же иерархии козлов отпущения, что и большинство других стран: тяжкий труд на севере, лень на юге, а столица битком набита мошенниками да спесивцами.
— Ну понятно, — ворчит Карл Бьёркен, — дочке Акселя Смееда требовался муж под стать. Когда родилась и выросла с серебряной ложкой во рту, за голодранца замуж не пойдешь. Зуб даю, они тут в деньгах купаются.
— Давай спросим, — сухо роняет Карен.
Но как только они въезжают в ворота владений четы Хеллевик, становится ясно, что семейство впрямь купается в деньгах, если и не в буквальном, то по крайней мере в фигуральном смысле. Возле теннисного корта справа от подъездной дороги есть и раздевалка, и двухъярусные трибуны, а бассейн в форме боба по другую сторону — самый большой, какой Карен доводилось видеть на частной земле. При виде вышки для прыжков высотой с двухэтажный дом Карл что-то бормочет про дядюшку Скруджа. Они продолжают путь между внушительными усадебными постройками и паркуются у медного фонтана в конце дороги. Карл глушит мотор и, наклонясь вперед, через лобовое стекло окидывает взглядом фасад дома.
— Думаешь, тут можно стоять? Или нас с черного хода ждут, а?
Карен не успевает ответить, потому что из-за угла выходит высокая женщина, останавливается у подножия великолепной лестницы. Следом за нею бегут два мокрых йоркширских терьера; при виде посетителей обеих собачек мгновенно охватывает радостный восторг. Заливаясь счастливым лаем, они мечутся меж хозяйкой и Карловой машиной. Позади них Карен замечает еще одну собаку — столь же мокрого, но куда более спокойного ирландского сеттера. Он подбегает к хозяйке, садится рядом, а она машинально кладет ладонь на его темно-рыжую голову.
Карл и Карен открывают дверцы и выходят из машины.
34
— Добро пожаловать! — кричит Венке Хеллевик. — Ну-ка, уймитесь!
Она не идет навстречу посетителям, но широко улыбается, и они спешат поскорее пожать ее протянутую руку. Карен старается украдкой рассмотреть сестру Юнаса Смееда. Очень светлые волосы аккуратно собраны на затылке в пучок, одета тоже аккуратно: белая водолазка, темно-зеленый жакет, зеленая клетчатая юбка чуть ниже колен, неброские жемчужные серьги в ушах, ногти покрыты бледнорозовым перламутровым лаком. Единственное нарушение стиля — ноги, тонкими стебельками торчащие из свежевымытых резиновых сапог.
Они пожимают ей руку, представляются.
— То-то мне показалось, я слышу автомобиль. Мы только что вернулись с небольшой прогулки, пришлось отмываться в черной кухне. Ну, я же сказала, хватит скакать! Хотите кофе? Или, может, чаю? Вы наверняка жутко устали с дороги. Нет, фу!
Последний возглас, неожиданно энергичный, адресован ирландскому сеттеру, которому явно невдомек, почему именно сейчас нельзя стряхнуть с себя воду. Венке Хеллевик ведет их вверх по широкой лестнице, открывает украшенные богатой резьбой двойные двери из массивного дуба. Из-за контраста между осенним солнцем и сумраком внутри Карен лишь спустя несколько секунд видит, что весь огромный холл укрыт пластиком и картоном. Среди нагромождения стремянок, банок с малярной краской и шпаклевкой, валиков и кистей стоят двое мужчин в белых комбинезонах, что-то обсуждают с третьим, очень высоким мужчиной в синем костюме. Вид у всех троих огорченный, один показывает на потолок.
— Прошу прощения за беспорядок, у нас случилась протечка в одной из верхних ванных, поэтому приходится ремонтировать весь холл. Дорогой, полиция приехала, иди поздоровайся, прежде чем уезжать!
Разговор с малярами быстро заканчивается, высокий мужчина подходит к ним, с любезной улыбкой пожимает руку сначала Карен, потом Карлу.
— Магнус Хеллевик, — представляется он. — Если я правильно понял жену, вы здесь по поводу кошмара, случившегося с Сюзанной.
— Совершенно верно, нам необходимо поговорить с как можно большим числом людей, знавших ее, — говорит Карен.
— Не уверен, что от разговора со мной будет польза, но я к вашим услугам и в таком случае прошу начать с меня. Мне нужно в Равенбю, по неотложному делу, вообще-то я давно должен был уехать, но, как видите, у нас тут возникли проблемы.
Жестом показывая на краску и стремянки, Магнус Хеллевик смотрит то на Карла, то на Карен, будто прикидывает, кто из них старше по званию, хотя они только что представились.
— Вы хорошо знали Сюзанну? — спрашивает Карен.
— Да нет. Мы, конечно, общались, когда они с Юнасом были женаты, но потом уже нет. А разошлись они много лет назад.
Карен кивает.
— Тогда не смеем вас задерживать, — улыбается она. — По крайней мере сегодня. Сегодня мы хотим поговорить прежде всего с Венке, но приедем снова, если понадобится задать несколько вопросов и вам тоже.
Магнус Хеллевик облегченно вздыхает и уходит, улыбнувшись им и чмокнув жену в щеку.
— Тогда мы, пожалуй… — Венке кивает направо, в сторону раздвижных дверей, направляется туда и раздвигает двери, которые тихонько шуршат. — Располагайтесь, я сейчас вернусь. Так чай или кофе?
